Отдых с замурчательными осложнениями
Шрифт:
Карс посмотрел на меня, Солу и устало выдал:
— Мы часто ссоримся, но не всерьез. А вот ты опять поступила необдуманно. Если Лейн захочет взять тебя, я больше не вмешаюсь. — И чтобы не смущать меня, пытающегося скрыть рвущийся из штанов самцовый орган, ушел.
Малышка растерянно проводила его взглядом, повернулась ко мне и наткнулась на огромный бугор в паху.
— Ой, — отступила на шаг. Она встревожена, однако ее хвостик выдал заинтересованность.
Чувствую, сейчас снова заискрится
— Сола, это все глупости. Мы несовместимы, — говоря ей, пытаюсь убедить себя. — Я это знаю и не причиню тебе боль. Обещаю.
Она верит и не верит.
— Честно-честно? — заглянула в глаза.
— Да, — и я не вру, потому что внезапно ловлю озарение: к Малышке меня влечет не из-за зова. Это что-то большее, более глубокое — когда ее, маленькую, трогательную и доверчивую, хочется защищать, оберегать. — Я даже верну тебя домой.
— Домой?! — в ее глазах загорелся восторг. — Домой! — Она запрыгала, а потом спохватилась и замерла: — А вы?
— У нас свои дела.
— Мы больше не увидимся?
Я промолчал — ее радость исчезла.
— Ты не рада?
— Рада, — ответила совершенно нерадостно.
Да, лысый Умрррых, что не так-то? Ничего не понимаю. Я слышал, как она жаловалась Нырку, что скучает по родным, так почему сейчас огорчена?
— Сола! — вышло резковато. — В чем дело?
— Я… хочу остаться с вами! — она моргнула, с трудом сдерживая слезы. Это значит: либо ей больно, либо у нее переизбыток эмоций.
— Что?
Она сделала шаг, взяла меня за руку. От ее прикосновения шерсть поднялась. Захотелось схватить ее, прижать к груди, сильно-сильно и…
— Сола! — предупредил Малышку, только она не слышит.
— Я скучаю по родным, очень, но я не хочу возвращаться домой, в тоскливое хранилище! Если бы только можно было сообщить им, что со мной все хорошо, и остаться с вами!
— Сола, — сомкнул зубы. — Если останешься с нами, рано или поздно я не выдержу. — Сейчас бы выдержать.
Волнуясь, она сильнее сжала руку, боится, что я не сдержусь, но не отходит. Эх, если бы она, упрямица, была мрархийкой!
Теперь все стало еще сложнее. Сола не хочет домой, хочет остаться со мной. Я не уверен, что сдержусь, но тоже не хочу отпускать ее. Тупик.
— Прости меня. Я… я не хотела… Это все из-за той твари, — заплакала она.
Я держусь, чтобы не показаться слабым, но ее признание ранит.
— Хорошо, что осталась цела, — напомнил об опасности. Тянет меня к ней. Хочется коснуться золотых, как закат на Мрамре, волос, вытереть слезы, обнять, прижать… Ар-р! Да что ж такое!
— Угу, — кивнула она, не догадываясь, как велик мой соблазн. — Ты не злишься?
— Нет.
— Правда? А я боялась, что злишься. Ведь из-за меня тебе досталось.
— Тебе дважды досталось.
— Нет! — она повертела головой, ее волосы рассыпались по плечам, и мы стоим, не зная, как быть дальше. Точнее, я знаю, что очень хочу сделать, но нельзя. Хорошо, что пришло уведомление от диспетчера.
Карса рядом нет, я сорвался к экрану. Малышка побежала за мной.
— Что это? — спросила, разглядывая каорийскую письменность.
— Оповещение, что идентификация пройдена. Парковка в секторе 6 — 24 разрешена. Добро пожаловать на Верхний Вуршат, — перевел. — Сейчас будем состыковываться.
Ее глаза загорелись любопытством.
— Хочешь посмотреть?
— Хочу!
Сел в кресло пилота. Малышку усадил в кресло Карса, но оно ей слишком велико — ничего не увидит.
— Если не испугаешься, садись на колено, — предложил сумасшедший вариант, протянул руку, надеясь, что у нее хватит благоразумия отказаться.
Она осмотрела мой все еще огромный пах, покосилась на экран, снова на мой пах — и подала руку.
— Уверена? — ладно Сола, но я чем думал? Каждое прикосновение Малышки — встряска и борьба с собой.
— Я буду сидеть тихо, — заверила она, и, ругая себя за глупость, я усадил ее на колено. О, Мрамра, дай сил сдержаться!
— Резких поворотов не будет, — предупредил, положил свободную руку на штурвал и начал снижать «Нырок».
Так, придерживая ее за спину, мы пролетели через верхний слой кислотной атмосферы.
Сумерки оранжевого Вуршата рассеивались белым рассветом. Под облаками бурлили вулканы, кислотные океаны, нагретые раскаленной мантией… — сверху Вуршат выглядел живописно. Малышка не знала, что планета смертельна для нас, и ждала, когда начнем спускаться.
— Внизу Нижний Вуршат, но нам туда нельзя. Поэтому остановимся на верхней платформе, — указал на огромную сверкающую площадку, зависшую в небе.
— А почему она пустует?
— Так только кажется. Жизнь скрывается под защитными экранами, и там много чего интересного… — подлетел к шлюзу и остановился, ожидая его открытия. Сола так искренне радовалась всему новому, что я готов устроить для нее экскурсию.
– Лейн, а я могу тебе как-нибудь помочь? — вдруг спросила она почти шепотом, замерев после вопроса.
— Нет, Сола, управление космолетом в узком шлюзе — непростое дело, — ответил, сосредоточившись на управлении. Когда рядом такая соблазнительная самочка — и вовсе сложнейшее занятие. — Повороты бывают непредсказуемыми и требуют концентрации внимания.
Лишь миновав рубежи и зависнув над парковочной площадкой, я расслабился и заметил, что она не сводит глаз с моего напряженного паха. Тогда-то понял, о чем шла речь.