Отдых с замурчательными осложнениями
Шрифт:
Пристальные взгляды чужаков буравили спину, но я упрямо продолжала спускаться.
Густая листва закончилась, я оказалась на голом стволе — и толпа неожиданно ахнула.
Я застыла на месте. Может, впереди опасность?! Или спускаюсь не так?
Чтобы не позорить моих любимых, зажмурилась, ослабила хватку и, оттолкнувшись от ствола, прыгнула, подражая Лейну.
Страшно. Но крепкие руки Карса подхватили меня — не дали упасть, и я в радости обняла его, прижалась щекой к груди — на что опять раздался шепот. В этот раз гневный, недовольный, осуждающий.
— Откуда
Я крепче стиснула шею Карса, нашла его глаза своими — и холодок пронзил тело — столь отчаянный взгляд мрарха, наполненный болью и беспомощностью.
Карс крепче притянул меня к себе и с тоской прошептал:
— Соль, если только ты сама этого хочешь.
Слова оглушили меня. Я перестала дышать. А потом боль, опалившая нутро, отрезвила от страха — и все сошлось, встало на свои места.
Грусть в глазах моих мрархов, отчаяние, неуверенность в себе, появившиеся еще в детстве, после бесконечных оскорблений клана, обещание мне яркой жизни… Мои глупые слова, брошенные под влиянием паразита, легли на благодатную почву. И если мне сейчас больно — то каково Карсу и Лейну, решившим, что тогда, в порыве, я проговорилась об истинных мечтах?! Как они, поверив в это, мучимые обжигающей ревностью, согласились доставить меня на Мрамру, кишащую золотистыми самцами?!
Но ведь я же люблю их! Неужели они этого не видят?!
Я задыхалась от гнева на себя и тех, кто с детства травил беззащитных черных мраршат. Как же нужно было постараться, чтобы Карс и Лейн поверили, что они уроды; что я променяю их на этих напыщенных чужаков в ярких нарядах; что забуду все, что между нами было! Забуду, что они спасли меня несколько раз!
От ярости меня затрясло, из груди рвался вибрирующий, низкий рев. Соскочив с рук Карса, я двинулась на клеветника.
— Сам убирайся! Я с Карсом и Лейном по своему желанию! Что касается дряхлого космолета, — повернулась к омерзительной мрархийке, пристально наблюдавшей за мной, — такого нет даже у галактических интрокопов! «Нырок» — редчайший космолет запредельной стоимости, и вам такой никогда и ни за что не получить!
Едва услышав, что наш космолет — ценность, Лирмау изменилась в лице. Ее глаза алчно заблестели.
— Раз так, — замурчала масляно она, — за этот корабль и некоторую доплату Маарса готова считать вас мужьями.
Старуха взмахнула рукой, и из толпы вышла молодая мрархийка.
От ее наглости и лицемерия у меня шерсть поднялась дыбом. Я бы кинулась на наглую старуху, но Карс успел схватить меня за руку, а Лейн заградить от толпы и жестко отчеканить:
— Я не готов считать Маарсу женой! Мой дух всецело принадлежит этой мрархийке. — Повернулся ко мне. — Даже если Сола отвергнет меня, я никогда не войду в твой клан! Даже если он останется единственным кланом на Мрамре!
— И я всецело принадлежу
— Неблагодарные отродья! — зашипела старуха и, выпустив пожелтевшие когти, двинулась на моих мрархов.
Зная, что на Мрамре матриархат, и они беззащитны перед Лирмау, я выскользнула из-за их спин и преградила ей путь.
Она мрана — влиятельная глава рода. Я чужачка, но не дам любимых в обиду.
— Они самые лучшие, самые смелые не только среди мрархов, но и изо всех особей, которых я знаю! — зашипела я яростно, готовая накинуться на нее, на любого, кто посмеет еще хоть раз задеть моих мрархов.
Испугавшись, старуха отступила, пригнула голову, однако попыток унизить Карса и Лейна не оставила.
— Зачем тебе они, Светлохвостая?! Выбери лучших мрархов моего клана и будь счастлива.
Из-за ее спины выступили шесть мрархов, с роскошными, золотыми, красиво заплетенными волосами и выстроились передо мной в шеренгу.
Что неспроста — поняла по их опасной близости, напряжению на лицах, по взглядам, жадно скользящим по моей фигуре, лицу… По тому, как шеренга перестроилась в полукруг, в попытке окружить меня, отделить от моих мрархов. По напряжению в воздухе.
— Не хочу! — крикнула я, и словно по команде на толпу чужаков метеорами кинулись Карс с Лейном.
С рыком, ненавистью они напали на мрархов, что стояли ко мне ближе остальных, оглушили локтевыми ударами. Тех, кто накинулся со спины — стянули за хвосты и отшвырнули, других от души пнули. Пытающихся подняться — снова сбивали с ног… — и так до тех пор, пока среди золотистых мрархов не осталось не поверженных.
Старуха Лирмау, сжав кулаки, изумленно оглядывала раскиданных мрархов, Карса и Лейна, заграждающих меня спинами, снова своих мрархов. Былой напыщенности не осталось, но ненависть так и полыхала в ее желтых глазах.
— Когда-нибудь она вас отвергнет, — через силу растянула губы в злобной насмешке. — Зачем вы ей?
— Чтобы любить! Любить и быть любимой! — отчеканила я, оглядела Карса и Лейна жгучим взглядом и, развернувшись, быстро зашагала к нашей тихой гавани — «Нырку».
Мои мрархи двинулись следом.
По трапу я взлетела. За проделки готова братцев не то что покусать — прибить! Надо же, решили мне великодушно новую жизнь устроить! Сейчас им такое устрою! Ух!
Но не успела. Едва входные створки сомкнулись, разгоряченные боем мрархи сжали меня в крепких объятиях.
— Малышка! — жарко и нежно зашептал Карс, лаская кожу дыханием. — Я знал! Знал, что ты нас не оставишь!
— Малышка! — Лейн прижал меня к часто вздымающейся груди, и смотрел проникновенно, с восторгом, любовью.
Злость сошла — и я раскисла в объятиях. И все же с укором спросила:
— Как после всего, что с нами произошло, что мы вместе пережили, вы могли подумать, что я предам вас, потому что ваша шерсть иного цвета?!
Карс и Лейн пронзительно заскулили, признавая вину, прижали уши, и мое сердце наполнилось невероятной жалостью.