Отбор против любви
Шрифт:
Из тьмы Альбера шагнула на свет и резко открыла глаза, смутно понимая, что успела уснуть, согревшись на руках у Гарпия. Стало даже стыдно за такую слабость, а за собственную память - и подавно. Как можно было так явно чего-то не видеть?
– Проснулась? — спросил Вильям и улыбнулся.
Альбера тут же дернулась от него, прикрываясь курткой Рана, словно кто-то мог ее раздеть, пока она спала. Проснуться на руках совсем другого человека она была не готова.
– Прости, - прошептал Вильям. — Просто мы огонь потушили и караулим возле тебя, чтобы ты не замерзла. Холодно тут.
– А где все? — испуганно спросила Альбера, натягивая куртку на плечи.
– Вон видишь, огонек мерцает? — спросил Вильям, указывая в сторону завала. — Там все. Коридор делают. Уже почти разобрали, но корни дерева начали провисать, поэтому там настоящая стройка. — Он даже рассмеялся. — Можем пойти посмотреть. Тебе понравится. Там Мил сидит на плечах у Гарпия и держит каменные щепки, которые плавит Гиден, а Ран и Бернард эти щепки готовят. Я тоже этим занимался, пока не пришла моя очередь тебя греть.
– Я так долго спала? — испугалась Альбера, машинально облизывая пересохшие губы.
– Всего пару часов, просто демоны в нашей команде сильные и упрямые. Они быстро решают такие задачи.
– Сильные и упрямые, - едва слышно повторила Альбера и посмотрела туда, где мелькали блики огня.
– Держи, - Вильям протянул ей небольшую фляжку. — Это почти вода, только немного сладковатая.
Альбера приняла флягу, ничего не спрашивая, и сделала глоток. Пить очень хотелось, и сердце замирало от страшных догадок.
– Идем к ребятам. Там теплее, - предложил Вильям, а потом опомнился: — Ничего, что я на «ты»? Просто в такой передряге сложно думать о приличиях и церемониях.
– И правда, - согласилась Альбера, возвращая ему флягу. Она даже не заметила, что мужчина заговорил с ней как-то иначе.
– Спасибо, только можно мы немного посидим тут? Мне приснился странный сон, и надо его обдумать.
– Снова про подвал? — уточнил Вильям. — Конечно, мы можем остаться, но лучше идите ко мне, - он постучал по своему бедру, - так теплее будет. Меня Ран убьет, если узнает, что вы сидели на полу. Хотя Гарпий может оторвать мне голову раньше. Идите, я правда ничего дурного не подразумеваю.
– А на «вы», чтобы было приличней? — усмехнулась Альбера, смущенно опуская глаза, но послушно пристраиваясь возле мужчины.
– Да, - усмехнулся Вильям, обнимая ее плечи и накрывая пиджаком Мила. — Расскажешь о сне?
Альбера поджала губки, посмотрела на мужчину, выдохнула и тихо призналась:
– Это не о подвале. Можно сказать, что это о Гарпии, только я не очень понимаю, как это можно рассказать. Вам когда-нибудь казалось, что вы часть своей жизни прожили, в чем-то ошибаясь, не так понимая или не то делая?
Вильям улыбнулся:
– У меня есть на эту тему целая история!
– Расскажете?
– Будешь мучать меня почтенным тоном, как старика? Ладно, пусть так. Расскажу, конечно, - он даже подмигнул, чтобы она не огорчалась, а потом серьезно добавил: — Только это будет очень откровенная история. Просто останови меня, если это окажется неприятным. Тебя это тоже касается.
– Меня? — поразилась Альбера, вглядываясь в глаза мужчины, в которых буквально сияла его добродушная улыбка.
– Так уж вышло, - Вильям едва заметно пожал плечами и продолжил: - Сейчас не то место и время, но, быть может, это поможет. Когда-то давно, когда я был очень молод, можно даже сказать, юн, прямо как Лир, я учился в столице, бывал на разных приемах, вечерах. Тогда я и начал играть, петь и… Я был популярным молодым человеком, что уж скромничать. Я нравился женщинам, но сам был ветреным, пока не влюбился в ту, кого любить было не по статусу.
