Отдых с замурчательными осложнениями
Шрифт:
Лишь одно знал — живым не сдамся.
Однако никто не спешил выходить, сканировать, захватывать меня… И это поражало. Я готовился к бою, дороже продать свою шкуру, а на мое присутствие не реагировали.
Лишившись плана, я оказался совершенно растерянным. Видимо, так и помру неотомщенный, погибший жалкой смертью. Мелкие твари окружили меня плотным кольцом и притаились, надеясь вскоре поживиться мною.
Без еды, немощный, замерзший, я прощался с жизнью и сожалел, что так и не отомстил врагу, когда трап космолета опустился…
Я
Застыв, я смотрел на нее и от шока не знал, что делать. Несмотря на шлем, она прекрасна. Слишком прекрасна, идеальна… И если она сейчас повернет обратно, скроется в космолете и улетит, я не смогу пошевелиться, любуясь ею.
Так думал, пока не уловил от нее нечто знакомое, родное, от чего шерсть встала дыбом, когти выступили сами, чтобы защитить Малышку.
«Не прощу! Не отдам!» — не думая более ни о чем, бросился на незнакомку в скафандре. Схватил ее за шею, занес руку, чтобы нанести удар по шлему, однако она оказалась элитной, здоровой, полной сил, а я, слабым и измученным голодом, поэтому не удивительно, что она отшвырнула меня, как мраршонка, и бросилась удирать.
Но я не отпустил — успел схватить за ногу. Она упала, я подмял ее под себя, и только тогда увидел этот взгляд.
Попытался представить, что это возможно, но ведь нет! Нет! Нет!
А она сопротивлялась, злила меня, не давала сосредоточиться.
Когда же уловил сильнейший запах Малышки — вовсе одурел, потому что это не-воз-мож-но! И все же спросил:
— Кто ты?!
Ударь она меня в глаз, в пах, я бы не смог дать сдачи. Ей не смог бы дать. А когда она открыла глаза и закричала, едва не умер, потому что это была Она. И она, увидев меня, испугалась — настолько я ей омерзителен. Так стоит ли жить?
Я опустил руки и обреченно сел на лед. Накинься на меня стаей падальщики, дам себя сожрать, однако они боялись нас двоих. Так мы и сидели на льду некоторое время, пока Малышка не притихла.
Думал, сейчас она скроется в нутре космолета, улетит, и я пойму, что это были лишь глюки. Однако она вцепилась в мою руку и потащила куда-то.
Я же упирался и ждал, когда наваждение пройдет, потому что все это нереально даже в нашей сумасшедшей вселенной. Это все слишком невероятно, чтобы быть правдой.
= 35 =
Сола
Неужели Лейн разочарован моим нынешним обликом?
Иначе я не могла объяснить его реакцию: он безучастно сидел, молчал, отказываясь идти со мной, и мне приходилось тянуть его изо всех сил.
Почему так странно выгляжу, разберусь позже, а пока я должна позаботиться о нем. Всего за четверть уны успела изрядно замерзнуть: уже не ощущала кончиков ушей, болели пальцы, тогда каково ему? Страшно подумать!
Когда насилу втащила Лейна в космолет, первый шлюз закрылся — выдохнула с облегчением: половина
— Лейн, ну же! Идем! — присела перед любимым мрархом и испугалась, заглянув в его потухшие глаза.
Заболел? Ранен? Расстроен моим теперешним видом?!
Иллюзия ли на мне или кибер-костюм — я не знала, однако от мысли, что Лейн разочарован, начала дрожать. И все же надо бороться за жизнь.
Собравшись духом, попыталась объясниться:
— Если я стала уродиной и…
Он вздрогнул, поднял голову. Под недоуменным взглядом я окончательно потеряла остатки самообладания, ожидала ответа, как приговора.
Лейн же вместо объяснения медленно протянул мохнатую, покрытую черной шерстью руку к моей щеке. Когда коснулся, я замерла, ожидая чего угодно. Но из его груди вырвалось раскатистое урчание — настоящее доказательство нежности и радости мрарха, после чего я отбросила мучительные сомнения и отозвалась таким же счастливым урчанием.
Переполненные безграничным восторгом, мы тарахтели, как два двигателя. Лейн рокотал громче, мощнее, я тише, мягче. И нам не надо было слов, чтобы выразить друг другу переполняющие нас эмоции.
Я была безумно счастлива, что Лейн жив! Теперь никто и ничто не заберет его у меня. Никому не отдам любимого мрарха! Только его взгляд беспокоил.
Спохватилась, что надо попросить прощения, ведь я же, не опознав Лейна, била его, царапала, вдобавок выдрала несколько клоков шерсти… Ужас!
Сердце сжалось от сострадания, задрожали руки, и мое урчание зазвучало жалобнее. Нежно погладила мрарха, повинно заглядывая в зеленые глазища, удивительно сияющие на черном, поросшем шерстью лице.
— Малышка, замерзла? — спохватился Лейн. Подхватил меня на руки, поднялся и осторожно понес по трапу в каюту, откуда веяло желанным, живительным теплом.
Прижавшись к пушистой, мягкой груди, я наслаждалась близостью, жадно вдыхала запах мрарха, уже не замечая примеси чужеродной вони, пока не подметила, как руки и тело Лейна дрожат, как тяжело ему дается каждый последующий шаг.
— Отпусти! Я сама! Ты же устал! — попыталась встать, однако он не отпустил меня, продолжая упрямо нести и притягивать к груди. И все же последние шаги дались ему тяжело. Слишком тяжело.
— Прости. Я слабый, — смущенно признался Лейн и остановился, привалившись плечом к серебристой стене космолета. Ноги не держали его, и он медленно съехал на пол, однако хватки не ослабил — настолько рад нашей встрече, что ничто не заставит его разомкнуть объятия.
Теперь я в панике: Лейн вынес столько испытаний, ослаб, возможно, заболел! А я…?! Обхватила его плечи и попыталась помочь подняться.
После перевоплощения я стала выше, сильнее, благодаря чему мне хватило сил, чтобы помочь ему встать. Однако Лейн почти сразу же снова съехал.