Отечник проповедника
Шрифт:
970. Юноши, заблудившись в пустыне, ослабели и скончались, но не прикоснулись к смоквам, которые они по повелению аввы несли больному старцу
См. также: Послушание
Брат принес авве Иоанну в Скит хорошие смоквы из Ливии Марео-мийской. Авва немедленно послал смоквы с двумя юношами к некоему отшельнику, жившему во внутренней пустыне, в то время болевшему. Местопребывание отшельника отстояло от церкви на восемнадцать миль. Юноши, взяв плоды, пошли к келии старца. Внезапно спустился густейший туман, и они потеряли дорогу. Весь день и всю ночь ходили они по обширному пространству пустыни, но никак не могли отыскать келию болящего. Ослабев от усталости и голода, они преклонили колена на молитву и в молитве предали души свои Господу. Долго искали их по следам, которые остаются в этих песчаных местах, как на снегу, и держатся неизглажденными до того времени, пока не занесет их мелкий песок, легко переносимый с места на место дыханием самого легкого ветра. Юноши были найдены в том положении, в каком они молились, и при них — смоквы, которые они несли, нетронутыми. Они решили лучше предать души Богу, чем нарушить верность и употребить что-либо в пищу без повеления аввы. Итак, они расстались с временной жизнью, но не нарушили заповеди старца. (Еп. Игнатий. Отечник. С. 537. № 174).
971. Авва Лев отдался варварам, вместо трех немощных старцев, и был ими вскоре обезглавлен
См. также: Любовь к ближним
Достопочтенный старец Лев говорил: "Поверьте,
* Африканские дикие племена.
972. Авва Серапион продал себя в рабство комедиантам-язычникам; со временем он обратил их в христианство, отдал им деньги, за которые продал себя, и удалился
См. также: Любовь к ближним
Авва Серапион в одном городе продал себя в рабство за двадцать монет комедиантам-язычникам и, запечатав эти монеты, хранил их при себе. До тех пор он оставался у них, не вкушая ничего, кроме хлеба и воды, и непрестанно проповедуя слово Божие, пока не сделал комедиантов христианами и не убедил их оставить театр. Пробыв, таким образом, у них долгое время, блаженный сперва обратил ко Христу самого комедианта, потом его жену и, наконец, все их семейство. Говорили, что, пока его не знали, он им обоим умывал ноги. Приняв Крещение, оба отстали и от театра, начали жить честно, благочестиво и весьма почитали Серапиона. Они говорили ему: "Теперь, брат, мы отпустим тебя на волю, поскольку ты сам освободил нас от постыдного рабства." Тогда великий Серапион отвечал им: "Поскольку Бог мой устроил, а вы содействовали, чтобы ваша душа была через меня спасена, то я скажу вам всю тайну этого дела. Сжалившись над вашей душой, которая была в великом заблуждении, я, свободный подвижник, родом египтянин, ради вашего спасения продался вам, чтобы вы освободились от великих грехов. И теперь я радуюсь, что Бог совершил это через мое смирение. Возьмите же свое золото, я оставляю вас и пойду помогать другим." Они настоятельно просили его остаться и говорили: "Мы будем всегда почитать тебя отцом и владыкой наших душ, только останься с нами." Но не могли убедить его и потому сказали: "Отдай бедным это золото, оно было залогом нашего спасения." Серапион отвечал им: "Отдайте его вы, ибо оно ваше, а я не раздаю нищим чужих денег." После того они просили, чтобы он, по крайней мере, через год навестил их. (Лавсаик. С. 211).
973. Авва Серапион продал себя богатому манихею и за два года отклонил его от ереси
См. также: Любовь к ближним
Блаженный Серапион услышал, что один из первых людей города Лакедемона, муж добродетельный, по вере был манихеем вместе со всем своим домом. Этот наилучший из монахов продал себя этому человеку и за два года успел отклонить от ереси его самого, его жену, всех его домочадцев и присоединил их к Церкви. Они полюбили его не как раба, но более, чем родного брата и отца, оказывали ему великую честь и вместе с ним прославляли Бога. Преподав им многие наставления, Серапион, этот духовный адамант, через некоторое время удалился от них, отдав своим хозяевам деньги, за которые продал себя, и, не имея с собой решительно ничего, сел на корабль, будто бы ему нужно было плыть в Рим. (Лавсаик. С. 214).
