От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай. Мои путешествия по Сибири
Шрифт:
На четвертый день мы поднялись на перевал Хыйдабан через Толайшань, абсолютной высоты в 4470 м, а еще через день – на перевал Тьедабан, той же высоты в хребте. Это были самые высокие перевалы, пройденные мною в Наньшане; они находились выше границ всякой растительности: на камнях даже не было мхов, везде голые осыпи, россыпи и скалы. Вблизи второго перевала я посетил на склоне конец небольшого висячего ледника и изучил его строение. Этим перевалом кончается высшая часть Толайшаня, который к западу понижается, и только кое-где, по соседству с перевалом, видны были вершины с небольшими снегами. В этот день мы видели и последних диких яков.
С этого перевала мы спустились в длинную долину Бэйянкоу, которая вывела нас из гор Наньшаня; в ней нет постоянного
В низовьях долины Бэйянкоу мы ночевали у маленького пикета Инхэ, в месте постоянного жительства наших охотников. Теперь стали понятны и их охотничьи наклонности, вообще чуждые китайцам. Они входили в состав маленького гарнизона пикета, которому здесь, конечно, делать было нечего, поэтому имели ружья, лошадей и умели стрелять. Один из них, по имени Гадин Ю, познакомившись в Наньшане со мной и с обстановкой путешествия, предложил себя в рабочие до окончания экспедиции и оказался хорошим помощником.
На этом ночлеге температура ночью была уже +13°, тогда как в Наньшане все ночи были холодные. Зато исчезла и прозрачность воздуха – он наполнился пылью, и на следующий день при полном безветрии горы скрылись за пыльной завесой, а солнце казалось красным шаром без лучей. Быстро поредела на спуске с перевала трава и затем сменилась обычной растительностью полупустыни в виде дэрису, полыни, караганы и т. п. Еще два дня мы шли до крепости Цзяюйгуань и день до г. Сучжоу, где закончилось шестинедельное путешествие по Среднему Наньшаню, богатое наблюдениями и интересными впечатлениями. Было только начало июля, в горах можно было бы еще поработать, но предстоял далекий путь на родину через Бэйшань и вдоль Тянь-Шаня и приходилось проститься с горной системой Наньшаня.
Глава пятнадцатая. Через Хамийскую пустыню
Отправка коллекций. Горы возле крепости Цзяюйгуань. Красные холмы у Хойхойпу. Участок пустыни. Ночлеги без воды. Зеленая лужа в оазисе. По впадинам бывших озер. Неудачный проводник. Оскудевшая река Сулэйхэ. Ночной переход через пустыню. Общий характер Бэйшаня. Горы и холмы. Обнаженность склонов. Глубокое выветривание гранита. Переходы вдоль подножия Карлыктага. Оазисы на речках из гор. Оазис Хами.
По возвращении из Среднего Наньшаня в Сучжоу, я провел 11 дней в доме Сплингерда. Нужно было послать за верблюдами, находившимися на отдыхе на окраине оазиса, и организовать отправку всей собранной от Пекина коллекции. Для того чтобы везти ее с собой, потребовалось бы нанять или купить еще 5–6 верблюдов. Поэтому я решил нанять большую китайскую телегу, нагрузить на нее коллекции и отправить вперед прямо в Кульджу, в русское консульство. Нужно было найти надежного возчика и получить для него из ямыня уездного начальника свидетельство, что он везет научные коллекции русской экспедиции и поэтому не подлежит реквизиции и таможенным сборам. Для упаковки коллекций были уже заказаны ящики, и теперь с утра до вечера я был занят укладкой; заполненные ящики зашивались в сырые бычьи шкуры, чтобы образцы не подмокли и не растерялись. В напряженной работе быстро прошли 11
17 июля мы прошли до г. Цзяюйгуань по знакомой уже дороге, а на следующий день свернули с большой дороги на север, к подножию невысокой цепи скалистых гор, состав которых я хотел изучить. В сухом русле, которое вело к горам, вскоре появилась вода в виде ключей, и получилась порядочная речка, которая пересекает горы по ущелью. У начала его мы раскинули свои палатки на окраине болотистой лужайки, которая дала животным хороший корм. Я раздобыл несколько горных куропаток и диких голубей в дополнение к привезенным из города огурцам и редиске. Вода, появившаяся в сухом русле, которое тянулось от Наньшаня, конечно, происходила из его источников, но, выйдя из гор, пропадала в наносах, а затем выбивалась опять наверх там, где наносы, с удалением от гор, становились тоньше. Речку подобного же происхождения мы встретили и на следующий день, пройдя по большой дороге до с. Хойхойпу, окруженного старыми тополями и глинобитной стеной, за которой, впрочем, было больше развалин, чем жилья.
Далее можно было сделать еще по большой дороге четыре перехода до г. Юймынь, откуда караванный путь в Хами сворачивает на север. Но мне хотелось пройти по неизвестной, более северной местности между низкими горами, которые тянутся вдоль большой дороги, и южным подножием Бэйшаня. В этой местности на старинных картах Китая показано несколько озер, теперь не существующих. Я хотел выяснить, почему они исчезли. Поэтому из Хойхойпу мы прошли вдоль речки Хойхойсу, пересекающей упомянутые низкие горы и давшей возможность выяснить их состав. У выхода речки из гор мы рано раскинули палатки, так как на следующий день предстоял большой безводный переход. Место ночлега было привлекательное: с одной стороны высились живописные красные утесы песчаников и глин, с другой – вдоль чистой речки тянулись заросли кустов, а высокие тополя защищали палатку от июльского солнца. Рощу населяли зайцы и голуби, что позволило запастись дичью на следующие дни.
Утром мы поднялись на заре, и первые лучи солнца застали нас среди пустыни, которая становилась чем дальше, тем бесплоднее: постепенно исчезли кустики, росшие по сухим ложбинкам; голая поверхность почвы была усеяна только мелким щебнем и галькой, отполированными песком или покрытыми лаком пустыни. Около полудня начались пески в виде отдельных барханов, барханных валов и бугров; на последних росли кусты тамариска, а в промежутках между барханами – отдельные тополя, в тени которых мы сделали привал для отдыха. Площади высохшей глины, окаймлявшей пески со стороны галечной пустыни, показывали, что весной и во время сильных дождей сюда иногда добегает вода.
Далее оголенных песков стало меньше, преобладали высокие, в 4–6 м, бугры с кустами тамариска, между ними почва была покрыта зарослями верблюжьей колючки. Затем начался настоящий сухой солончак с небольшими буграми, поросшими тамариском, но уже погибающим или погибшим. Мы шли и шли, а оазис, который составлял цель нашего перехода, все еще не показывался. На закате солнца мы наконец вышли на какую-то большую дорогу, которая шла с востока на запад, поперек нашего маршрута. Проводник признался, что он уже в пустыне потерял дорогу и взял слишком вправо, так что до оазиса еще далеко. Пришлось заночевать на солончаке; вода для людей была у нас с собой, и мы могли даже уделить лошадям по полведра, но корма не было ни для них, ни даже для верблюдов. Сильно устав после огромного перехода в жаркий день, мы не разбили палаток, а все улеглись под открытым небом, чтобы утром выйти пораньше. На следующий день мы прошли по тому же солончаку еще не менее 15 верст до оазиса Хорхыйцзэ, в который могли попасть накануне к вечеру, если бы проводник повел нас прямо на северо-запад, а не на север и северо-восток.