Отдать душу (сборник)

Гравицкий Алексей Андреевич

– Ты не любишь свою семью. Она не нужна тебе.

– Не говори глупостей...

– Да иди ты!
– сообщила жена и отчего-то сама ушла, хлопнув дверью.

От этого хлопка Женя проснулся. За окном светлело и все так же беспросветно постукивал дождь.

Он представил себе, как энергия скапливается на кончиках пальцев, как набухает светящимся шаром, даруя ощущение мощи. Пора. Бросил шар в темноту...

Нет, не вышло. Опять не вышло. Все как-то скомкано, коряво. Все бездарно. Внутри паршиво, а на

лице должно быть ровно, спокойно и доброжелательно. На лице должна быть уверенная улыбка.

– Ты... волшебник?..

– Да! Я волшебник!!!
– провозгласил он.

Я все еще волшебник, кричало внутри, но он сдержался.

– Я добрый волшебник, а зовут меня...

* * *

– Ты что, с ума сошел?
– гневно кричал Олег Дмитриевич.
– Через пятнадцать минут начало. Твой выход, а ты!...

– Я не пойду, Олег, - пробормотал Женя.
– Не хочу больше. Не могу...

– Совсем п...нулся? Припирается с опозданием, не брит, не загримирован, не одет и еще сообщает, что не может. Я тебя уволю!

Женя тяжело вздохнул:

– Увольняй. Я не могу. Я больше не люблю детей... ненавижу... Не могу им улыбаться. Мне все надоело.

Олег гневно стрельнул глазами, подскочил как ошпаренный и побежал к двери.

– Одевайся!
– рявкнул, не оборачиваясь.

– А ты куда?
– тусклым голосом спросил Евгений.

– Бритву тебе искать, мать твою!
– хлопнул дверью Олег.

* * *

Сноп искр взлетел к потолку, осыпался мелкими блестящими осколочками. Опять паршиво вышло, руку задержал. В зале тишина, обычного вопроса не последовало.

– Здравствуйте, ребятишки!
– зычно прогрохотал он.
– А вы знаете, кто я?

– Волшебник?
– робко предположил кто-то.

Внутри что-то болезненно дернулось. Сохранить улыбку на лице стоило невероятных усилий.

– Правильно, - чуть хрипло выдохнул он.
– Я добрый волшебник, а зовут меня... Ребята, а вы знаете, как меня зовут?

* * *

Уборщица, недовольно морщась, сметала со сцены блестки. Щетка загребала сверкающие искорки, но те прилипали, цеплялись за дощатый пол, от чего щетка в руках уборщицы двигалась все более резко и нервно.

– Вот ведь, намусорят, - не выдержала она наконец, - а ты убирай. Вот бы самого разок подмести заставить.

За сценой хлопнула дверь, послышались шаги, и вскоре в проходе между рядами появилась сутулая фигура.

– Добрый вечер, Евгений Петрович, - суетливо поздоровалась уборщица.

– Добрый, - мертвым эхом отозвался Евгений Петрович, не оборачиваясь.

Прошаркали усталые шаги, фигура растворилась в темноте зала, потом тьму разрезал прямоугольник света, хлопнула дверь, и все стихло.

– Ну и как это называется?
– снова завелась уборщица.
– Будто нельзя без блесток этих обойтись. И нет бы только сцену посыпал, а то

ведь еще и в зал швыряет. Детям опять же раздает, а они потом по всему театру разносят.

– Он волшебник, - безразлично отозвался сидящий рядом мужчина. Грим растекся, в руке его болтался рыжий клоунский парик.
– Ему волшебство по статусу положено.

– Безобразие это, а не волшебство, - уборщица гневно сплюнула, но опомнилась и принялась судорожно затирать плевок.

* * *

Опять заел замок. Женя долго возился, гремел ключами, наконец сумел войти. Свет включать не стал вовсе. Да и вообще ничего не стал. Молча, скрежеща зубами, опустился на пол и откинулся к стене. Любимая работа начала раздражать. Может быть, Маша была права? Может, ему действительно пора было остепениться, заняться серьезным делом? Впрочем, теперь уже поздно. Она не вернется. Никогда не вернется. И он ее не вернет. Он ведь только играл в волшебника, а на самом деле он не волшебник.

И работать он больше, наверное, не сможет. Теперь не сможет...

А что теперь?..

Брошенная

Милый мой, дорогой. Любимый, единственный! Почему? Почему?! Почему ты ушел? Почему так случилось, ведь все было хорошо? И вот ты ушел. Оставил. Бросил. Не взял с собой. Почему не взял? Разве я тебе чем-то помешала? Ведь ты мог, мог... но не захотел. Отчего так? Почему не иначе?

За окном дождь. Я одна. Одна! Одна в пустой квартире. Хочется кидаться на стены, выть, плакать. Мне больно, горько, одиноко. Мне плохо без тебя. С тобой хорошо, а без тебя плохо. Бывает так?

За окном дождь. Говорят, что он идет. Ерунда! Дождь не ходит, он ползает, тащится. Так же, как время не бежит, не течет, а ползет, словно сонная осенняя муха по стеклу. Каждая минута с тобой - счастье. Каждый миг без тебя - море боли, горечи, безысходности. Отчаяние! Бывает так?

Ты уходишь. Ты все время уходишь. Почему? Или я обидела тебя чем-то? Ведь я старалась быть с тобой ласковой, любящей, преданной. Что старалась была такой для тебя. Была, есть и буду. Так отчего ты ушел? Отчего встал, собрался и сбежал, оставив незастеленную постель, кофе на плите и меня в гордом одиночестве?

Говорят, что одиночество гордое. Ерунда! Нет тут никакой гордости. Нет и быть не может. Одиночество - страшная штука. Даже на мгновение ощутить его страшно, не то что жить с ним. От него плохо.

Боль, тоска, щем в сердце. Я бы ударилась в истерику, да не знаю как. Где ты? С кем ты? Почему не со мной? Разве со мной тебе плохо? Так почему уходишь? Чего ищешь там, среди дождя?

Больно. Больно внутри. Я сейчас заплачу. Окна, двери, замки, решетки. Преграды! Почему между нами столько преград? Почему все так сложно? Почему не бывает простых отношений? Я люблю тебя, ты любишь меня - это ведь так просто. Зачем же сложности? Зачем преграды? Зачем боль?