Отечества крылатые сыны

Кот Алексей Николаевич

Подготовку, как всегда, провели тщательно. Проверял ее командир полка. Иван Карпович всегда с нами. На земле и в полете. Если он и не участвует в каком-нибудь боевом вылете - все равно мы вспоминаем о нем, выполняем его указания. Кажется, наш командир никогда не отдыхает: то ставит задачу, то проводит занятия или разборы, то проверяет знания и умения летчиков на земле и в полете или принимает участие в боевом вылете. Можно только восхищаться, как умело и энергично руководит полком наш «батя».

Закончив подготовку, собираемся на спортивной площадке, ожидаем автобуса, который повезет нас на аэродром. А пока нет нашего старенького автобуса - проходит традиционный футбольный

матч. Вратарями стоят Леонид Глущенко и Николай Гунбин. Все остальные авиаторы составляют две команды, и начинается встреча. Судьи нет. В командах - все нападающие и защитники - все стремятся забить гол. И хотя форма футболистов необычна: комбинезоны, сапоги или унты, шлемофоны, - борьба проходит в высоком темпе, никто не жалеет сил для победы. Больше всех бегает по полю маленький Ваня Гросул. Почти в каждой игре он добивается успеха, забивает «свой» гол. Сегодня это ему удалось сделать уже дважды!

Но вот появляется наш автобус. Быстро занимаем места. С шутками, песнями отправляемся на аэродром. Наша любимая песня - «У нашей Челиты». Запевает ее мастер вокала Вася Сенатор, [76] помогает Миша Минченко.

Вдруг, заглушая всех, раздается высокий голос Ивана Доценко:

Бьется в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза.

И поет мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза.

Мы дружно поддерживаем Ивана. Слова о боях, о любви, о далекой подруге, до которой «дойти нелегко», несутся через открытые окна автобуса, и, кажется, их слушают широкая степь, люди, работающие на полях.

Про тебя мне шептали кусты

В белоснежных полях под Москвой.

Я хочу, чтобы слышала ты,

Как тоскует мой голос живой…

Одна за другой звучали песни о летчиках, о спорте и, конечно же, о любви. Незаметно приближаемся к аэродрому. Вот и КП. Заканчивается день. Солнце опускается к горизонту. Вечереет. Выслушиваем последние указания командира полка. Спешим к самолету. Он давно подготовлен к вылету. Техник-лейтенант П. А. Чумак и сержант В. Д. Шаховец свое дело знают, работают быстро и аккуратно, с большим уважением относятся к летному составу. На них мы надеемся как на себя. Я забрался по алюминиевой стремянке в штурманскую кабину, надел парашют. Заняли свои места летчик и стрелок-радист. Загудели моторы, и мы порулили на старт.

Начался взлет. После первой эскадрильи поднимаемся мы. Разбегается самолет майора Лукиенко, за ним взлетают Юрий Петелин, Дмитрий Барашев, Леонид Филин. Взлетаем и мы. Традиционный полет по «коробочке», и мы приближаемся к аэродрому, чтобы над стартом «взмахнуть крылом» и лететь на запад. Вижу, как поднимаются самолеты третьей [77] эскадрильи. Но что это? Рядом со взлетной полосой появился взрыв, затем второй, третий… И в это время неведомая сила подбросила наш самолет вверх. Алин с трудом удержал его, выравнял. Оказалось, что под нами разорвалась серия фугасных бомб. Откуда они? Посмотрел в небо и все понял: навстречу нам на высоте около трех тысяч метров строем летело несколько эскадрилий «юнкерсов». Они внезапно нагрянули на наш аэродром. Хорошо, что все самолеты успели взлететь. Мы отвернули в сторону, чтобы не попасть под летящие бомбы. Количество воронок на летном поле все увеличивалось. Загорелись самолеты, оставшиеся после взлета: маленький По-2 и бомбардировщик Пе-2, вынужденно севший у нас. А бомбы все летели на летное поле. Что делается на земле? Где спрятались наши техники, штабные работники? Хорошо, хоть недавно отрыли щели…

Спешим с набором высоты, чтобы до цели было не меньше 5000 метров. Пролетаем реку Дон. Впереди виднеется Елец. Почти каждую ночь его бомбят немцы.

