Отдельная реальность
Шрифт:
– Что я должен делать, чтобы жить, как воин? – спросил я.
Он снял шляпу и почесал виски. Он пристально посмотрел на меня и улыбнулся.
– Ты любишь все, выраженное в словах, не так ли?
– Мое сознание работает таким путем.
– Оно не должно так работать.
– Я не знаю, как измениться. Вот почему я прошу тебя рассказать мне точно, что нужно делать, чтобы жить, как воин; если бы я знал это, я мог бы найти способ приспособиться к этому.
Он, должно быть, подумал, что мое заявление забавно и долго хохотал, хлопая меня по спине.
У меня было чувство, что он собирается попросить меня уехать
Он объяснил, что если я буду пытаться «видеть» беспорядочным образом прежде, чем «залечу раны», которые я получил в битве со стражем, могло случиться, что я встречу стража снова, даже хотя я и не ожидал этого. Дон Хуан заверил меня, что никто в таком положении не был бы способен перенести такую встречу.
– Ты должен совершенно забыть стража, прежде чем ты можешь снова вступить на поиск видения, – сказал он.
– Как может кто-нибудь забыть стража?
– Ты начал учиться путям магов. Ты не имеешь больше времени для отступлений или для сожалений. У тебя есть время только для того, чтобы жить, как воин, и работать для достижения терпения и воли, нравится тебе это или нет.
– Как воин работает ради них?
Дон Хуан задумался перед ответом.
– Я думаю, что нет пути говорить об этом, – сказал он наконец, – особенно о воле. Воля – это нечто весьма особенное. Она появляется загадочно. Нет реального способа рассказать, как ее используют, кроме того, что результаты использования воли поразительны. Может быть, первой вещью, что нужно делать, это знать, что волю можно развить. Воин знает это и продолжает ждать волю. Твоя ошибка в том, что ты не знаешь, что ты ожидаешь свою волю.
Мой бенефактор говорил, что воин знает, что он ждет, и знает, чего он ждет. В твоем случае, что знаешь, что ты ждешь; ты был здесь со мной годы, и все же ты не знаешь, чего ты ждешь. Очень трудно, если не невозможно, для среднего человека знать, чего он ждет. Воин, однако, не имеет проблем; он знает, что он ждет свою волю.
– Чем точно является воля? Устремленность ли это, подобно устремленности твоего внука Люсио иметь мотоцикл?
– Нет, – сказал дон Хуан мягко и усмехнувшись, – это не воля. Люсио только предается удовольствию. Воля – это нечто другое, нечто очень ясное и мощное, что может направлять наши поступки. Воля – это нечто такое, что использует человек, например, чтобы выиграть битву, которую он, по всем расчетам, должен бы проиграть.
– Тогда воля, должно быть, то, что мы называем мужеством, – сказал я.
– Нет. Мужество – это нечто другое. Мужественные люди – это зависимые люди, благородные люди, из года в год окруженные людьми, которые толпятся вокруг них и восхищаются ими; однако, очень мало мужественных людей имеют волю. Обычно они бесстрашны и очень способны к совершению смелых поступков, отвечающих здравому смыслу; большей частью мужественный человек также внушает и страх. Воля, с другой стороны, имеет дело с поразительными задачами, которые побеждают наш здравый смысл.
– Является ли воля контролем, который мы имеем над самими собой? – спросил я.
– Ты можешь сказать, что это разновидность контроля.
– Ты думаешь, что я могу упражнять свою волю, например, отказывая себе в некоторых вещах?
– В таких, как задавание вопросов? –
Он сказал это в таком озорном тоне, что я остановился, чтобы взглянуть на него. Мы оба засмеялись.
– Нет, – сказал он, – отказывать себе в чем-либо – это потакание себе, и я не советую ничего подобного. В этом причина, почему я позволяю тебе задавать все вопросы, какие ты хочешь.
Если бы я сказал тебе прекратить задавать вопросы, то ты мог бы поранить свою волю, пытаясь сделать это. Потакание себе при отказе в чем-то намного хуже; оно заставляет нас верить, что мы совершаем великое дело, в то время как, в действительности, мы просто застыли внутри себя. Перестать задавать вопросы – это не воля, о которой я говорю. Воля – это сила. И поскольку это сила, то должна быть контролируемой и настроенной, а это требует времени. Я знаю это, и я терпелив с тобой. Когда я был в твоем возрасте, я был также импульсивен, как и ты. Однако я изменился. Наша воля действует независимо от нашего потакания себе. Например, твоя воля уже приоткрывает твой просвет мало-помалу.
– О каком просвете ты говоришь?
– В нас есть просвет; подобно мягкому месту на голове ребенка, которое закрывается с возрастом, этот просвет открывается, когда развиваешь свою волю.
– Где этот просвет?
– В месте твоих светящихся волокон, – сказал он, показывая на свою брюшную полость.
– Чему он подобен? Для чего он?
– Это отверстие. Оно дает место для воли, чтобы та могла вылететь подобно стреле.
– Воля – это предмет? Или подобна предмету?
– Нет. Я просто сказал, чтобы ты мог понять. То, что маг называет волей, есть сила внутри нас самих. Это не мысль, не предмет, не желание. Перестать задавать вопросы – это не является волей, потому что для этого нужно думать и хотеть. Воля – это то, что заставляет тебя побеждать, когда твои мысли говорят тебе, что ты побежден. Воля – это то, что делает тебя неуязвимым. Воля – это то, что позволяет магу проходить сквозь стену, через пространство, на луну, если он хочет.
Я ничего больше не хотел спрашивать. Я был усталый и несколько напряжен. Я боялся, что дон Хуан собирается попросить меня уйти, и это раздражало меня.
– Пойдем на холмы, – сказал он неожиданно и встал.
По пути он снова начал говорить о воле и смеяться над моим замешательством из-за того, что я не мог записывать на ходу. Он описал волю, как силу, которая была истинным звеном между людьми и миром. Он очень тщательно отметил, что мир – это то, что мы ощущаем, каким бы способом мы ни делали это. Дон Хуан подчеркнул, что ощущение мира заключает в себе процесс восприятия всего того, что предстает перед нами. Это определенное «ощущение» совершается нашими чувствами и нашей волей.
Я спросил его, не была ли воля шестым чувством. Он сказал, что она, скорее, отношение между нами самими и ощущаемым миром.
Я предложил, чтобы мы остановились, чтобы я мог сделать заметки в блокноте, но он засмеялся и продолжал идти.
Этой ночью он оставил меня с собой ночевать, а на следующий день после завтрака он сам поднял разговор о воле.
– То, что ты сам называешь волей, – это характер и сильное стремление, – сказал он. – То, что маг называет волей, есть сила, которая выходит изнутри и привязывает к внешнему миру. Она выходит через живот, прямо здесь, где находятся светящиеся волокна.