От Кибирова до Пушкина

Коллектив авторов

Перепечатав текст коллективного обращения в № 16 (1986) «Синтаксиса», редакция этого издания предложила читателю иную трактовку ситуации, сложившейся вокруг Г. Владимова. В разделе «Современные проблемы. Эмиграция» была опубликована статья «Где же ваши сонеты?», подписанная ироническим псевдонимом «Глория Мунди» (Мюнхен), в которой утверждалось, что «Серые начинают и выигрывают» — «не письмо в защиту Владимова, а письмо против НТС».

Инициатором этого замечательного послания — подчеркивала Глория Мунди, — выступила группа лиц, которая в течение последних десяти с лишним лет только тем (и весьма успешно) занимается, что борется за монополию, обливая потоками грязи всякого, кто пытается — даже в самой нейтральной, даже в сравнительно благожелательной форме — проявить хоть какую-то от нее независимость: включая, например, все западные радиостанции, вещающие на Советский Союз. Все, кто не под ними, — тот против них, и, следовательно, должны быть уничтожены — морально, финансово, а лучше всего — физически. [1255]

1255

Глория Мунди. Где же ваши сонеты? // Синтаксис. № 16. 1986.

С. 86.

В «колонке редактора» «Проходит ли мирская слава?» (№ 51, 1987) В. Максимов, разумеется, довольно скоро ответил и «Синтаксису», и Глории Мунди.

Передо мной две публикации, посвященные одной и той же теме, так называемому делу Владимова, — писал редактор «Континента». — Первая появилась в советской «Литературной газете» от 14.1.87 за подписью Б. Иванова — несомненный псевдоним некоего литературоведа в штатском. Вторая — на свободном Западе, в парижском журнале «Синтаксис» № 16, тоже где-то в середине января <…> Казалось бы, два взаимоисключающих издания, два взаимоисключающих автора, а стиль, качество аргументов, система доказательств вплоть до избирательного цитирования личных писем и частных разговоров абсолютно идентичны.

Впрочем, для «Синтаксиса» и некоторых его авторов это привычное, так сказать, дело. Многие критические мишени этого «плюралистического» журнала постоянно совпадают с мишенями советской пропаганды: Солженицын, «Континент», «Русская мысль», Максимов, Аксенов, Горбаневская и прочая, и прочая. [1256]

1256

Континент. № 51. 1987. С. 361.

Декларативно провозглашая своими принципами компромисс, культуру, терпимость, издатели «Синтаксиса» (небольшого частного журнала, имевшего, тем не менее, вес и влияние) в реальной журнальной практике, увы, нередко разжигали и поддерживали эмигрантские распри, порой даже за гранью приличий. Например, интересный и содержательный в эстетическом плане № 11 (1983), где были помещены статьи Б. Хазанова и З. Зиника, Ф. Светова и Б. Гройса, Е. Мнацакановой и В. Швейцер, завершался двумя ерническими текстами, направленными лично против В. Максимова и его журнала. Главной мишенью в данном случае послужило развернутое интервью В. Иверни с В. Максимовым в связи с его 50-летием (№ 25 «Континента»). Анатолий Гладилин (весьма странно, что именно он!) ответил на данную публикацию грубой пародией под названием «Опять — двадцать пять! Драматическое представление в виде интервью». Чтобы оскорбительность этой пародии стала наглядной и очевидной, позволим себе процитировать небольшой фрагмент текста:

Главный редактор солидно располагается в кресле. Дюймовочка

(сотрудница журнала, под которой и подразумевается В. Иверни. — Е. С.)

садится на стул напротив и не спускает глаз с брюк своего собеседника.

Дюймовочка (с радостным повизгиванием): — Мировая пресса широко отмечает двадцатипятилетие нашего уважаемого Главного редактора. Что может подарить ему редакция в этот день? Себя? (быстро встает на колени и тянется к брюкам собеседника. Главный редактор отодвигается и делает брезгливую гримасу. Дюймовочка принимает прежнюю позу и без тени смущения продолжает): — Увы, наши возможности невелики. Мы не можем пока подарить ему Кадиллак или правобережную Украину. Мы можем подарить ему только наше интервью и напечатать это в журнале.

Главный редактор (с сомнением): А не покажется ли это несколько нескромным? Все-таки в русской литературе такого еще не бывало?..

Дюймовочка (напористо): Кому это покажется? Вашим завистникам? Пусть только пикнут! В Сибирь сошлем! Отлучим от Церкви! И потом — надо же донести ваши золотые мысли до нашего читателя! [1257]

1257

Синтаксис. № 11. 1983. С. 205–206.

