Отдам в хорошие руки, или Как наверняка попасть в черный список нянь
Шрифт:
Вскоре я познакомилась с отцом семейства. Он появился в доме как-то неожиданно для меня, и я приняла его за водителя Артема и одновременно охранника Сашу. Ольга, сидя на диване в гостиной, сцеживала молоко из груди, когда в дом вошел Александр Михайлович и, по-хозяйски присев рядом, обнял ее за плечи. Я удивилась близости отношений, думая, что ее обнимает водитель. Ольга представила меня как няню, а я ответила что-то о том, что уже имею некоторое представление о нем. Я ведь думала, что разговариваю с водителем! Александр Михайлович встал во фронт передо мной, наверное, для того чтобы подавить меня своим ростом и величием, и принялся пристально разглядывать меня, как бы пытаясь разглядеть во мне таракана. Так я прочла его взгляд. Но я, будучи уверенной, что общаюсь с водителем, чувствовала себя равной и таракана в себе не обнаружила. Тогда он, обескураженный
Приезжая домой, Александр Михайлович стремительно влетал в дом с вопросом: «Где она?» Не дожидаясь ответа, он кидался в комнату Милы, не считаясь с тем, спит ли она или бодрствует, хватал ее на руки и как-то успокаивался. Очевидно, Мила являлась подтверждением его состоятельности как творца. Позже я неоднократно видела Александра Михайловича в роли Бога, когда он выполнял какие-то манипуляции руками над Милой, очевидно пытаясь исправить только одному ему ведомые ошибки, которые он допустил, вылепливая Милу.
Отдельно стоит упомянуть бабушку – свекровь Ольги, которая являлась фактической главой семьи и функциональной женой Александра Михайловича. Она проявляла на Милу реакцию, аналогичную реакции Александра Михайловича. Даже наши нечастые встречи давали достаточное представление о тождественности жизненных стилей сына и его мамы. Ольга в этом треугольнике была лишней. Скорее, это был какой-то двуугольник, вопреки законам геометрии. Дедушка, муж бабушки, был «божий одуванчик», и оставалось только удивляться тому, как это бабушка не загнала его в гроб, при том, что он не пил, был тих и добропорядочен и занимался исключительно благоустройством участка вокруг дома. Наверное, общение с землей и всем тем, что на ней взращивалось, его и спасало.
А теперь обратимся непосредственно к Миле.
Мила сразу перешла в мои руки. Как только я переступала порог дома, Ольга уезжала в город по делам на весь день. Несмотря на то, что Александр Михайлович был одним из самых богатых людей города, Ольга имела свой бизнес. Это было производство диетического питания, которое употреблялось и дома – готовила Ольга редко. Питание было незатейливое: овощные супы, котлеты из индейки, салаты. Мне эта еда нравилась. Наверное, бизнес не требовал целодневного присутствия Ольги, но домой Ольга не торопилась, пока я была при Миле. Да и своим домом она не могла назвать этот особняк, ведь оформлен он был на маму Александра Михайловича, а, следовательно, Ольга не имела никаких реальных прав на него.
Сцеженное грудное молоко стояло в бутылочках в холодильнике.
А теперь мне хочется представить некоторые наблюдения поведения Милы и мое понимание их.
Милочке 2 месяца. Я поводила погремушкой перед глазками Милы и, поймав взгляд, погремела ею со словами: «Мила, где погремушка?» Мила водила глазами за погремушкой до тех пор, пока я не прекратила эту операцию. У меня сразу возник вопрос: кто первый теряет интерес – ведущий или ведомый? Как-то сразу создалось впечатление, что не я, а Мила наблюдает за мной. Я вспомнила: когда родилась моя дочь, я с первого дня видела в ее взгляде «бегущую строку», словно она транслировала мне некие сообщения.
Я не могла удержаться от эмоций: «Девочка моя! Ты оправдаешь все надежды твоего отца! У тебя удивительная сосредоточенность!»
Нужно сказать, что Александр Михайлович возлагал большие надежды на Милочку в смысле продолжателя своего дела. Василиса на эту роль не годилась – ее нужно было просто выгодно выдать замуж, а Артем рос избалованным и ленивым разгильдяем.
Следующее наблюдение: Мила лежит на коврике с модулем наверху. Я вложила в ее левую ручку тряпичную ногу висящего жирафа. Выбор руки был неосознаваемым – я переученная левша. Затем проделала ту же операцию с правой рукой. Однако Мила не стала менять ручки, и правая рука упала на коврик. Милу просто устраивал первоначальный выбор и она крепко держала жирафа. Тогда я задалась вопросом: почему так? Я легла на коврик и вытянула руки к воображаемому жирафу. Если Вы не собираетесь вставать – очень неудобно лежать с двумя вытянутыми вверх руками. Две руки нужны лишь для того, чтобы схватить сверху опору и встать. Но Мила вставать не собиралась, ее тело еще не было готово для этого. Ей было комфортно лежать и трепать рукой жирафа. А какой рукой – не имеет значения. Той, в которую вложили. Думаю, что я нашла ответ на вопрос: откуда возникает предпочтение одной руки другой? Не мы ли его навязываем? Позднее я нашла подтверждение своей версии: доктор Абрам Блау опубликовал книгу
Те же 2 месяца: Мила пьет водичку из ложки. И опять у меня возникает вопрос: не мы ли сами придумываем и определяем возрастную готовность ребенка к выполнению какой-либо функции? Ведь Мила все делала достаточно успешно: пила из ложечки, а через месяц успешно начала пить из чашки.
