Отец по ошибке
Шрифт:
На следующий день я мчу в сторону больницы прямо на рассвете. Правда, оказывается, что зря, потому что доктор появляется только к девяти утра. Сразу же узнает меня и проводит в палату к «жене».
Я не сразу решаюсь войти. Стою рядом с дверью, не понимая, чего вдруг испугался. Делаю несколько глубоких вдохов и хватаюсь за ручку.
В палате две кровати. Рыжие волосы сразу же бросаются в глаза, и я медленно подхожу к Ирине. Рядом с ней работает аппарат, копируя работу ее сердца. Из вены торчит катетер для капельницы, в носу — трубки. Она дышит тяжело, грудь медленно то поднимается, то опускается. Выглядит бледной, исхудавшей, выцветшей. От
Какое-то время я просто стою над кроватью Иры, вглядываясь в бледность ее лица. Даже не знаю, зачем пришел сюда, хотя нет, знаю, собирался же разблокировать телефон, но осознание того, как в один миг может измениться вся твоя жизнь, выбивает из головы все мысли. Еще неделю назад Ира наверняка с нетерпением ждала появления сына, а сегодня даже неизвестно, выживет ли. Несмотря на то, что эта девушка для меня абсолютно чужой человек, мне жаль ее. По-настоящему. Потому что впереди у нее лишь безызвестность. Потому что понимаю ее как никто другой и никому не пожелал бы оказаться в такой ситуации.
Я не могу оторвать взгляд от ее тонкой кисти и длинных пальцев. Смотрю на них не моргая в надежде, что девушка пошевелит ими. Возможно, она просто спит? Почему бы и нет? Вздыхаю, прячу руки в карманы и отхожу к окну. Задумчиво гляжу на соседнее серое здание, совершенно забыв, где нахожусь. Я с трудом сдерживаю рвущееся наружу чертово благородие, хочется найти лучших докторов страны, услышать реальную ситуацию, сделать все, лишь бы девушка выжила. А еще устроить куда-то пацана.
Нужно найти ее родственников. Срочно. Иначе я точно наделаю глупостей.
Я пересекаю плату в несколько шагов и вновь оказываюсь рядом с Ириной. Достаю из кармана телефон и решительно подношу к ее пальцу. Кожа девушки холодная, и только сейчас я понимаю, что в помещении прохладно. Из окон сифонит, батареи едва теплые. В зимней куртке я не чувствую дискомфорта, но девушка в одной ночной сорочке и под тяжелым тонким одеялом, которое вряд ли достаточно согревает ее. Это вызывает внутри меня возмущение, но я стараюсь подавить его. Потому что она — не моя проблема. И чем скорее я передам Иру в руки родителей, тем быстрее начну спокойно спать по ночам.
На телефоне появляется заставка, и первым делом я меняю пароль. Потом захожу в контакты и ищу абонента, записанного как «мама».
Отсутствует.
«Папа».
Не найден.
«Мамочка. Отец. Любимая мать. Мамуля».
Ни-че-го.
В конце концов сдаюсь и просто перелистываю всю телефонную книжку в надежде увидеть хотя бы кого-то с фамилией, как у нее. Тоже ничего.
Захожу в мессенджер. Несколько сообщений от ее клиентов, от Вики — и ни одного от родственников либо друзей. Нахожу того самого Макса, но и здесь меня ожидает разочарование. Судя по надписи вверху окошка, в сети он появлялся давно.
Перевожу взгляд на девушку. Присаживаюсь на железный стул рядом с кроватью. Сам не замечаю, как из-за нервов начинаю выстукивать пальцами по колену непонятный ритм.
— Кто же ты, загадочная незнакомка, свалившаяся мне на голову? — спрашиваю шепотом и наблюдаю за ритмом ее сердца на кардиомониторе. Потом резко поднимаюсь и выхожу из палаты.
Решаю ничего
На трассе начинается густой туман, и мне приходится снизить скорость до минимальной. Начинаю сомневаться, успею ли с такими темпами вернуться сегодня домой, но поездка не отягощает меня. Скорее помогает справиться с бездельем. Это минус моей работы — полгода пашешь без выходных, а потом несколько месяцев не знаешь, чем занять себя. Особенно когда живешь один и держишься подальше от отношений.
Как назло, погода полностью взбунтовалась, и до Семечкино я добираюсь целых пять часов вместо трёх. Въезжаю в небольшую деревушку и останавливаюсь на обочине узкой неровной дороги, чтобы посмотреть, куда ехать дальше. На меня вдруг накатывает волнение. Что, если и здесь постигнет неудача? Смогу ли я так просто забыть о судьбе Ирины и жить, словно ничего не происходит? Я с силой сжимаю пальцами прорезиненный руль и сворачиваю на бездорожье.
Ряд стареньких домов не придает мне уверенности в том, что поездка закончится удачно, особенно когда понимаю, что каждый второй — давно заброшенный. Поэтому, когда наконец-то нахожу нужный номер дома и понимаю, что он ухоженный и жилой, расслабляюсь и выдыхаю с облегчением.
Что ж, вот и приехали.
Я выхожу из машины и иду в сторону железных ворот. Навстречу выбегает черная дворняга, угрожающе скалится на меня, вызывая смешок своими размерами. Ещё одна — овчарка — к счастью, на привязи, рычит, показывая острые белые клыки, но бросаться на меня не спешит. Я вглядываюсь в двор в надежде, что кто-нибудь меня заметит, и выдыхаю с облегчением, когда на лай собак появляется старушка.
— Кто там? — щурится она и успокаивает Малыша.
— Я по поводу Ирины, — громко выкрикиваю я и слегка напрягаюсь, боясь услышать, что о такой здесь и не знают. Старуха хмурится, накидывает на плечи теплую шаль и идет ко мне.
— Случилось что-то? — встревоженно спрашивает она, вглядываясь в мои глаза, и я медлю с ответом. Вот так, с порога, ошарашивать родственницу девушки ее состоянием совершенно не хочется, но почему-то именно мне выпадает честь поведать ее семье плохие новости.
— Нет, все в порядке, — отвожу взгляд в сторону, рассматривая красную черепицу на доме и игнорируя выцветшие глаза женщины, — просто хотел поговорить с ее родителями. Они дома?
— Так мамка ее за границей. Работает там. — Короткая пауза, и ни слова об отце. — А вы кто нашей Ирочке будете? — настороженно спрашивает она, не спеша впускать меня во двор.
— Друг я. Максим.
На ее морщинистом лице появляется удивление, взгляд меняется на добродушный. Она рассматривает меня с ног до головы и улыбается.