Малопристойный текст А. Гладилина в том же № 11 «Синтаксиса» сменяла еще более пошлая «Баллада о растлении Иммануила Канта со множеством эпиграфов и инсинуаций», принадлежащая перу Ю. Вишневской. В эпиграфе к этой балладе обыгрывалось не самое удачное высказывание В. Максимова в одном из интервью: «Как-то Владимир Буковский говорил мне, что в Клайпеде, в порту, моряки расплачиваются за услуги представительниц известной профессии книжками „Континента“. Очень сомневаюсь, чтобы француженка в качестве мзды за аналогичную услугу взяла, скажем, роман Жан-Поль Сартра» [1258] . Широко используя нецензурную лексику, Ю. Вишневская в крайне убогом стихотворном тексте излагала свои представления об истоках и путях развитии проституции, заканчивая «балладу» прямыми оскорблениями в адрес В. Максимова и авторов его журнала: «С той поры в эмигрантском свете // Начался великий момент: // Попадают шлюхины дети // Обязательно в „Кантинент“» [1259] . Тексты А. Гладилина и Ю. Вишневской сопровождались редакционным примечанием: «как критики в эмиграции непристойно пишут, так мы их непристойно и пародируем!» [1260] Просматривая «Синтаксис» четверть века спустя, поражаешься низкопробному уровню такой, с позволения сказать, полемики, безвкусице известных литераторов. Распри внутри «третьей волны» эмиграции действительно оборачивались подчас отвратительными скандалами, напоминающими нравы коммунальной кухни. Мы привели этот пример для того, чтобы показать: в противостоянии враждующих сторон третьей русской эмиграции огромную роль сыграли личные мотивы, уязвленные самолюбия, непрощенные обиды, а значит — месть.

1258

Там же. С. 209.

1259

Там же. С. 211.

1260

Там же.

В кругу «Синтаксиса» бытовала известная шутка о «Парижском обкоме», который получает приказы и распоряжения из «Вермонтского ЦК». Подразумевались тесная связь и взаимодействие В. Максимова с А. Солженицыным. При этом «Синтаксис» также был вполне партийным изданием со сложившейся, четкой программой. Вот что писал по этому поводу известный публицист Герман Андреев в «Русской мысли» от 28.06.1985 (под рубрикой «По страницам журналов»):

Тринадцатый номер журнала «Синтаксис», как и все предыдущие, резко полемичен. В нем помещена статья А. Н. Клёнова, бескомпромиссно отрицающая какое-либо позитивное содержание в мировоззрении Александра Солженицына, статья Г. Нилова, направленная против публицистических выступлений историка Михаила Геллера, рецензия А. Донде, положительно оценивающая концепцию России в работах А. Янова, подвергшихся критике в других органах русской эмигрантской прессы. Хотя редакция, следуя скорее приличию, чем убеждению, оговаривается, что не со всеми взглядами, выраженными авторами журнала, она согласна, партийность при отборе материала для очередного номера доминирует.

У «Синтаксиса» есть ясная программа, — подчеркивал Г. Андреев. — Суть ее коротко сводится к неприятию русского национального сознания, а заодно и патриотизма, к утверждению идеалов плюралистического общества (при условии исключения из него представителей русского национального движения); к защите права, независимого от идеологии, к скептическому отношению к религии, а иногда и к откровенному атеизму, а в истории — к отстаиванию позитивистского метода. Таким образом, «Синтаксис» оказывается в ином лагере, чем, скажем, «Континент» или «Вестник РХД», но в близком соседстве с журналами «Страна и мир» и «Форум». Читатель сделает правильно, если постарается во всех этих спорах увидеть не только примитивную склоку, но — прежде всего — отражение исканий людей разных убеждений, верований, манер мышления. [1261]

1261

Русская мысль. Париж. № 3575. 1985. 28 июня. С. 12.

На протяжении всего периода издания (вышло в общей сложности 37 номеров) в «Синтаксисе», как мы уже попытались показать, регулярно появлялись материалы, содержавшие полемику с В. Максимовым, «Континентом» и А. Солженицыным. Александр Исаевич был для супругов Синявских одной из главных мишеней политических атак. Даже в новейшее, постсоветское время их упорные выпады против А. Солженицына продолжались.

