Отчаяние драконов
Шрифт:
Гости выразили согласие, и Монн продолжил:
— Ренкру же, по моему разумению, лучше вообще перебраться жить если и не ко мне, то хотя бы рядом со мной, иначе как я его смогу учить чему-либо? Кстати, вам тоже не помешало бы бывать на наших с ним занятиях, ведь все равно ваша охотничья группа со смертью Азла, Свэда и Бэрка распалась, помощники же Ренкру понадобятся. А Одмассэн все-таки в войске служил и неплохо разбирается в ратных делах. Но это так, к слову, сейчас же меня интересует следующее: как же вы собираетесь уничтожить льдистых змей?
Что-то насторожило Ренкра в этом вопросе, что-то было не так, но он не смог уловить, что именно…
Они
В последнее мгновение, балансируя на грани между сном и явью, Ренкр понял, что удивило его в вопросе старого военачальника: тот не поинтересовался у них, что же они видели в котловане.
Мне кажется, пришла пора прощаться — я слишком задержался на земле.
И хоть не видывал ни леса, ни морей, мне кажется, пришла пора прощаться.
Возможно, кто-то скажет: «Он сгорел.
Он был так юн и так трагично помер».
Не нужно слов. Прошу вас только помнить:
я был когда-то с вами на земле.
За малый жизни срок я много понял и слишком много видел крови и смертей.
Но все они кругами по воде всплеснули и исчезли.
И не вспомнить. Так и со мной.
Ведь я не отступлю, останусь до последнего мгновенья с мечом в руках, себе не вскрою вены, а страх в самом себе доистреблю.
Ну вот и все, пришла пора прощаться…
7
— Ну, что он говорит сегодня? — спросил полковник Аурелиано Буэндиа.
— Он грустит, — ответила Урсула. — Ему кажется, что ты должен скоро умереть.
— Скажи ему, — улыбнулся полковник, — что человек умирает не тогда, когда должен, а тогда, когда может.
Когда страсти улеглись и немножко поутих восторг от появившейся надежды на избавление, бывшие паломники снова смогли появляться в селении, не опасаясь «увязнуть» в толпе взволнованных горян. Жизнь потихоньку возвращалась в привычное русло, напоминая о том, что избавление избавлением, но есть и повседневные хлопоты, заботы, о которых следует помнить.
Охотничьи группы формировались путем тщательного подбора каждого добытчика, и теперь Одмассэн с Мнмэрдом рисковали надолго остаться не у дел. Недовольно поворчав, Одинокий заявил, что, пожалуй, переселится вместе с Ренкром поближе к Монну: где, мол, советом помогу, а где и сам подучусь. Мнмэрд почесал в затылке да и присоединился к ним, подчеркнув, что уж он-то, конечно, никогда не возьмется руководить войском, но и ему знания не помешают. Неподалеку от Монновой пещеры отыскались три пустующие, туда перенесли нехитрый скарб «учеников», и друзья принялись обживать новое место.
Новые пещеры оказались несколько обустроенное, чем прежние, но, как выяснилось через несколько дней, это ничего не меняло. В том смысле, что бывать в них Ренкру удавалось очень и очень редко — с утра и до позднего вечера он находился рядом с Монном, который всерьез принялся за обучение всей троицы, а особенно, разумеется, Ренкра — своего будущего преемника.
Все началось как-то обыденно, без долгих вступлений и впечатляющих речей. Просто военачальник собрал у себя всех трех учеников и повел их проверять посты — а заодно и познакомиться с расположением оных.
А потом было еще много всего: за эти долгие месяцы им приходилось упражняться в воинском мастерстве, изучать теорию руководства
Не один Ренкр сомневался в том, удастся ли ему роль нового вэйлорна. Многие горяне с недоверием косились на молодого альва, что теперь все чаще и чаще попадался им на глаза: вот он встречает у внешних врат вернувшихся с рейда добытчиков, расспрашивает о чем-то; вот — идет в компании Мнмэрда и Одмассэна и весело смеется, недоверчиво качая головой, а иногда, говорили, преемник Монна даже заявлялся в трапезную и — дело небывалое! — ел со всеми… Поселяне реагировали на подобные слухи по-разному, но самым удивительным было отношение к Ренкру воинов. В него верили и серьезно относились к нему ветераны — умудренные бойцы в шрамах и рубцах, бившиеся и с долиной, и со змеями. То, что они, былые (да и нынешние) противники хэннальцев, не были враждебны к Ренкру, приятно удивляло его. Куда хуже относились к новоиспеченному вэйлорну его сверстники-воины и мужчины средних лет, то ли из гордости, то ли еще по каким-то причинам не признававшие его за такового. «Ничего, — успокаивал Ренкра Монн, — будет первый бой, и, если ты поведешь себя как подобает, отношение к тебе постепенно изменится. Дай им пообвыкнуться с мыслью, что отныне командир моложе их самих».
Старый вэйлорн пока вел большую часть дел, постепенно, но неотвратимо втягивая Ренкра в руководство войском. «Привыкай, — говорил он, — привыкай. Теперь тебе предстоит заниматься этим всю оставшуюся жизнь».
Парня удивляло собственное отношение к происходящему. Казалось, это не он из полупленника стал военачальником горянского войска, он даже никогда не думал всерьез, что «будет заниматься этим всю оставшуюся жизнь». Нет, Ренкр оставался лишь наблюдателем, холодным и бесстрастным. У него имелась цель: избавиться от льдистых змей, — и нужно только двигаться к этой цели.
Он почти не вспоминал о долине. Однажды Монн заметил, что не исключена возможность войны с хэннальцами. Ренкр пожал плечами: «Уничтожим змей, и воевать будет незачем». Сам он после этого случая долго думал: «Зачем? Зачем я все это делаю?» И внезапно, как откровение, — понял, что он просто не смог бы жить дальше, и причина даже не в желании странствовать, хотя и это — тоже. А дело все в том, что нельзя оставаться безразличным к тому, что он увидел и услышал за последний ткарн, нельзя просто уйти, отвернуться, нельзя, потому что это уже поселилось в его душе, оно рвет ее на клочки, и единственный шанс на избавление — убить, искоренить это в окружающей жизни. Потому что неправильно то, что альвы враждуют друг с другом, неправильно, что драконы взимают с них ежеткарные жертвы, и неправильно, что на земле вообще существуют льдистые змеи, — неправильно! И уж тем более неправильно знать обо всем этом и ничего не делать. Ренкр же находился и вовсе в уникальной ситуации, потому что у него была реальная возможность исправить если и не все, то по крайней мере — часть этой неправильности. Он сделает это — и довольно слов!