Отбор против любви

Верт Александр

Он и сам себе не верил, но из оставшихся выбрал свиток с запретными способностями. Развернув его, он почти с ужасом посмотрел на четыре большие сложные печати, но, затаив дыхание, поднес к одной из них камень. Он не отреагировал, потому Маркус решился сделать вдох. Поднес камень к другой печати, прикрыл глаза, понимая, что и здесь реакции нет. Перевел камень к третьей и перестал дышать, видя, как «звезды» в «ночном небе» стали разрастаться, сияя.

«Управление чувствами», - сообщил он сам себе, понимая, что эта способность у его брата явно пробудилась давно. Думать о ее опасности Маркус не мог. Проверять четвертую артефактолог не собирался, помня правило об отсутствии способностей одной группы, но Гарпий внезапно дернул рукой, словно пытаясь что-то отогнать, Маркус отшатнулся и едва не рухнул, видя, как сияет четвертая печать на свитке, а «звезды» в камне краснеют.

– Не может быть, - прошептал он, быстро сворачивая свиток и пытаясь решить, куда его деть.

Сначала он хотел его спрятать, потом уничтожить, а потом осознал, что это ничего не изменит, убрал все свои «демоноведческие штучки», тихо сел у кровати и просто ждал.

Со двора в открытое окно залетали звуки гитары, смешиваясь с пением птиц. В замке было так тихо, что казалось, никого кроме кандидатов и Альберы и вовсе не существовало, а Маркус слушал ровное глубокое дыхание.

Под звуки смеха в саду Гарпий медленно открыл глаза. В голове еще крутились чужие воспоминания, обрывки каких-то знаний и картин чужого далекого мира, полного демонов, пламени и сложной структуры власти.

Солнечный свет больно ударил в красные глаза. К горлу подкатила тошнота, но тут же отступила. Разум мгновенно опустел.

– Ты как? — тут же спросил Маркус. — Все помнишь?

Ему не ответили, только моргнули, от этого у артефактолога все внутри перевернулось.

– Я не знаю, как это может работать, - взволнованно пробормотал он. — Не понимаю, что ты сейчас чувствуешь, и… ты ли это или уже…

Он не договорил, просто не смог, отгоняя все мысли и предположения.

Гарпий медленно сел, коснулся собственного лба, затем носа, губ, словно проверял, кто он есть, а потом посмотрел на артефактолога:

– Где мы? — спросил он, осознав, что отключился прямо возле водопада.

– В замке Эндер-Ви. Тебя принес Гиден. Что вообще случилось?

– Ничего, - уверенно ответил Гарпий, мотнув головой, пытаясь отогнать последние проблески наваждения, и встал на ноги.

Тело, как ни странно, слушалось. Пройдя по комнате и убедившись, что он действительно в норме, Гарпий выглянул в окно и, увидев компанию под белым деревом, спросил:

– Почему ты не там?

И сам поразился тому, как легко это прозвучало, даже коснулся собственной шеи, пропустив мимо ушей ответ артефактолога.

Когда-то давно рабу-мальчишке приказали молчать, если его не спрашивали, наказывали за нарушение этого правила, и в горле постепенно рос незримый камень. Гарпию казалось, что он стоит поперек горла, мешая звуку превращаться в слова. Он понимал, что имя этому камню «страх», но не решался с ним бороться, чтобы не выдать самого себя. Теперь говорить ничего не мешало, кроме легкой неловкости от звука собственного голоса.

– Гарпий, - окликнул его Маркус, приблизившись. — Ты меня слышишь?

– Извини, - коротко ответил полудемон и посмотрел на мужчину, пытаясь понять, что ему делать.

– Ты точно в порядке? — уточнил артефоктолог, вглядываясь в черные глаза. — Я волнуюсь.

Гарпий глупо кивнул, плохо понимая, что надо делать, если о нем волнуются. Ран всегда свои тревоги выражал совсем иначе, и в его глазах не было столько отчаянного волнения.

– Идем, нам надо быть там, а не здесь, - сказал полудемон, кивая в сторону сада, чтобы сменить тему.

Маркус кивнул, но, подумав немного, спросил:

– Ты действительно хочешь стать мужем Альбере?

Гарпий, готовый уйти, внезапно обернулся и в его глазах мелькнуло что-то такое, чего артефактолог успел испугаться. Ему почудилось, что он оказался в чужой власти, не телом, а всем своим естеством.

– Извини, я просто хочу понять, можешь не отвечать, если не хочешь, - поспешно стал оправдываться Маркус, понимая, что ему явно лишь почудилось.

– Хочу, - ответил Гарпий, - но это невозможно, да?

Маркус растерянно пожал плечами. Он считал, что это действительно невозможно, но сказать это не смог. Только его взгляда, жалостливо и болезненного, полудемону было достаточно, чтобы поправить рубашку и выйти.

Хмурой тенью, с молчаливым Маркусом рядом, он вышел в сад, спугнув кого-то из слуг. Он этого даже не заметил, быстро приближаясь к дереву. Его осыпающиеся листья падали прямо на светлые волосы Альберы. Он смотрел на это и понимал, что сломанная ветка была бы красивой диадемой для невесты. Он сам мог бы вплести ее в мягкие волосы, если бы только от этого Альбера не заплакала, да и ему самому было бы нестерпимо больно, но разум все равно рисовал эту картину, словно упиваясь собственным отчаянием.

– Гарпий, Маркус, вы как раз вовремя! — воскликнула Альбера, внезапно обернувшись и обворожительно улыбнулась, демонстрируя монетку, переливающуюся ее энергией. — Я хочу дать дереву шанс, вы ведь мне поможете?

– А мы? — с надеждой спросил Мил.

Гитара была у него. До появления полудемона он наигрывал модные веселые мелодии, а пел Лир, порой коверкая слова. От того развлекательные песенки становились совсем комичными, но это спасало настроение магессы.

– Маркус подарил мне этот талисман, а Гарпий семечко, так что у них больше прав.

– Я, пожалуй, откажусь, - пожимая плечами, ответил Маркус и тут же подмигнул Альбере: — Главное в дружбе — умение вовремя отстраниться.

Он подтолкнул Гарпия к Альбере, а сам шагнул к другим кандидатам.

Растерянный полудемон в полной тишине опустился на колени возле Альбы. Он смотрел ей в глаза и ему казалось, что больше ничего ему и не надо, но стоило ее пальцам коснуться его руки, и стало нужно сразу все. Запрещая себе прижимать ее к себе, он просто сел рядом.

– Я вложила в нее свою силу, - сказала Альбера, передавая ему монету. — Давай вместе отдадим ее дереву и позволим ему выбрать: остаться с нами или исчезнуть, ведь если ему плохо здесь, разве это не похоже на рабство?