От Киева до Москвы: история княжеской Руси

Шамбаров Валерий Евгеньевич

Андрей сосредоточил полки под Переяславлем, с ним соединился младший брат Ярослав Тверской. Но армия полководца Неврюя прошла мимо Владимира, 24 июля незаметно подобралась к расположению братьев и навалилась на них. Русских разгромили подчистую. Князья благополучно сумели удрать, а Неврюева рать отыгралась на Переяславле. Город разорили дотла, жителей умертвили или угнали. Татарам попалась семья Ярослава Тверского, молоденькую жену зарезали, детей увезли с собой. Попутно пограбили и по Владимирской земле, хватали пленников, угоняли скот. Андрей свою семью позаботился эвакуировать. Умчался в Новгород, но там его отказались принять. Что ж, тогда князь подался к русским врагам, сперва к немцам, потом к шведам.

Александр приехал в Сарай, когда Неврюева рать уже выступила в поход. Но

Сартак не перекладывал на него вину Андрея, не смешивал братьев. Он наверняка знал об отказе Невского участвовать в папских играх — посольство видели многие, татары обязательно выяснили бы его цель и результаты. А после встреч и разговоров ханский сын искренне зауважал князя и подружился с ним. Известно, что Сартак был христианином. Может быть, несторианином, но некоторые исследователи считают, что он склонился к православному крещению под влиянием Александра [145] . Он выразил желание и побрататься с князем по монгольскому обычаю, стать его «андой».

89

Соколов А. Н., митрофорный протоиерей. Святой витязь земли Русской, Нижний Новгород, 2008.

Невский не мог предотвратить карательную экспедицию, терзавшую Русь, но он сделал все, чтобы смягчить гнев Сартака. Действительно, по ордынским меркам, погром Неврюя был весьма скромным, ограничился одним Переяславлем, после чего рать повернула назад. А расчеты Святослава II, что хан в благодарность за донос отдаст великое княжение ему или сыну, не оправдались. В Орде не любили и презирали слабых. Мало ли, что законный. Но какой из тебя князь, если тебя дважды прогоняли? Сартак выдал ярлык понравившемуся ему Невскому. Святослав не солоно хлебавши вернулся в свой Юрьев-Польский, где вскоре и умер. А Александра торжественно встречала вся Владимирская земля. В него верили, на него надеялись. Узнав о его приезде, жители облегченно выбирались из лесных чащоб, куда попрятались от татарских ратей.

Оставался еще один очаг борьбы с Ордой, Галиция и Волынь. Но прогнозы Невского, к чему приведет союз с западом, вполне оправдались. Один «союзник» Даниила и Андрея, Миндовг, узнав о гибели владимирских полков, сразу же вторгся на смоленскую и новгородскую землю. С большим трудом удалось его разбить и выгнать. Другой «союзник», Иннокентий IV, прислал Даниилу королевскую корону. Князь официально признал папу «своим отцом», а за это католический посланник короновал его. Но Иннокентий был щедрым не только на побрякушки. Одновременно он объявил крестовый поход против татар и… русских.

В 1253 г. папская коалиция двинулась в наступление. Двинулась в весьма выразительном сочетании, на одном фланге ливонские рыцари, на другом Даниил Галицкий с литовцами. Силы Ордена осадили Псков. Но среди псковичей изменников больше не нашлось, они стойко отбивались. А новгородцы уже испробовали, что несут им незваные гости. Без долгих споров снарядили ополчение. Услышав о его приближении, враг предпочел отступить. Но новгородцы не успокоились, в наказание за нападение прошлись по Эстонии, поколотили немцев возле Наровы, и Орден запросил мира.

А на Даниила Галицкого Сартак направил рать Куремсы. Она была сборной, из половцев, торков и русских. Князь Изяслав Северский вспомнил, что когда-то в Галиче правили его предки, размечтался снова получить его и присоединился к татарам. Но Даниил был куда более умелым полководцем, чем его незадачливый зять Андрей. Вражескую конницу он разметал, Куремса бежал прочь, Изяслав Северский угодил в плен. Галицкий князь устремился вперед. Один за другим отбирал у татар города по Бугу, нацелился на Киев. Но… ему сообщили, что в тылу литовские «друзья» потрошат его собственный Луцк. Даниилу пришлось возвращаться, вразумлять и призывать к порядку воинов Миндовга. Что касается помощи папы, то она ограничилась письмами к венгерскому, польскому, чешскому, сербскому государям с призывом «под знаменем креста» поддержать галичан. Нетрудно догадаться, что никто из них не откликнулся.

А Батый и Сартак на следующий год снарядили в Галицию новую армию.

Уже не смешанное ополчение с миру по нитке, а лучшие войска. Командовал ими не заплывший жиром Куремса, а старый и опытный Бурундай. Он и хитрить умел как никто другой. О войне с Даниилом как будто «забыл». Обратился к нему:

«Желаю знать, друг ли ты хану или враг? Если друг, то иди с нами воевать Литву».

Князь растерялся, задергался. Сообразил, что ему дают шанс выкрутиться, и ухватился за него. Послал с татарами брата с галицкими и волынскими дружинами. Литву перемесили, пожгли города. Но тем самым был порушен союз Даниила с Миндовгом. Через некоторое время Бурундай опять привел армию и в добрые отношения больше не играл. Велел князьям явиться к нему в стан, как покорным даникам, уничтожить укрепления всех городов и дать войско для похода в Польшу.

Ослушаться уже не решились. Под насмешками татар население трудилось в поте лица, срывало валы, долбило кирками и ломами стены своих же крепостей. А потом отправились к полякам. Русских Бурундай пустил впереди, под первые стрелы и первые сшибки. Подступил к Сандомиру, переговоры с горожанами поручил брату и сыну Даниила. Они договорились, что осажденные сдадут город в обмен на жизнь и безопасность. Сдали. А татары всех перерезали и и перетопили в Висле. Вот и надейтесь после этого, галичане, на союз с Польшей. Напоследок Бурундай предупредил князей — отныне вы беззащитны. Хотите жить — ведите себя смирно и платите дань. Даниил с татарами не ходил. Он благоразумно уклонился от встречи с Бурундаем, скрылся за границей и скитался по Венгрии и Польше. Естественно, князю там никто не посочувствовал.

48. Св. Александр Невский и закат русского солнца

Имя великого князя Александра гремело и на Руси, и на Западе, и по монгольской империи. Во главе Владимирской земли он проявил не только воинские таланты, теперь он стал мудрым правителем и хозяйственником. «По пленении же Неврюевом великий князь Александр церкви воздвигнул, города людьми наполнил, людей же разбежавшихся собрал в домы их». Советниками Невского стали два Кирилла — митрополит Киевский, окончательно переехавший во Владимир, и епископ Ростовский. В нелегкой обстановке они оказывали великому князю мощную поддержку, помогали выбрать правильные шаги, духовно укрепляли Александра в его решениях, но и способствовали их выполнению. Иногда митрополит и епископ выступали его личными представителями, посланцами, дипломатами. Не князь держал Церковь под своим покровительством, и не Церковь покровительствовала ему. Нет, они действовали вместе, как один организм власти, светской и духовной, и такое единение оказалось весьма плодотворным [146] .

83

Святый княже Александре, моли Бога о нас! Под ред. митрополита Ташкентского и Среднеазиатского Владимира, Сибирская Благозвонница, 2007.

Орда не допекала Северную Русь. Батый и Сартак удовлетворились тем, что она сохраняет лояльность, регулярно платит «выход» (дань). Баскаки во владимирских городах не осмеливались своевольничать и безобразничать. Разбойничьи татарские шайки не рисковали наезжать на владения Александра. А систему сбора дани великий князь хорошо отладил, при справедливой раскладке на все население подати получались не обременительными. У Александра еще и оставалось достаточно средств, чтобы выкупать в Орде пленных. Родственники-князья слушались старшего. Удерживались от склок и доносов — знали, каким авторитетом пользуется Невский в Сарае, дрязги самим же вылезут боком. А родственников набралось уже много. В Новгород Александр назначил сына Василия, другому, Дмитрию, дал Переяславль-Залесский. Брат Андрей обретался за границей, второй брат Ярослав княжил в Твери, брат Василий в Костроме, Даниил в Городце-Волжском. В Ростове сидел двоюродный брат Борис, в Белоозере Глеб, в Ярославле двоюродный племянник Василий Всеволодович, в Юрьеве-Польском — Дмитрия Святославич. Князья не перечили Александру и митрополиту, казались дружными, одной семьей.