От Эдо до Токио и обратно. Культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава

Прасол Александр

Квартал Ёсивара

Игры в любовь

Глубокое взаимное чувство встречается реже, чем игра с ним и вокруг него. Эпоха Токугава в этом смысле не была исключением. В то время было принято давать клятву любви и верности; она имела три степени. Первая, самая легкая — написать клятву кровью. Вторая уже предполагала некоторое членовредительство: а) влюбленные вырывали по ногтю и, поместив их в мини-шкатулки, обменивались ими — на вечную память; б) отрезали вместе с ногтем фалангу мизинца. Высший, третий уровень — выполненное обещание умереть вместе. Сначала все три варианта называли словом синдзю, но со временем так стали называть только двойное самоубийство.

Любители игр

в любовь коллекционировали полученные от куртизанок клятвы, написанные кровью, локоны их волос, ногти и фаланги пальцев и на досуге рассматривали свои “трофеи”. Куртизанок было много, а клиентов еще больше, поэтому ногти и пальцы расходовали с умом. Зная об увлечениях клиентов, гейши дарили поклонникам плоды мелкого членовредительства, не имевшие к ним никакого отношения. Где брали? Покупали у специальных людей. В повести Ихара Сайкаку “Любвеобильный кавалер” (Косёку итидай отоко, 1682) есть эпизод, из которого ясно, что на волне спроса появились гробокопатели, бравшие у умерших женщин то, что можно было выгодно продать куртизанкам для последующего обмена.

Зачем профессионалкам все эти страсти?

Дело в том, что отношения гейш, особенно дорогих, с клиентами в идеале строились по долговременной, квази-супружеской схеме. Первое, что советовали новичку перед посещением квартала Ёсивара, — ознакомиться с его правилами. А правила требовали, чтобы мужчина, выбрав девушку, сначала шел к посреднику, который организовывал их встречу. Гейши высокого ранга встречались с гостями только на нейтральной территории. Посредник (агэя) приглашал ее к себе в чайный домик, туда же приходил и клиент. С рядовыми гейшами и проститутками посредники не работали и к себе их не приглашали. В 1642 году в Ёсивара насчитывалось 125 домов с гейшами и 36 агэя. Из тысячи тогдашних обитательниц Ёсивара элитарные гейши двух высших категорий (таю и коси дзёро) составляли около 10 %.

Встреча высокоранговой гейши с гостем проходила по той же схеме, что и предсвадебные смотрины жениха и невесты. Как правило, гейши не ложились с клиентом в постель ни на первом, ни на втором свидании. При взаимной симпатии и с соблюдением приличий это можно было сделать во время третьей встречи. А при полном неприятии партнера гейша высшей категории имела право ему отказать. Продолжались отношения также по квази-супружеской схеме: например, поменять гейшу, не обставив расставание с ней должным образом, почиталось делом недостойным, чем-то вроде супружеской измены. При всей эфемерности профессиональных любовных отношений в них зачастую играли вполне серьезно. Это была важная часть внебрачной жизни.

Элитарная гейша. Источник: НА

Далеко не вся токугавская проституция была профессиональной. Точнее, профессиональной была ее абсолютно меньшая часть. В начале XVIII века в квартале Ёсивара, контролируемом чиновниками бакуфу, постоянно работало около 4 тысяч гейш всех рангов. А мужчин в столице тогда было на 140 тысяч больше, чем женщин, и ресурсов Ёсивара, конечно, на всех не хватало. Да и дорого стоили посещения этого квартала: отчасти из-за того, что на одну гейшу в Ёсивара приходилось пять человек обслуживающего персонала (лекари, цирюльники, портнихи, повара и так далее), и все они жили за счет клиентов. А отчасти из-за налогов, которые бакуфу собирало в обмен на борьбу с нелегальной проституцией.

Неудовлетворенный спрос породил предложение. Уже в XVII веке Эдо опутала густая сеть нелегальных “клубов досуга”, посещение которых было проще и дешевле. Они назывались ока басё — “иное место” (по отношению к легальному Ёсивара). Создавались такие клубы просто: хозяин набирал девушек, желающих заработать, договаривался с авторитетным горожанином, который становился его гарантом, и заключал договоры с чайными домиками, постоялыми дворами, банями и так далее — этих заведений в столице хватало. Как и в Ёсивара, нелегальные проститутки были разделены на ранги и специализации, но профессионалками не считались. Их услуги стоили гораздо дешевле (в среднем 100–600 мон) и пользовались большим спросом. Объем этих услуг достиг такого масштаба, что начал сказываться на доходах обитательниц Ёсивара.

