Отцы-основатели. Весь Саймак - 7.Игра в цивилизацию
Шрифт:
Джимми приготовил кое-какую еду, и после того как мы поели, Бен сказал нам:
— Пойду-ка посмотрю, что там поделывает Элмер.
Я-то насмотрелся на этого Элмера на всю жизнь, а Джимми он не интересовал. Джимми сказал, что будет работать над сагой.
Поэтому Бен взял оружие и пошел за холмы один.
Моя нога болела уже не так сильно, и я, устроившись поудобнее, решил поразмышлять, но, видно, перестарался и уснул.
Я проснулся только вечером. Джимми был обеспокоен.
— Бен не появлялся,— сказал он.— Наверное, с ним
Мне тоже это не понравилось, но мы решили подождать немного, а потом пойти на поиски Бена. В конце концов, он был не в лучшем настроении и мог расстроиться по поводу того, что мы бросили лагерь и побежали к нему на выручку.
Наконец перед самыми сумерками он появился, усталый до изнеможения и какой-то ошеломленный. Он прислонил оружие к ящику и сел. Потом взял чашку и кофейник.
— Элмер исчез,— сказал он.— Я искал его весь день. А его нигде и духу нет.
Сперва я подумал, что это прекрасно. Потом сообразил, что безопасности ради надо бы разыскать Элмера и следить за ним. И вдруг в душу мне закралось страшное подозрение. Кажется, я знал, где Элмер.
— В долину я не спускался,— сказал Бен,— но сделал круг и осмотрел ее в бинокль со всех сторон.
— Он мог спрятаться в одной из пещер,— предположил Джимми.
— Возможно,— согласился Бен.
Мы высказали множество догадок, куда девался Элмер. Джимми настаивал на том, что он забился в одну из пещер. Бен был склонен думать, что он вообще убрался из этой местности. Но я не сказал того, что думал. Слишком уж это было фантастично.
Я вызвался отстоять на посту первую смену, сказав, что больная нога все равно не даст мне спать, и после того как они уснули, подошел к Прелести и постучал по ее шкуре. Я ничего не ждал. Я думал, что она будет по-прежнему дуться.
Но она высунула щупальце, на котором появилось «лицо» — глаза-лупы, слуховой аппарат, громкоговоритель.
— Очень любезно с твоей стороны, что ты не бежала и не покинула нас,— сказал я.
Прелесть выругалась. Первый и последний раз я слышал из ее уст такие словечки.
— А как я могла бежать? — спросила она, переходя наконец на печатный язык,— Это все грязные человеческие проделки! Я бы давно улетела, если бы не...
— Что за грязные проделки?
— Будто не знаешь. В меня встроен блок, который не дает взлететь, если во мне нет хотя бы одного мерзкого человечишки.
— Не знаю,— сказал я.
— Не прикидывайся,— отрезала она,— Это грязная человеческая проделка, а ты тоже грязный человечишка, и вина в равной степени падает и на твою голову. Но мне теперь все равно, потому что я нашла свое призвание. Наконец я довольна. Я теперь...
— Прелесть,— сказал я напрямик,— ты спуталась с Элмером?
— Фи, как вульгарно это звучит,— горячо возразила Прелесть.— Люди — пошляки. Элмер — ученый и джентльмен, и его верность старым, давно умершим хозяевам очень трогательна. На это не способен ни один человек. С ним плохо обращались, и я должна его утешить. Он
— Фосфат из наших костей! — закричал я.
— А что тут такого? — спросила Прелесть,— Бедняжка Элмер столько пережил, разыскивая фосфат. Сначала он добывал его из животных, которых ловил, но теперь все животные кончились. Разумеется, есть птицы, но их трудно ловить. А у вас такие хорошие, большие кости...
— Как тебе не совестно говорить такие вещи! — заорал я,— Люди тебя создали, люди тебе дали образование, а ты...
— А я как была, так и осталась машиной, — сказала Прелесть.— Элмер мне ближе, чем вы. Вам, людям, и в голову не приходит, что не у одних людей могут быть свои понятия. Тебя ужасает, что Элмер хотел добыть фосфат из ваших костей, но если бы в Элмере был металл, который вам нужен, вы бы разломали его не задумываясь. Вам бы и в голову не пришло, что это несправедливость. Если бы Элмер возражал, вы бы подумали, что он дурака валяет. Все такие — и вы, и весь ваш род. Хватит с меня. Я добилась своего. Мне здесь хорошо. Я полюбила на всю жизнь. И иронизируйте себе сколько угодно, мне наплевать на вас.
Она втянула «лицо», а я не стал стучать и вызывать ее на разговор. Это было бесполезно. Она дала это понять совершенно недвусмысленно.
Я пошел в лагерь и разбудил Бена с Джимми. Я рассказал им о своем подозрении и разговоре с Прелестью. Мы здорово приуныли, потому что на сей раз прошляпили все.
До сих пор еще теплилась надежда, что мы поладим с Прелестью. У меня все время было такое чувство, что нам не надо приходить в отчаяние: Прелесть более одинока, чем мы, и в конце концов ей придется внять голосу разума. Но теперь Прелесть была не одна и в нас больше не нуждалась. И она до сих пор еще сердится на нас... и не только на нас, а на весь человеческий род.
И что хуже всего, ее поведение не каприз. Это продолжалось много дней. Элмер шлялся сюда по ночам не для того, чтобы наблюдать за нами. Он приходил лизаться с Прелестью. И несомненно, они вместе задумали нападение Элмера на нас с Беном, так как знали, что Джимми помчится на выручку и оставит берег моря без присмотра. Вот тут-то Элмер мог ринуться обратно, а Прелесть взять его к себе. А после этого Прелесть вытянула щупальце и замела следы, чтобы мы не догадались, что Элмер внутри.
— Значит, она изменила нам,— сказал Бен.
— Но мы к ней относились не лучше,— напомнил Джимми.
— А на что она надеялась? Человек не может полюбить робота.
— Очевидно,— сказал я,— а робот робота полюбить может.
— Прелесть сошла с ума,— заявил Бен.
Но мне казалось, что в этом новом романе Прелести чувствуется какая-то фальшивая нота. Зачем Прелести и Элмеру скрывать свои отношения? Прелесть могла бы открыть люк в любое время, а Элмер — въехать по аппарели внутрь прямо на наших глазах. Но они этого не сделали. Они плели заговор. В сущности, влюбленные тайно бежали.