Направляемся к началу боевого пути - Мценску. Делаем разворот и берем курс на Орел. Как встретит нас враг? По мере приближения к цели напряжение растет. Хотя мы стали привыкать к полетам во вражеский тыл, но ожидание опасности, чего-то неизвестного все еще беспокоит нас. Правее появилась извилистая лента Оки, а под самолетом - прямая, как стрела, линия железной дороги, устремленной к городу. Вижу на рельсах множество вагонов. Как хочется уничтожить их все сразу. Чтобы ни один не пошел дальше на восток, к фронту, чтобы сгорела вся вражеская техника вместе с ее владельцами!…

Когда первые самолеты сбросили на узел бомбы, словно по команде, открыли огонь десятки зениток. [78]

В небо потянулись трассы автоматической артиллерии. На нашей высоте вспыхнули огненные шапки разрывов. Заспешили по небу несколько десятков мощных прожекторов. Их лучи пытались поймать нас. А на узле появлялись все новые и новые пожары. Взрывались эшелоны с боеприпасами. Землю заволокло черным дымом. Молодцы штурманы - метко поражают цель. От пожаров стало видно, как днем. Подошла и наша очередь. Прицеливаюсь и сбрасываю фугасные и зажигательные бомбы. И в тот же миг ослепительный свет больно ударил в глаза, охватил бомбардировщик. Три прожектора поймали нас. Я поспешил занять место в задней части кабины. И тут же самолет вздрогнул, снаряд пробил нижнюю обшивку, сиденье и, потеряв скорость, взорвался в парашюте, на котором я сидел. В самолет ворвалась мощная струя холодного воздуха. По кабине полетело множество белых лоскутиков - обрывков купола парашюта.

–  Что там стряслось?
– встревоженно спросил Алин.

–  В кабину попал снаряд, - отвечаю.
– Маневрируй, выходи из зоны обстрела, оторвись от прожекторов.

Но сделать это было нелегко. Прожекторы упорно следовали за нами, все еще держали нас в своих змеиных объятиях. Все небо вокруг самолета в разрывах. Сплошная стена огня. Еще несколько снарядов взорвалось рядом, их осколки застучали по машине. Командир повел самолет на крутое снижение, часто менял направление. Наконец мы вырвались из лучей прожекторов. Стало темно. Горящий узел остался позади. Немного успокоившись, я только теперь осознал, что остался без последнего средства спасения, на которое летчики возлагают большие надежды. Парашют! Сотни и тысячи авиаторов [79] спас он от верной смерти. И сегодня мой парашют принял удар на себя, затормозил полет снаряда. Но сейчас его нет у меня. И только теперь мне стало по-настоящему страшно…

Приближаемся к своему аэродрому. В темноте трудно ориентироваться. Далеко на юге немцы бомбят Воронеж. Огни пожаров отражаются в ночном небе. Где же наш аэродром? Почему-то молчит приводная радиостанция, не работает Боринский светомаяк. Слышу голос Николая Кутаха:

–  Товарищ штурман, вы не замерзли, сильно дует в кабине?

–  Не замерз. Наоборот, было жарко, особенно там, над Орлом…

–  Получен приказ КП дивизии - следовать на запасной аэродром Грязи, - докладывает радист.

–  Василий Иванович, курс на Грязи 112 градусов, - говорю командиру.

Почти в полной темноте идем на посадку. Колеса мягко касаются земли и катятся вдоль небольших костров.

На другой день нам разрешили лететь домой. Труженики БАО уже привели летное поле в боевую готовность. С радостью узнаем, что после налета вражеской авиации все остались живы - выручили щели и другие укрытия. Выключив моторы, командир экипажа сказал Павлу Чумаку:

–  Сегодня мы привезли вам много работы. Когда сможете отремонтировать самолет? Да вы ранены! Как же будете работать?