Отец подруги. Моё наваждение

Блио Элен

Вижу девушек, которые специально приезжают на такие мероприятия, у меня договорённость с агентством, которое работает как модельное. Обычное прикрытие, девочки и правда иногда снимаются для каталогов и журналов, даже на показах работают. Но чаще они работают в горизонтальном положении широко раздвигая ноги. И это им нравится больше, чем тяжелая работа на подиуме. Ну, я так считаю. Не нравилось бы, не торговали бы собой, не так ли?

Мысль о раздвинутых ногах прилетает на мгновение, а у меня опять

стояк, потому что…

Потому что Ева, мать твою!

Ева, Ева, везде Ева!

Мне даже мерещится, что я вижу её среди гостей. Чёрт. Она!

Делаю несколько шагов, подхожу ближе. Поворачивается.

Тьфу ты, господи, нет! Не она.

Девица в обтягивающем, ультра откровенном платье призывно улыбается, вижу, как раздуваются её ноздри. Почуяла добычу. Запах денег. Больших денег. Нет, извини, дорогуша, сегодня не про твою честь. Да и никогда. Не терплю. Никогда не пользуюсь. Нет, было как-то. По молодости. Но я быстро завязал. Не хотелось подцепить какую-нибудь заразу.

– При-иве-ет… – противно тянет, продолжая улыбаться.

Не удостаиваю ответом, поворачиваюсь чтобы уйти, но эта овца безмозглая кладет руку на моё предплечье.

– Дорогой, ты куда?

– Ты не в курсе, что трогать тут никого нельзя? – говорю шепотом и очень жёстко, девица тут же напрягается, – увижу что-то подобное, ты тут больше не появишься, и в других местах тоже. Правило – тебя трогают, а не ты. Усекла?

Продолжаю движение сжав челюсти. Тупая стычка с эскортницей меня почему-то вывела из равновесия. Может потому, что сравнил её с Евой?

Или потому, что представил, что и Ева могла бы вот так?

Твою ж мать…

Переключаюсь на деловую беседу. Слегка отпускает.

Хотя один из приятелей, Шах, замечает моё состояние.

– Проблемы в раю, Агдамов?

Ухмыляюсь. Это у него рай! Женился, и делает вид, что в лотерею выиграл. Жена у него та еще штучка. Я молчу. Не комментирую.

Если человек хочет изгадить свою жизнь – это его личное дело. Я не собираюсь.

Уже был окольцован. Плавали, знаем. Больше никогда!

Переговоры мы заканчиваем довольно быстро, потому что мужикам не терпится развлечься. Красивые девочки в изобилии, дорогой, элитный алкоголь тоже. Я не скуплюсь на своих гостей.

Пусть отдыхают.

– А ты сам, Адам? Или ты опять, пас? Не хочешь потискать свежую крошку? – обрюзгший, невысокого роста, лысеющий мужик, топ-менеджер самой известной нефтяной компании, плотоядно улыбается. Любитель острых ощущений, бл*дь.

– Свежих я тут не вижу. – отвечаю, и собираюсь отойти от него, но он не отстает.

– Зря. Вон посмотри, какая куколка идёт, такая нежная ягодка, молоденькая, такую натянуть одно удовольствие.

– Главное, паспорт у неё спроси, у молоденькой. – ухмыляюсь и смотрю

туда, куда кивает пузатый нефтяник.

А вот теперь точно бл*дь! Потому что пялится он на мою Еву, которая собирается выйти на террасу!

Пи*дец ей!

Глава 30

– Ты что тут делаешь?

От неожиданности я чуть не подпрыгиваю, а потом… резкая боль в плече. До слез, которые градом из глаз!

Отец Ясмины хватает меня за руку. За мою несчастную левую руку, которая и стала причиной моего ухода из спорта! Его рывка хватает, чтобы сустав вылетел. И это больно. Очень, очень больно.

Агдамов смотрит зло, беспощадно. А я проклинаю себя за то, что поддалась на уговоры подруги.

Зачем было играть с огнём! Знала же, что Адам будет в ярости, если увидит нас? Ну вот, он и увидел.

Меня.

И злиться он, конечно, тоже будет на меня!

– Евангелина! Ответь мне! У тебя тормозов нет? Считаешь, что ты бессмертная?

– Пустите, больно. – только и могу прошептать.

– Больно? Ты еще не знаешь, что такое боль! Я… я…

Неожиданно резко дергает меня, буквально прижимая к себе, нависает, глазами сверкая.

Мне страшно. Поджилки трясутся. Ноги не держат. И боль руку простреливает. До слез. И я реву… реву не думая, как сейчас жутко выгляжу. Тушь, наверное, ручьями течет. Я как панда. Еще и нос весь красный, мокрый. Фу… просто жесть.

Но я ведь и не хочу перед ним красоваться, да? Или…

Боже, помоги мне!

– Ты не знаешь, что такое боль, девочка! И не дай Бог тебе узнать! Я просил вас убраться домой? Просил? Просил, мать твою, тут не отсвечивать.

– Пожалуйста… – пытаюсь дать ему понять, что мне больно, но он не слышит. Ему плевать. Он в ярости.

– Эта вечеринка не для невинных овечек, поняла? Тут серьезные, взрослые дяденьки. И они ждут серьезных, взрослых… дам, которым есть что предложить. Или ты уже тоже, можешь предложить себя, а? Интересует эскорт? Могу пристроить. По дружбе.

Мне страшно. Впервые рядом с ним настолько страшно! Я не ожидала, что он может вот так…

– Что вы… что вы говорите такое? Я… я…

– Я правду говорю, девочка. Всегда говорю правду! – буквально выплевывает злые слова. – Ты так вырядилась и намазалась, чтобы мужикам захотелось у тебя между ног понюхать, да?

Боже, какой стыд! Как он может! Меня заливает краска, с головы до ног. Я не красная, я, наверное, малиновая. Это чудовищно.

И… несправедливо!

– Я тебя поздравляю. Мне сейчас захотелось! – это он говорит злым шепотом, наклоняясь так близко, почти касаясь меня губами. – И не была бы ты подругой моей дочери я бы тебя разложил прямо тут, во всех позах и во все места!