На мои попытки «пись-пись» Мила не реагирует… Своего сына я начала приучать к «пись-пись» с двух месяцев, и он сразу стал реагировать, что впоследствии обернулось лишними проблемами. Как-то мы гуляли, и сын стал кричать и требовать процедуры под названием «пись-пись», но я не могла этого сделать, потому что было холодное время года. Я уговаривала его, призывая «пись-письнуть» в подгузник, но он продолжал бунтовать до дома, пока я не раздела его и не подержала над тазиком. Он выдохнул с облегчением и пустил великолепную струю!
Еще на своих детях я заметила, что ребенок, который находится на грудном вскармливании, требует кормления, лишь только стоит присесть к столу, чтобы поесть. Мне было легко это заметить, так как я кормила сразу двух детей: свою дочь и племянницу. Племянница была более требовательна. Она адресно, обращаясь ко мне и глядя мне в лицо, начинала кричать, лить слезы и проситься на руки, лишь только мы с сестрой садились за стол. На свою мать она не обращала никакого внимания.
В присутствии Ольги Мила вела себя аналогично. Но это было очень редко, так как Ольга буквально сбегала из дома, едва я переступала порог дома. И тогда Мила стала требовать внимания к себе, как только я садилась поесть или попить чай. Я думаю, что младенцы прежде всего начинают копировать нашу мимику, а все остальные копии появляются позже. Но копирование не происходит слепо, нужны некоторые действия как обоснование мимических изменений лица. Специалисты утверждают, что удовольствие от приема пищи сродни оргиастическому, переходящему в экстаз. Сильно, да? Понятно, что все это отражается на нашем лице. Дети как-то считывают причинно-следственную связь и плачут, требуя грудь или бутылочку, чтобы и у них была причина этого удовольствия. Это называется комплексом Бога: сейчас заплачу, и мне все будет. Мы с Ольгой смеялись: «Мила за любой тус, кроме голодовки!»
Ольга постоянно искала в Миле черты поведения, свидетельствующие о том, что ее дитя «Богом помечено». Спроси ее, что это значит, она вряд ли смогла бы ответить. Ну вот помечено – и все. Впрочем, каждый ребенок Богом помечен, ибо рожден от Божьего промысла. Или несет свою Карму.
К этому времени мы уже заменили одно кормление грудным молоком на бифилин. Мила жадно высасывает 50 грамм и, утолив голод, морщится в гримасе «кисло». Что это? Очевидно, что кислота во рту, воздействуя на определенные рецепторы, «сводит» судорогой нервы, которые отвечают за мимику. Мы же из своего собственного опыта объясняем эту гримасу как «кисло». Так же, как и расшифровываем гримасу на «сладко». Мила любит сладкий NAN. Во всяком случае, мы трактуем гримасу на сладко как любовь к сладкому, по той причине, что эта гримаса похожа на улыбку. А гримасу на «кисло» мы расцениваем как гримасу отвержения и начинаем подслащивать все, что едва кислит. А также начинаем пичкать детей конфетами. Экспериментами установлено, что предпочтение ранее отвергаемых продуктов происходит через 10 кормлений. Мой личный опыт говорит о 20 кормлениях. Но редко кто из родителей выдерживает необходимое количество кормлений для того, чтобы расширить ассортимент принимаемых продуктов. Так дети осуществляют свой «выбор» с нашего выбора: мы кормим тем, что ребенок уже начал есть и тем, что нам нравится.
Следующий четверг, начиная с 12 часов, я забеспокоилась – должен был приехать папа.
Что-то я начинала делать невпопад, боясь его внезапного «нападения» – я ведь не знала точное время прибытия.
Мила впадала в полярность – либо молча слушала меня, либо кричала «как резаная».
Миле 2,5 месяца. Нашла в Интернете шкалу помесячных достижений младенца. Согласно шкале, уже с 2-х месяцев ребенок хватает игрушки и тащит их в рот. Мой дневник – не сертификат достижений Милы, поэтому все как есть: не хватает Мила игрушки и не тащит их в рот! Зато все остальное на высоте: лежит на животике, высоко держит головку, топает ножками, с удовольствием «гулит», ловит выражение моего лица и радостно отвечает. Мила – личность! А плач – это ведь целый монолог! Коль нет слов, донесу до вас другими способами свои требования!