974. Святитель Павлин, епископ Полянский, добровольно продал себя в рабство вандальскому князю; со временем он предрек ему царский престол, исходатайствовал освобождение многим пленным и вместе с ними вернулся на родину
См. также: Любовь к ближним ; Прозорливость
Святитель Павлин, епископ Ноланский, на искупление своих соотечественников из плена у вандалов роздал все свое имение и остался решительно без ничего. В это время явилась к нему одна вдова и попросила, чтобы он дал ей денег на выкуп из плена ее сына. Угодник Божий обыскал все углы своей келии, думая найти хоть что-нибудь, но не нашел ничего. Выйдя к просительнице, он сказал: "Поверь, что дать тебе мне нечего, кроме самого себя. И потому, если хочешь, возьми меня, как раба, продай, а сына возврати." Вдова приняла было слова епископа за насмешку, но он убедил ее в их искренности, и они вместе пошли во Фракию к зятю вандальского царя, князю, у которого сын вдовы был в плену. Встретив князя, скорбная мать сначала, не упоминая о Павлине, пала к его ногам и стала просить, чтобы он сжалился и отпустил ее единственного сына. Но когда слезы и мольбы не помогли, она указала на святого и стала просить князя, чтобы он обменял Павлина на ее сына. Благообразное лицо святителя понравилось князю, и он спросил Павлина: "Знаешь ли какое-нибудь ремесло?" — "Не знаю, — был ответ, — могу только возделывать огород." Тогда царский зять оставил его у себя, а сына возвратил вдове. И вот Божий архиерей сделался огородником: выращивал овощи, подавал их к столу своего господина и в такой службе пробыл долгое время. Царский зять весьма любил его и часто с ним беседовал. Однажды во время беседы святитель сказал ему: "Я слышал, что в путь собираешься. Не ходи, ибо в настоящее время тебе надобно не о путешествии заботиться, а о том, чтобы удержать за собой царский престол. Знай, что царь скоро умрет, и тогда, если не будет тебя здесь, не ты, а другой станет царем." Слова эти поразили царского зятя, и он передал их царю. Выслушав их, тот сказал: "Я хочу видеть того, кто тебе это говорил." Князь отвечал: "Я сегодня во время обеда пришлю его к тебе," — и повелел Павлину лично принести овощи к царскому столу. Павлин явился. Царь, увидав его, ужаснулся. Призвав к себе зятя, он сказал: "Что тебе сказал про меня твой раб, то истина. Знай, что я сегодня во сне увидел суд над собой, и на этом суде, где были все мои вельможи, выше всех сидел он. Суд же надо мной кончился тем, что у меня отнята была моя царская власть. Спроси его, кто он. Я не думаю, чтобы он был из простого звания, ибо я видел его облаченным в высокий сан." Тогда князь, отозвав Павлина в уединенное место, стал заклинать его, чтобы он открыл ему свое звание. Павлин сначала уклонялся от ответа, но, наконец, открыл, что он — епископ. Со страхом и великим смирением князь после этого поклонился ему и предложил просить у него, чего хочет. Павлин испросил свободу всем пленникам своего города и с торжеством и радостью возвратился с ними домой. Пророчество его о смерти царя вскоре сбылось. (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 401).