Он умолк, нахмурился и замер, словно прислушался к себе. Альбере показалось, что нота боли мелькнула в отведенных в сторону глазах, потому она осторожно коснулась руки мужчины.
– Если вам больно об этом говорить, то…
– Это не больно, - усмехнулся Вильям. — Это уже совсем мелочи, словно привычка. Я не буду рассказывать детали, и имя ее называть не стану, незачем все это. Главное, что она тоже полюбила меня, только не по статусу я ей был ни как человек, ни как солдат. Мое офицерское звание ничего не изменило бы. Я простолюдин, челядь для ее отца, половой коврик у входа для слуг. Как-то так он меня называл, но это было не так страшно, как ее брак с другим. Я был готов ее украсть, сбежать с ней на край света. Куда угодно, хоть в империю Да-арх, только бы с ней, но она против воли отца не пошла, и во мне что-то сломалось. Не знаю, как это объяснить. Я не озлобился, не возненавидел весь мир, но внутри была словно смертельная рана, от которой я все никак не мог умереть. Чтобы не думать о ней, я стал все больше учиться, забыл о вечерах, умчался на границу, сделал карьеру. В какой-то гонке от несуществующей раны я прожил несколько десятков лет, а потом один человек рассказал мне про отбор и о том, что маги Жизни лечат души своим присутствием. Я посмеялся, сказал, что у меня все хорошо, а вот человек этот не в себе, только потом всю ночь не мог уснуть, все думал об этом диком ощущении чего-то умирающего или уже даже мертвого внутри. — Он выдохнул и рассмеялся, немного нервозно, тихо, стараясь разогнать печаль, которой заполнилась его речь. — Этот человек был прав. Маги Жизни лечат души, а мне было что лечить. Только теперь я понял, что все иначе, что все вопросы, которые я себе задавал, уже не имеют значения. Я любил ее, действительно любил, но что от этого осталось? Ничего. Важно ли это теперь? Нет. Это только тень прошлого. Теперь я понимаю, что зря бегал от этой боли, проще было посмотреть на нее и признать, что все уже закончилось и осталось в прошлом. Может быть, и ваша история уже осталась в прошлом, а вы этого не заметили?
Альбера моргнула. Ей показалось, что на нее обрушилось куда больше, чем мужчина хотел сказать. Она вдруг ощутила всю силу отвергнутой любви, всю ее боль и отчаянье и почему-то подумала о Гарпии. Она так не желала его видеть, замечать. Он так раздражал ее сначала, хотя она хотела быть мягкой. Сложно не хотеть иметь раба и быть с ним доброй. Доброй она была, но видеть его все равно не хотела, а потом перестала замечать, и это желание прошло. Теперь, зная о влиянии его эмоций, ей вдруг почудилось, что она, быть может, совсем не виновата, особенно, если она, сама не зная того, влияет на других. Что могло сделать ее желание, встретившись с силой демона?
– Что-то не так? — спросил Вильям.
– Я не знаю, - прошептала Альбера и заглянула мужчине в глаза: — Скажи, а мне считать тебя другом или кандидатом на мою руку?
Вильям хмыкнул.
– Что ж, я догадливый. Видимо, другом. После всего, на мою защиту и помощь по мере сил ты точно можешь рассчитывать сегодня, завтра и всегда. Можешь говорить все, как есть. Я не сахарный, не растаю от того, что тебе не нравлюсь.
– Нравишься, - прошептала Альбера смущенно. — Ты очень хороший человек, но…
– Альбера, ты хотела сказать не это, верно? — мягко напомнил Вильям.
– Мне кажется, Гарпий скрывал от меня сам себя и… Это очень сложно объяснить, но он сильный и упрямый, а я…
– А ты не хотела иметь раба?
Она только кивнула, понимая, что совсем запуталась.
– А еще он защищал меня, наверно.
И только тут она вспомнила, что, прежде чем уснуть, ее спутники говорили о человеке, отдающем приказы.
– А Ран выяснил, что приказал Гидену убить меня?
Вильям скривился, явно не желая быть вестником дурных новостей, но все же признался: