От часа тьмы до рассвета
Шрифт:
Нет, это безумие. Я могу манипулировать мыслями, но я не могу разговаривать в голове другого человека. Кроме того, я никак не мог ослабить свою концентрацию на мыслях санитара. Если этот парень хоть на какой-то миг снова станет хозяином своих мыслей, он увидит, что перед ним не профессор Зэнгер, и тогда нам обоим конец.
У меня задрожали ноги, и я на несколько мгновений прислонился к стене. Если бы я только знал, как зовут этого проклятого санитара! Но в отличие от врачей и медсестер санитары не носят табличек с именами на груди. Как называл Зэнгер своих людей: по именам, или все они были для него на одно лицо и ему было
— Вам нехорошо, господин профессор? — его голос прозвучал не как у подлизы, а искренне озабоченно.
Я отвернулся.
— Все в порядке, — солгал я. — Это возраст, знаете ли. Эта ночь, это слишком много для меня… — И получить выстрел, и получить такую дозу наркотика, прежде всего, подумал я про себя. — Будьте, пожалуйста, так любезны, проводите меня и доктора Бергман в мой кабинет. Мне нужно там кое-что с ней обсудить. У меня такое впечатление, что она не понимает, что здесь происходит.
Великан снисходительно улыбнулся, глядя, как Элен смотрит на меня широко раскрытыми глазами. К счастью, у нее хватило выдержки ничего не сказать и не испортить все дело глупыми вопросами.
— Может быть, привезти кресло на колесах? — спросил санитар.
— Нет, нет, — решительно отклонил я его предложение. — Мне уже лучше. Это всего лишь приступ слабости. Пойдемте. Я вполне могу сам идти. — Последние слова я проговорил с сильным ударением на каждом слоге, чтобы подчеркнуть, что эта тема мне не приятна. Конечно же Зэнгер был не тем человеком, который долго будет говорить о своих слабостях. По крайней мере, мне так казалось.
Санитар воздержался от дальнейших расспросов, а буквально потащил Элен, держа ее под мышки, к выходу, так что она почти не опиралась на свои ноги. Мы вышли из палаты и пошли в том же направлении, куда направился и я при попытке побега, миновали Пункт обеспечения II, ту маленькую комнатку, набитую пилюлями и микстурами, которая оказалась для меня тупиком.
Внезапно меня настигла мысль, которая ударила меня словно молотом: что мы будем делать, если по пути нам встретится еще кто-нибудь? Ведь обман тут же раскроется! Как много людей я мог контролировать одновременно?
Придется разобраться с этим на месте, ведь у меня просто нет другого выхода. Мы должны были обязательно выбраться из этого места и сообщить куда-нибудь, чтобы, наконец, положить конец этому безумию. Но к кому мы могли обратиться? Если мы обратимся в ближайший полицейский участок, то скорее всего полицейские примут меня с Элен за сумасшедших и без дальнейших расспросов отправят нас в какое-нибудь закрытое учреждение. То, что произошло здесь сегодня ночью, было настолько безумно, что, стоило нам рассказать хоть половину всего, мы бы обязательно были приняты за сумасшедших. Старый профессор, который продолжает свои опыты, начатые еще во времена Третьего рейха, это совершенное безумие.
Кроме того, было возможно, что у профессора Зэнгера есть в этом мире покровители, которые поддерживают его предприятие. Все это
Элен была единственным свидетелем, который мог подтвердить все, что происходило здесь. И я решил охранять ее жизнь, как свою собственную.
В коридоре, по которому мы шли, вдруг коротко мигнул свет, потом разом погасли все лампы. Осталось лишь аварийное освещение, которое едва освещало своими маленькими зелеными лампочками путь к нашему освобождению. Коридор превратился в длинные темные отрезки, лишь иногда чередующиеся небольшими тускло освещенными участками.
Громадный санитар обернулся ко мне. Я не мог в подробностях рассмотреть его лицо, но по голосу было слышно его удивление и даже некоторое замешательство.
— Что это такое? — спросил он.
— Ток выключился, — грубо ответил я, надеясь, что мой тон исключит всякое продолжение темы.
— Но… но у нас есть автономный агрегат, — ответил санитар. — Мы независим от сети, и…
— Я позабочусь об этом! — отрезал я. Я вдруг с холодным ужасом подумал о том, что действительно сейчас имело значение: камеры! Я мог загипнотизировать этого санитара, но не вахтеров, которые должны были видеть по мониторам, что произошло в больничной палате. Как я мог быть настолько глуп, что эта мысль только что пришла мне в голову!
Настроение санитара явно изменилось. Я нюхом чуял его беспокойство. Он истекал потом от напряжения, но не отваживался больше заговорить с фальшивым профессором.
Я представил себе, как остальные санитары тихонько пробираются по коридорам с приборами ночного видения. Сколько киллеров могло быть в распоряжении этого профессора? А может быть, и врачи выкажут готовность помочь ему, если дело зайдет так далеко, что встанет вопрос о защите тайны клиники? Кроме того, все они знали, с кем они имеют дело и какая опасность может исходить от меня. Я спрашивал себя, стал бы я медлить на их месте, остановить ли чудовище, которым я был, этого нового человека, который пытается пробраться наружу. Должно быть, не стал бы. Теперь я почувствовал, как изменился запах моего собственного тела. Заметили ли это санитар и Элен?
Безумие, оборвал я свои мысли. Я же совсем другое существо, нежели они. Нормальный человек не может заметить ничего подобного.
Тем временем я стал лучше видеть в темноте. Мои глаза необычайно быстро приспособились к новым условиям освещения. В моих ушах отдавался мой собственный пульс, словно удары молота, а вместе с ним и сердцебиение обоих попутчиков. Я даже слышал шорох крови в моих сосудах, а кроме того, булькающий звук во внутренностях санитара и еще тихое гудение аварийного освещения откуда-то спереди. Все эти звуки я никогда бы не смог воспринимать, если бы был прежним. Что бы ни должно было еще произойти, кто бы ни хотел меня удивить или испугать, он должен был придумать что-то посильнее, чем нажать на выключатель. Я с горечью заметил, что я немного рад возможному столкновению, что я даже с удовольствием предвкушаю возможную борьбу. Мне было стыдно за это чувство.