Провоз преступника по городу. Источник: НА

С

нелегальной проституцией правительство боролось постоянно, продолжая политику, начатую ещё Тоётоми Хидэёси (1537–1598). Именно он первым озаботился укреплением общественного порядка и в 1589 году распорядился перевести все публичные дома Киото в один квартал. Впоследствии такие же кварталы были открыты в Осаке и Эдо. Однако лицензирование шло с трудом: к концу XVII века во всей Японии официальных “веселых кварталов” насчитывалось всего двадцать пять. Кроме главных городов — Эдо, Киото, Осаки, — их разрешалось устраивать в портах, некоторых торговых кварталах, а также при крупных храмах, куда стекалась масса людей. Все они контролировались правительством и жили по строгим правилам: клиентам не разрешалось ночевать в них более одного раза, хозяева были обязаны докладывать властям обо всех подозрительных посетителях. Сначала “веселые кварталы” располагались в центре городов, но затем их стали выселять на окраины и окружать высоким забором. После того как заведения квартала Ёсивара перевели из центра на окраину, в Асакуса, некоторые стали ездить туда на экскурсии.

Одновременно с ужесточением контроля над легальной проституцией бакуфу усиливало борьбу с подпольной. Оока Тадасукэ (1677–1751), легендарный глава Городского магистрата Эдо, добился в марте 1718 года принятия жесткого указа, и магистрат при помощи системы тайного надзора организовал поиск и ликвидацию нелегальных “фирм досуга”. Женщин было велено арестовывать, хозяев же заведений — с позором возить трое суток по городу, после чего высылать из столицы, а их имущество — конфисковывать. Так же поступали с хозяевами чайных домиков, уличенных в вызове нелегальных проституток. Хозяев, добровольно сообщивших о подпольных борделях, от ответственности освобождали, а умолчавших крупно штрафовали. Для большей эффективности власти использовали систему групповой ответственности, для чего к кампании привлекли квартальных старост и старшин десятидворок.

В соответствии с указом в мае 1718 года магистрат “зачистил” столицу от нелегальной проституции. Попутно выяснилось кое-что интересное о квартальном старосте по имени Дохати: сам он, правда, притонов не держал, однако закрывал глаза и потворствовал, властям о нарушениях не доносил. На него наложили крупный штраф, но после рассудили, что для такого случая наказание недостаточное. И дополнительным распоряжением обязали старосту написать покаянное письмо с перечислением своих ошибок и провинностей, лично обойти всех квартальных старост города (более 250 человек), ознакомить их с текстом и попросить каждого заверить бумагу личной печатью. Оформленный таким образом документ следовало передать в Городской магистрат. Принуждение к публичному покаянию — давняя японская традиция.

То, что эта традиция никуда не ушла, показывает японская практика борьбы с административными правонарушениями. В 2010 году в деле воспитания японских водителей был сделан очередной шаг, отсылающий нас прямиком к эпохе Токугава. За вождение в нетрезвом состоянии автомобилистов, как и прежде, будут лишать прав. Как и прежде, перед возвращением удостоверений они должны будут за два дня прослушать 12-часовой реабилитационный курс лекций. Потом еще час побеседовать с лектором один на один (психологическая консультация). Тема всех мероприятий одна — о вреде пьянства за рулем. Потом в течение 13 (!) часов, в несколько заходов, нарушители будут сдавать практическое вождение автомобиля ну очень придирчивому инспектору. Повторю, вся эта воспитательная работа проводилась и раньше, тут ничего нового нет. Новинка в том, что теперь проштрафившийся водитель в течение 30 дней перед возвращением прав должен будет вести дневник, отмечая, какое спиртное, в какое время и в каком количестве он принимал. Безотносительно к вождению автомобиля — вообще, по любым поводам. Без предъявления такого дневника права нарушителю не вернут.

Работников государственных органов в Японии тоже наказывают самокритикой и принудительным повышением квалификации. Весной 2010 года в здании окружной Токийской прокуратуры состоялась публичная лекция. Прочитал ее столичным следователям и прокурорам адвокат Сайто Хироси. Много лет назад он защищал водителя школьного автобуса по имени Сугая Тосикадзу, обвиненного в изнасиловании и убийстве 4-летней девочки. Подсудимого признали виновным и в 1990 году приговорили к пожизненному заключению. Его адвокат в течение 16 лет подавал апелляции и доказывал, что в ходе следствия были допущены серьезные нарушения, которые привели к осуждению невиновного. В 2009 году после анализа ДНК ошибку наконец признали и 63-летнего Сугая Тосикадзу из тюрьмы освободили, а министр юстиции и прокуроры перед ним публично извинились. Для следователей и прокуроров организовали цикл лекций о необходимости соблюдения закона и одну из них поручили прочитать тому самому адвокату, который боролся с ними 16 лет.