От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке
Шрифт:
Они обращались к военной силе, а их поражения усиливали их уязвимость. Гамаль Абдель Насер, сирийские лидеры сами позволили втянуть себя в кризис, который кончился их поражением в июне 1967 года, потому что они верили в свою военную мощь. Сирийский и египетский лидеры едва не проиграли в 1973 году. В Сомали Сиаду Барре придала смелости для его авантюры военная машина, гораздо большая, чем было необходимо для обороны, которую Советский Союз создал для него. Сиад начал войну против Эфиопии и проиграл ее. Считая, что военная мощь служит средством достижения политических целей, авторитарные лидеры оказывались в ловушке иллюзий политических преимуществ, которые якобы давала военная
Уменьшение возможности оказывать технико-экономическое содействие странам Ближнего и Среднего Востока, курс на милитаризацию политики, упование на неверные ориентиры в оценке общего направления социально-политического развития, неспособность эффективно участвовать в ближневосточном урегулировании – все это начиная с 70-х годов приводило к ослаблению советских позиций в регионе. Но кризис переживала не только советская политика на Ближнем и Среднем Востоке. Все больше разлаживалась сама советская политическая структура, в том числе в звеньях, связанных с принятием внешнеполитических решений. Мы вернемся к этому вопросу в специальной главе.
После арабо-израильской войны 1973 года шло быстрое вытеснение Советского Союза с активных позиций на Ближнем Востоке. Садатовский Египет из союзника и главной опорной базы СССР в регионе превращался в страну враждебную СССР и открытую для широчайшего сотрудничества с США. Советская дипломатия стала оттесняться от участия в процессе ближневосточного урегулирования, который в тот момент принял характер двусторонних («сепаратных») соглашений между Египтом и Израилем при посредничестве США.
21 декабря 1973 года на короткое время собралась Женевская конференция (впрочем, без участия сирийцев). Но США, Египет и Израиль вели игру напрямую и не нуждались в сдерживающем советском присутствии. Больше Женевская конференция не собиралась. Попытки СССР реанимировать ее ни к чему не приводили.
Уже 18 января 1974 года египетские представители при американском посредничестве вне рамок Женевской конференции подписали с израильтянами на 101-м километре шоссе Каир – Суэц соглашение о разъединении войск. Израильтяне отходили на 32 км от канала к перевалам Митла и Гидди, египтяне соглашались на существенное ограничение численности своих войск и вооружений на восточном берегу канала. Появлялась возможность открыть канал для судоходства. Советское руководство сквозь зубы дало положительную оценку этому соглашению150.
Чувствуя, куда дует ветер на берегах Нила, Советский Союз расширял связи с Сирией, куда с марта по май 1974 года трижды летал А.А. Громыко, а Москву в апреле во главе партийно-правительственной делегации посетил Хафез Асад. Шло расширение военного, экономического, культурного сотрудничества с Сирией.
Это помогло Советскому Союзу сохранить лицо и 31 мая 1974 года присутствовать вместе с США в качестве сопредседателя Женевской конференции при подписании сирийско-израильского соглашения о разводе войск. Сирии была возвращена часть Голанских высот с Кунейтрой на условиях демилитаризации и размещения здесь войск ООН.
В Москве не оставляли надежду на улучшение отношений с Каиром. В 1974 году дважды шла речь о возможном визите Леонида Брежнева в Египет151. Это означало бы хорошую мину при плохой игре, фактическое благословение Советским Союзом нового курса Египта при сохранении остатков своих позиций и влияния. Но для брежневского руководства такая роль была неприемлемой. В Москве крепло убеждение в «предательстве» Садата, который действовал сначала мелкими уколами, а потом стал наносить все более серьезные удары по престижу и интересам
Так, Садат обратился к США, а не к СССР с просьбой помочь расчистить от мин и завалов Суэцкий канал, и в конце февраля 1974 года здесь уже появились американские подразделения и техника. 31 мая Советский Союз, чтобы не остаться в стороне, направил свои корабли из Владивостока в Суэцкий залив для его разминирования. В операции участвовал советский вертолетоносный крейсер «Ленинград». Но когда состоялась церемония открытия Суэцкого канала, Садат пригласил на нее американские корабли, а не советские. В мае 1975 года Садат сократил доступ советских кораблей в египетские гавани, хотя они еще продолжали пользоваться ремонтными службами Александрии.
Подписание 1 сентября 1975 года в Женеве второго соглашения о разводе войск Советский Союз уже бойкотировал. Напряженность между двумя странами нарастала, и Советский Союз отложил подписание торгового договора на 1976 год. Замедлились или были прекращены советские военные поставки в Египет.
В египетских средствах массовой информации нарастала антисоветская, антикоммунистическая, антинасеровская кампания. Шло быстрое разрушение политических структур, созданных при Насере. Законодательно оформлялся инфитах – политика, способствующая либерально-буржуазному развитию. Садат сжигал мосты между Египтом и Советским Союзом в такой оскорбительной для СССР форме, чтобы их было невозможно восстановить. Видимо, таким образом он доказывал американцам, что назад ему пути нет и с его «революционным прошлым» покончено.
14 марта 1976 года в речи перед египетским парламентом Садат заявил, что он разрывает советско-египетский договор о дружбе и сотрудничестве. Послушный парламент при двух голосах против на следующий день проштамповал это решение. В течение месяца все советские военные службы должны были быть выведены из Александрии. Попытки наладить отношения во время встречи министра иностранных дел Египта Исмаила Фахми с Андреем Громыко в Софии в ноябре 1976 года и в беседе Фахми с Брежневым в июне 1977-го не дали результата. В ответ на призыв египтян восстановить поставки оружия Советский Союз предложил платить за него наличными, так как «особых отношений» между двумя странами больше не существовало153.
А.С. Кулик. Я случайно оказался в Москве в марте 1976 года. Меня сразу же потащили к Андропову. Там было все руководство ПГУ. Состоялся большой разговор. Я высказал свою позицию – мол, ничего страшного. Когда заседание закончилось, Андропов вдруг подходит ко мне – ну вроде бы попрощаться – и так тихо мне говорит: «Александр Сергеевич, а все-таки, скажите, не может ли появиться в Египте какой-нибудь молодой подполковник, который сбросит Садата и будет проводить выгодную нам политику?» Я говорю: «Юрий Владимирович, таких данных у нас нет. Это во-первых. А во-вторых, я по ночам просыпаюсь иногда в холодном поту, когда мне приснится, что кто-то пришел из левых, сбросил Садата и взял власть». Он сделал большие глаза и смотрит, ждет объяснения. Я говорю: «54 миллиона египтян. (Это было в 76-м году.) Юрий Владимирович, 54 миллиона человек… ведь их же кормить надо, а у нас у самих-то не все в порядке». Он на меня ТАК посмотрел. Ну, я и решил, что на мне крест поставлен. Он попрощался. Остальные не слышали этой части разговора. Но что получилось? В 76-м году этот разговор состоялся, а в 81-м году Андропов меня делает начальником ближневосточного отдела здесь, в Москве. «Не арабист – ничего, справится». Против многие были, в том числе и Кирпиченко.