В № 30 (1991) «Синтаксиса» находим иронически-едкую заметку В. Линецкого о «Словаре языкового расширения»; в № 31 (1992) публикуется исключительно резкое «Открытое письмо» Андрея Синявского Александру Солженицыну, написанное еще в 1975 году. «Вы своим непререкаемым, офицерским тоном и гонором, Вы своими анафемствованиями воспроизводите в зачаточном виде образ советской власти», — утверждает А. Синявский, и это лишь один из упреков «лагерника — лагернику», в таком тоне выдержан весь текст. Следом приводится давнее письмо А. Солженицына Р. Рейгану (1982) с комментарием Кронида Любарского: четверть века назад, как поясняет редакция «Синтаксиса», остро полемические заметки К. Любарского не удалось опубликовать ни в одном эмигрантском издании.

О своем отношении к А. Синявскому и третьей эмиграции в целом А. Солженицын достаточно подробно рассказал в мемуарных «очерках изгнания» «Угодило зернышко промеж двух жерновов». Нас сейчас интересует именно реакция В. Максимова и возглавляемого им журнала на многочисленные нападки со стороны «Синтаксиса» и четы Синявских. В № 25 (1980) «Континента» в колонке редактора «Немного об эмигрантских распрях» В. Максимов писал:

Как это ни прискорбно, деятельность считанных единиц среди нас, кто с первых же шагов за рубежом взял себе за правило, не гнушаясь средствами, возбуждать в эмиграции атмосферу перманентного скандала, имеет некоторый успех не только здесь — в изгнании, но и на родине. Они громко прокламируют свою провокационную возню как пример «широты взглядов» и «свободомыслия», но, странное дело, мишенью их нападок, как правило, оказывается круг людей и движений, неугодных Советской власти вообще и КГБ в частности. И, разумеется, прежде всего — Александр Солженицын. — Завершая редакторскую колонку, В. Максимов подчеркивал: — Я хотел бы раз и навсегда, со всей ответственностью определить для нашего читателя в Советском Союзе и здесь, в эмиграции, наше кредо взаимоотношений с этой публикой: никаких «распрей», ибо — много чести для этих господ! [1262]

1262

Континент. № 25. 1980. С. 347–348.

В целом редактор «Континента» оставался верен однажды принятому решению: избегать внутриэмигрантских дрязг на страницах издания. Материалов, посвященных анализу творчества А. Синявского, в журнале было совсем немного. Например, отклик Юрия Иоффе на интервью писателя западногерманской газете «Die Zeit» от 6.2.1981 (приуроченное к 100-летию со дня смерти Ф. М. Достоевского) касался чисто политических моментов. В статье «В тени Достоевского» (№ 40, 1984) Ю. Иоффе подчеркивал, что его цель — «ознакомить русского читателя с недостойными и необоснованными оскорблениями русского писателя Андрея Синявского в адрес русского народа» [1263] . Помещая в № 41 отрицательную и иронически-едкую рецензию Нины Муравиной на очерк А. Синявского «Река и песня» (опубликованный в № 12 «Синтаксиса»), редакция «Континента» также настаивала на «русофобии» писателя. В статье «„Душевные гусли“ Синявского» Н. Муравина писала, что Синявский «испытывает к народным песням брезгливое отвращение» и что «народ знаком Синявскому, как и многим столичным гомункулусам, лишь по литературным источникам». По мнению критика, язык статьи «соткан из готовых литературных штампов, вывернутых наизнанку», а сам автор статьи презирает читателя и «уверен в его неспособности отличить подлинные образы от подделки» [1264] . Тенденциозность и несправедливость подобных отзывов наверняка воспринималась А. Синявским как демонстративный выпад со стороны «вражеского» органа печати.

1263

Там же. № 40. 1984. С. 386.

1264

Континент. № 41. 1984. С. 419–426.

К тому же В. Максимов опубликовал в «Континенте» несколько публицистических материалов, посвященных лично А. Синявскому: 1. О «руке КГБ» и прочем — № 49 (1986); 2. Ответ А. Синявскому — № 73 (1992); 3. Необходимое разъяснение (о Синявском) — № 78 (1993). Все они были связаны с обвинениями А. Синявского в сотрудничестве с КГБ, основанными на домыслах и слухах. Циркулирование таких слухов усилилось в эмигрантской среде в связи с появлением в израильском журнале «22» (№ 48, 1986) воспоминаний С. Хмельницкого «Из чрева китова». Передавая «Континент» в Россию, В. Максимов даже в последнем номере, подписанном им как редактором (№ 71, 1992), вновь выступил с обвинениями в адрес А. Синявского и перепечатал текст С. Хмельницкого. Однако вскоре ему пришлось извиняться.