От любви не спастись
Шрифт:
– Вполне.
Рафаэль нахмурился, увидев, что одновременно с потугами на юмор Бет едва сдерживает уже блестящие в глазах слезинки.
– Ты что, собираешься плакать?
Ужас в голосе Рафаэля мог бы развеселить Бет: как все большие сильные мужчины, он, скорее всего, не знал, как реагировать на женские слезы. Но сейчас ей было совсем не до смеха. Если ситуация в Аргентине казалась невыносимой, то в Англии ждал кошмар, который становился страшнее с каждой минутой.
– Может, ты заметил, что стало с моим домом? –
Взгляд Рафаэля выразил сожаление.
– Если бы ты подождала два дня, даже не заметила бы, что там велись какие-то работы.
– За исключением того, что я теперь не смогу открыть дверь или окно, не отключив сигнализацию. Это трудно не заметить.
– Ты говоришь как Грейс!
– Потому я отношусь к навязчивым идеям Цезаря по поводу безопасности так же, как она. – Бет задохнулась от возмущения. – Будь осторожен, Рафаэль. Если Грейс когда-нибудь настоит на своем, ты останешься без работы.
– Найду другую. Послушай, мои ребята вернут все на свои места, дом будет выглядеть точно так, как до твоего отъезда. Они профессионалы.
– Не сомневаюсь, – сказала Бет бесцветным тоном. – А теперь я думаю, что мне и вправду следует поискать тренажерный зал, пока я не заехала тебе в челюсть за неимением лучшей цели.
– Разве может быть лучшая цель, чем я?
– В данный момент я предпочла бы Цезаря. Мне надо выпустить пар, прежде чем я разнесу здесь что-нибудь.
– Скоро время обеда…
– Ну и что? Кстати, об обеде. Последняя повариха Цезаря – Грейс – сейчас в Аргентине и занята приготовлениями к свадьбе. Если ты рассчитывал, что готовить буду я, тебе не повезло. В нашей семье у плиты стоит она. – Бет удовлетворенно вздохнула, увидев, как озадаченно вытянулось лицо Рафаэля.
– Ты не умеешь готовить?
– Конечно, умею, но не собираюсь, – сообщила Бет, начиная успокаиваться и снова обретая уверенность. – А ты, Рафаэль? Сможешь что-нибудь состряпать?
– Бифштекс и печеную картошку, если очень надо…
– Сейчас как раз один из таких случаев, – удовлетворенно кивнула Бет. – По крайней мере до тех пор, пока Кевин не найдет замену Грейс.
Она еще не встречалась с личным помощником Цезаря в Англии, но сестра тепло отзывалась о нем после их собеседования, когда он нанимал ее на работу в хэмпширскую усадьбу в качестве домоправительницы и поварихи.
– Может, ты хотя бы снизойдешь до приготовления салата?
– Ну так и быть. – В глазах Бет сверкнули веселые искорки.
– Тогда попозже займемся обедом вместе.
Бет не знала, насколько мудро оставаться наедине и искать совместных занятий с этим конкретным мужчиной. Чем больше времени она проводила с Рафаэлем, тем сильнее ее мучило вожделение. Но она кивнула.
– Не возражаешь, если я сама выберу себе спальню наверху? – Ступив на широкую витую лестницу, Бет оглянулась через плечо, – Распорядись, чтобы доставили мои вещи. Я должна переодеться, прежде чем пойду искать боксерскую грушу.
Рафаэль поджал губы:
– Два дня назад ты лукавила, Бет.
– В чем же?
– Ты слишком быстро усваиваешь манеры «стриженого пуделя».
У Бет перехватило дыхание. Рафаэль хотел задеть ее за живое, и ему это удалось. Она не желала иметь ничего общего с Габриэлой Наварро: ни носить ее имя, ни выглядеть в глазах окружающих избалованной золотой девочкой. Она искренне надеялась, что в Англии сумеет вернуть себе прошлую жизнь – пусть даже с осложнением в виде Рафаэля, шныряющего где-то на заднем плане. Но пока ее не пускали даже в собственный дом. Нормальностью, которой она жаждала, все это даже не пахло.
– Недоброе замечание, Рафаэль.
– Я не знал, что тебе от меня требуется доброта, – холодно заметил он.
– Любой человек предпочтет ее жестокости. А что, собственно, такого ужасного в просьбе принести чемоданы?
Ничего. Всплеск раздражительности Рафаэля был вызван отнюдь не вполне резонным распоряжением Бет. Просто он только что в полной мере осознал, что в течение нескольких дней останется с ней один на один в пустом доме.
Недоумение Бет в ответ на неожиданную агрессию снова поколебало его намерение сохранять профессиональную сдержанность и отстраненный взгляд на ситуацию. Возможно, потому, что слово «профессиональный» имело очень мало отношения к тому, что он испытывал в присутствии этой женщины. Но если он хотел хорошо сделать свою работу, ему нужно было срочно взять себя в руки.
– Я скажу, чтобы чемоданы отнесли наверх.
Несколько секунд Бет не сводила с него тревожного взгляда. Ее глаза казались еще темнее на побледневшем лице.
– Спасибо.
– И ты даже не укажешь мне, что я должен был сразу ответить на твои распоряжения именно так?
– Нет.
– Странно. Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? – Рафаэль позволил себе улыбнуться.
– Не совсем. Извини. – Она резко повернулась и убежала вверх по лестнице, как будто за ней гнались черти.
Рафаэль молча смотрел ей вслед, в растерянности сжимая и разжимая кулаки. Должен ли он пойти за ней и в сотый раз извиниться за то, что не проявляет достаточно сочувствия к трудному положению, в котором она оказалась? К ситуации, в которой от нее требовали стать кем-то, кем она себя не чувствовала? Или несвоевременная попытка примирения только усугубит конфликт?
Он дал семье Наварро, донельзя расстроенной новой разлукой с только что обретенной дочерью и сестрой, обещание оберегать Бет, чего бы ему это ни стоило. Но тогда Рафаэль не предполагал, что ему, возможно, придется защищать ее от самого себя.