От иррациональности
Шрифт:
Совсем обезумев, бросается в мою сторону, тогда нереально испугался и я, ибо вся моя жизнь промелькнула перед глазами, однако, его пенящуюся ярость испытывает по случайности попавшая под руку миловидная девушка, похожая отдалённо на Трэйси. Он истязает её: лицо, руки, та, как вкопанная хватает воздух ртом, на том и кончает, что её обезображенное лицо и отдельно тело, падает на пол, устилая пол и ковёр кровью.
Сцена эта была настолько
« — Как видишь, все мы не без грехов, — разворачивается ко мне, с безумной улыбкой. — Я сно-ова убил, — его смех вызывает во мне озноб, — сколько раз я видел тельце брата своего, а та глупая игрушка взяла цену в двойне, — скосив взгляд на девушку, он тяжело вздыхает, — а ведь у нас должны были быть дети, — падает на колени, беря её за голову, кладя на колени, — она была так прекрасна, но не доступна мне, пока я не избавился от брата, что имел всё и лишь из-за того, что был первенцем. Всего-то родился на секунду раньше, — нежно гладит по волосам, целует в лоб. — Та кукла, будто проклятие, забирает всё, что было мне дорого, но самое главное — душу, — опускает её голову на пол, смотрит на меня. — Ты ведь тоже пошёл на это?.. О да, пошёл. Но твоя причина отличалась от моей, — преподносит нож к горлу, чуть лезвием надавливая на кожу, — но скоро оно придёт за платой, ведь именно тебя она послала сюда, напомнив мне о содеянном. Интересно, а кто придёт к тебе? — заливистый смех вырывается из его рта и он перерезает себе глотку, падая ничком».
Знаешь, Люсьен, это было не описать. Помню после этого случая, я обратился в клинику, заперев себя на неделю там, не подпуская к себе никого, обдумывая его пронесенные слова и все эти картины, прокручивая в голове. И понял, что единственное, что мне остаётся — смерть, дабы спасти вас!.. Какое самопожертвование, но что ещё мне остаётся? Нет сил, способных разрушить это, всё, что будет дальше — судьба, которая будет окровавлена красными красками.
Приподнимаясь с кресла, он берёт свой мобильный и набирает номер, подходя ко мне, жестом показывает, чтобы я молчала.
Мой брат сошёл с ума, но самое страшное, что я начинаю проникаться к нему некоторой жалостью, хоть вещи, о которых он мне поведал, очень пугающие и субъективные.
— Здравствуйте. На днях я вам звонил по одному вопросу.… Да, я тот самый убийца, кто убил Интрест, готов предъявить улики. Вы на месте? Замечательно. Под ковром, который доселе был белым, как снег, есть дощечка,
С грохотом роняет телефон на пол, переводит свой холодный с примесью отчуждения взгляд на меня, и я чувствую, как сил, чтобы сопротивляться, у меня больше нет. Рывком хватает меня за волосы, заставляя встать, шипя и хватая его за держащую руку, стараюсь уменьшить боль, на что он подводит к стене — дальше моя голова встречается с ней и я, охая, падаю на пол, естественно к тому времени он отпускает их.
В руках я примечаю лезвие, которым он делает небольшую царапину на щеке, следом же бледнеет шприц, и он бегло руками проходит по моему запястью, найдя нужную точку, вкалывает всё содержимое туда, и я чувствую, как мир вокруг меня расплывается. Веки сами опускаются. И темнота, распахнув свои объятия, забирает, увлекает за собой.
***
Как и его история, всё закончилось быстро и стремительно. После недолгого времени, отряд, затаившийся в кустах, выжидает нужного момента. Переводчик, старался как можно дольше попридержать его внимание, чтобы другая команда смогла проникнуть в дом и спасти меня. Предвидя же такую ситуацию, убийца, мой брат, стреляет в одного из них, промахиваясь, получает точный выстрел в сердце и, как сказали, с улыбкой, падает замертво. Его муки закончились, а план, который мог быть чистой случайностью или хорошо продуманной стратегией, воплотившийся в реальность — исполнился.