Отбор против любви
Шрифт:
– Ты однозначно остаешься, - перебил ее Ран строго и решительно. — Здесь может понадобится целитель.
– Я сейчас поставлю Теда на ноги, - затараторила целительница, но маг остановил ее резким жестом.
– Забудь, он врач, а не маг. Для страховки здесь нужно остаться тебе. Сейчас не время заниматься решением личных вопросов. Совсем!
Его холодный тон и совершенно беспристрастное лицо, почти незнакомое целительнице, заставили ее опустить голову и умолкнуть, сосредоточившись на голубом сиянии, окутавшем Теда. Кроме разбитой головы у него было несколько ушибов, но все это для Гвен труда не составляло. В том, что врач скоро придет в себя, она даже не сомневалась.
– Я пойду с Альберой, - сказал Гиден, все так же сидевший в кресле с самым недовольным видом.
Ран хотел уточнить, с чего это вдруг, но Гарпий остановил его коротким прикосновением.
– Он пойдет с нами.
– Ладно, под твою ответственность.
– Я тоже с вами, - сказал Вильям, осмотрев меч, выданный ему магом. — С этой штукой от меня будет польза.
– Ну, а я сделаю как скажете, - развел руками Маркус. — Буду ли я вам полезен, Реоран? Мешаться под ногами будет глупо.
– Мне пригодятся твои знания, - признался Девил. — Так что я буду рад, если ты останешься.
Маркус согласно кивнул.
– Тед пусть остается, вряд ли он будет в состоянии идти с нами, - сказал Бернард. — А я с вами. Я кое-что помню из того, чему меня учили, меч в руках держать умею. Думаю, толк от меня какой-то будет.
– Шуар тоже останется, - настоял Девил, все еще не совсем доверяя мужчине.
Ран осмотрел тех, кто должен был идти с ним, скептически окинул взглядом Мила, но секретарь гордо дернул головой и прошипел:
– Я умею драться. Меня учили.
– Да я и не сомневаюсь, - вздохнул Ран, понимая, что совершенно не знает, что их ждет впереди.
Лир, тем временем, отвел Альберу в сторону и осторожно вложил в ее ладошку серебряный медальон в виде изогнутого пера.
– Возьмите это от меня, прошу, - сказал он очень тихо. — Я сюда попал совершенно случайно, много глупостей совершил, но вы… Вы - удивительная, госпожа Альбера, и я почти влюблен в вас, просто знайте, что я не достоин вас, и все тут.
– Лир, что вы такое…
– Не перебивайте, - шикнул парень, мотнув головой, и сильнее сжал ее пальцы, чтобы она не могла вернуть его подарок. — Благодаря вам я понял очень многое, осознал и… Я боялся оказаться без работы и дома, а теперь я куда больше боюсь оказаться подлецом, потому что рядом с вами хочется быть лучше. Поэтому умоляю, просто примите этот медальон. Когда-то мой отец подарил его моей маме. Это самое ценное, что у меня есть, но я хочу, чтобы вы знали, что я теперь понял, что такое любовь и что такое быть достойным человеком. Только вы достойны кого-то умнее, сильнее и разумнее меня.
Не поднимая на нее глаз, он быстро склонился, поцеловал ее руку и отступил, и только затем посмотрел на растерянную и немного озадаченную Альберу:
– В следующий раз, когда мы встретимся, я ничего вам не скажу об этом, и вы не думайте, просто знайте, что вы — особенная, и не пытайтесь мне на это отвечать.
Он резко поклонился и быстро метнулся к Девилу, громко и радостно объявляя:
– Секретарь Лир Ор в вашем полном распоряжении и несмотря на свой драный, потрепанный вид способен писать в любых условиях на трех языках без словаря с соблюдением всех правил ведения документации.
Эта немного разрядило обстановку, наполнив комнату сдержанным, но все же искренним смехом, под который Гвен шагнула к Альбере и услышала тихое:
– Все хорошо, я не сержусь. Мы потом поговорим, обещаю.
Она обняла подругу, очень надеясь, что они еще встретятся, хотя сердце странно щемило непонятным недобрым предчувствием, словно такой, как прежде, ей уже никогда не выйти из этого подвала.
Колин сидел в углу темницы, подставлял под тусклый свет факела измятый лист, и пытался зарисовать образ человека с демоническими крыльями, закрывающего от света хрупкую девушку. Обломок угля, который он нашел в своем кармане, успел сломаться не один раз, и рисунок приходилось заканчивать грязными пальцами. Часть линий художник и вовсе процарапал краем ногтя с таким остервенением, что мог порвать бумагу, понимая, что даже это его не остановит.
Еще вчера он назвал бы подобное состояние вдохновением. Ему приходили в голову образы, и он хотел их запечатлеть, набросать, чтобы когда-нибудь превратить это в картину. Сейчас же все эти образы в собственной голове казались безумными. Затуманенный после бессонной ночи разум совсем ничего не понимал, а пальцы, лишившиеся угля, отбросив измятый лист, сами начинали рисовать мужчину, шагающего по темным коридорам.
Больше всего на свете Колину сейчас хотелось спать, и пусть бы все это безумие как можно скорее закончилось. Он даже бормотал об этом, стирая в кровь пальцы о каменный пол, забывая, что рядом с ним здесь два полудемона. Он уже где-то видел каких-то похожих существ, но где и когда это было, художник вспомнить не мог.
Слипшиеся от пота и чьей-то крови кудри лезли в глаза, а он отбрасывал их назад, вымазывая еще больше, а потом снова рисовал. Он вздрогнул и оторвался от работы только когда его облили ледяной водой.
Дыхание перехватило, сердце сжалось и стало как-то до безумия страшно. Колин вдруг вспомнил про демонов, вспомнил, что его схватили, запихнули в мешок и приволокли сюда, как кролика на ужин, небрежно швырнув на пол, а он в своей одержимости даже не осмотрел зал.
Сжавшись от холода, обнимая собственные плечи, он поднял глаза и обомлел. Теперь он понял, какого человека пытался рисовать. Мужчина из его воображения стоял перед ним и смотрел с таким презрением, словно речь шла действительно о кролике.
– Ты забрал его рисунки? — спросил пришедший у одного из демонов.
Тот тут же упал на колени и протянул папку, низко склонив голову.
– Хорошо, - мужчину это явно удовлетворило.
Он стал рассматривать наброски, используя подставленные руки демона как стол.
– И откуда же у тебя пророческий дар? Ты знал о нем?
Колин даже не сразу понял, что мужчина обращается к нему, а когда осознал, смог только простонать что-то невнятное. Его трясло уже не от холода и даже не от ужаса, а от какой-то другой неведомой силы. Он стучал зубами и не верил своим глазам.