Отцы-основатели. Весь Саймак - 8.Театр теней
Шрифт:
Тут в кабинет вошла Элен, и не успела она еще рта открыть, как я догадался, что она ждала меня.
— Джо Адамс, что все это значит? — громко спросила она.
— Ничего,— ответил я.
— Мардж говорит, что ты совсем расстроил Льюиса.
— Не много же надо, чтобы его расстроить.
— Что-то происходит,— не отставала Элен,— я и хочу знать, что именно.
Я знал, что мне не уйти от ответа.
— Я занимаюсь коммерцией.
— Меняешься! И это после того, что я тебе рассказала о Билле!
— Но это совсем другое дело.
—
Билл вошел в парадное, но, видимо, услышав, как мать сказала «коммерция», выскочил обратно. Я крикнул ему, чтобы он вернулся.
— Садитесь оба и слушайте, что я вам скажу,— приказал я,— Задавать вопросы, высказывать предположения и устраивать мне головомойку будете, когда я закончу.
Мы все трое сели, и заседание семейного совета началось.
Убедить Элен мне удалось не сразу: пришлось показать пятно на столе, треугольные очки и собственные очки, которые были присланы мне обратно, после того как в них вставили розовые стекла. В конце концов она была готова признать, что кое-что действительно происходит. Но это не помешало ей дать мне нагоняй за то, что я обвел на полу ножки стола.
Ни ей, ни Биллу ручки-удочки я не показал, потому что боялся. Помашут ею, а потом кто знает, что случится…
Билл, разумеется, весь загорелся. Коммерция — это по его части.
Я предупредил, чтобы они не говорили никому ни слова. Билл не сказал бы, потому что его хлебом не корми, а дай поиграть во всякие секреты, шифры и прочее. Но Элен чуть свет побежала бы к Мардж и выложила ей все по секрету — здесь уж что ни делай, что ни говори, ничего не поможет.
Билл тотчас захотел надеть очки с розовыми стеклами, чтобы посмотреть, отличаются ли они от обычных. Но я ему не позволил. Я и сам хотел надеть эти очки, но, по правде сказать, боялся.
Когда Элен пошла на кухню хлопотать насчет обеда, мы с Биллом занялись стратегией. Для своих десяти лет Билл — человек очень здравомыслящий. Мы порешили, что для ведения своих коммерческих дел нам следует разработать какую-нибудь систему, ибо, как указал Билл, заглазный обмен — предприятие рискованное. Надо как-то сообщить тому малому, что он может получить за свои вещи.
Но для того чтобы прийти к взаимопониманию при торговле с кем бы то ни было, надлежало наладить какую-нибудь систему общения. А как общаться с тем, о ком вы ничего не знаете, кроме того что у него, возможно, три глаза?
И тут Билл подал великолепную идею. Он сказал, что нам нужно сделать одно — послать каталог. Если собираешься с кем– нибудь торговать, то, само собой понятно, в первую очередь необходимо сообщить, что ты можешь предложить.
Учитывая особые обстоятельства, нужен был каталог иллюстрированный. Впрочем, даже он мог оказаться бесполезным, так как не было никакой уверенности, что Коммерсант, скрывающийся где-то по ту сторону моего письменного стола, поймет, что означает та или иная картинка. Может быть, он вообще понятия не имеет о картинках. Может, он и видит по-другому… не в физическом смысле, хотя и это возможно, а
Но поскольку иного пути не было, мы засели за разработку каталога. Билл считал, что нам надо нарисовать его, но ни он, ни я художественными способностями не отличались. Я предложил вырезать иллюстрации из журналов. Но эта мыслишка тоже была не фонтан, потому что на рекламных картинках товары обычно изображаются приукрашенными, художники заботятся только о том, чтобы привлечь внимание.
И снова Билл подал великолепную идею:
— Ты знаешь тот детский словарь, который мне подарила тетя Этель? Почему бы не послать его? В нем много картинок и почти ничего не написано. И это очень важно. Может, они там читать и не любят.
Мы отправились в комнату Билла и в поисках словаря стали перерывать весь тот хлам, который у него накопился. Нам попался старый букварь, по которому Билл когда-то учился читать, и мы решили, что он еще лучше словаря. В букваре были хорошие, простые картинки, а текста почти никакого не было. Вы знаете, о какого рода книжке я говорю — там стоит буква А и нарисован арбуз, буква Б и барабан и так далее.
Мы отнесли букварь в кабинет и положили его на стол, прикрыв им пятно, а сами пошли обедать.
Наутро книга исчезла, и это было немного странно. До сих пор все исчезало только во второй половине дня.
Примерно после полудня мне позвонил Льюис.
— Я иду к вам, Джо. Есть у вас поблизости какой-нибудь бар, где бы мы могли потолковать с глазу на глаз?
Я сказал, что такой бар есть всего в квартале от меня и что мы встретимся там.
Быстренько справившись с делами, я вышел из конторы, рассчитывая прийти в бар пораньше и перехватить рюмочку еще до прихода Льюиса.
Не знаю, как Льюис успел, но он меня опередил и уже сидел в угловой кабине. По-видимому, он мчался так, что нарушил все правила уличного движения.
Он уже заказал две рюмки и сидел с заговорщическим видом. Он все еще не мог отдышаться от спешки.
— Мардж рассказала мне все,— молвил он.
— Я так и думал.
— На этом можно заработать кучу денег, Джо!
— И об этом я тоже подумал. Так что я хочу предложить вам десять процентов…
— Да нет же, вы послушайте,— запротестовал Льюис,— Одному вам такое дело не потянуть. Я и пальцем не пошевельну меньше чем за пятьдесят процентов.
— Я принимаю вас в дело,— сказал я,— потому что вы мой сосед. Я в этом техническом бизнесе ни черта не понимаю. У меня есть кое-что, в чем я не разбираюсь, и мне нужна помощь, чтобы выяснить, что это, но я в любое время могу обратиться к кому-нибудь другому…
Мы пришли к соглашению рюмки через три: он получал 35 процентов, я — 65.
— Теперь, когда все утряслось,— сказал я,— может, вы мне скажете, что вы там разузнали?
— Разузнал?
— О том кубике, что я вам дал. Вы бы не стали мчаться сюда, заказывать заранее выпивку и ждать, если бы что-нибудь не разузнали.