975. Из-за любви к брату, боримому страстью, монах последовал за ним в мир; в селении Бог отъял вожделение от брата ради самопожертвования монаха, и они оба вернулись
См. также: Блудная брань ; Любовь к ближним
Однажды брат пришел к некому старцу и говорит ему: "Брат мой ходит туда-сюда, я огорчаюсь этим." И старец попросил его: "Потерпи великодушно, брат. Бог, видя труд твоего терпения, вернет брата к тебе. Невозможно суровостью и жестокостью воздержать кого-либо от увлечения, потому что демон не изгоняет демона, скорее вернешь ты его благостью. И Бог наш привлекает к Себе людей благостью." При этом он рассказал ему следующее: "В Фиваиде было два брата. Один из них подвергся брани любодеяния и сказал другому: "Возвращаюсь в мир." Другой заплакал и стал увещевать: "Не пущу тебя в мир потерять труд и девство." Но первый не соглашался: "Не останусь здесь — уйду. Или иди со мной, и я возвращусь, или оставь меня, и я останусь навсегда в миру." Второй брат посоветовался об этом с неким великим старцем, который сказал ему: "Пойди с ним, и ради труда твоего Бог не попустит ему низвергнуться в падение." Когда они пришли в некое селение, Бог за труд второго брата, который пошел с первым по любви, отъял вожделение от первого брата. Он сказал второму: "Возвратимся в пустыню. Я представил себе, что я уже согрешил с женщиной, какую же я получил от этого пользу?" Они возвратились в келию, избежав душевного бедствия. (Еп. Игнатий. Отечник. С. 477. № 78).
976. Несогрешивший брат взял на себя труд покаяния ради обретения согрешившего брата и этим исходатайствовал ему прощение
См. также: Блудная брань ; Дружба ; Любовь к ближним ; Мудрость ; Падение
Два брата-монаха, придя в соседний город, чтобы там продать свою работу, остановились в гостинице. По продаже рукоделия один пошел закупить все необходимое, а другой остался в гостинице и по наущению диавола впал в любодеяние. Вернувшийся брат сказал: "Мы запаслись всем нужным, теперь возвратимся в келию." Брат отвечал ему: "Я не могу возвратиться." Когда же брат начал упрашивать его, он исповедал свой грех. "Я, — сказал он, — когда ты ушел от меня, впал в любодеяние и потому не хочу возвращаться." Брат, желая обрести и спасти душу брата, сказал ему с клятвой: "И я, отлучившись от тебя, подобным образом впал в любодеяние, однако воротимся в келию и предадимся покаянию, Богу все возможно. Ему возможно даровать нам прощение за наше покаяние и избавить от муки в огне вечном." Они возвратились в свою келию. Святые старцы наставили их на делание покаяния и дали заповеди, которые они исполняли тщательно. Несогрешивший брат приносил покаяние за грех, который как бы сам совершил, за согрешившего по великой любви, которую имел к нему. Господь призрел на подвиг любви, открыл святым отцам тайну: что за любовь того, кто не согрешал, а поверг себя труду покаяния для спасения брата, даровано прощение и согрешившему. (Еп. Игнатий. Отечник. С. 445. № 27).
977. Чтобы удержать согрешившего брата в монастыре, авва Аммон принял на себя труд покаяния в его грехе
См. также: Любовь к ближним
Некий брат впал в тяжкий грех. Он пришел к авве Аммону и сказал: "Я впал в такое-то согрешение и не имею сил для покаяния, оставляю монашество и иду в мир." Старец уговорил брата остаться в монашестве, обещая принять на себя труд покаяния в его грехе перед Богом. Взяв на себя грех брата, старец начал приносить покаяние в этом грехе. Только один день он пребыл в покаянии, как последовало откровение от Бога, что грех прощен брату ради любви старца. (Еп. Игнатий. Отечник. С. 65. № 13).
Самопознание
См. также: Осуждение № 680 ; Уединение № 1165 .
Самоубийство
См. также: Любовь к ближним № 388 ; Милосердие № 436 ; Отчаяние № 693 .
978. Спасение святым Макарием женщины, хотевшей утопиться
См. также: Благочестие
Житель города Унжи, подверженный пьянству, часто, будучи нетрезвым, жестоко бил свою жену Елену, которая не в силах более переносить его жестокости решилась было утопиться в колодце. Но поскольку она была благочестива и имела особенную веру к угоднику Божию Макарию, поставляя всегда в день его памяти трапезу для нищих, то преподобный и не дал ей погубить свою душу. Когда она подошла к колодцу, то внезапно увидела тут же старца-инока и в ужасе отступила. Он сказал ей: "Отойди от колодца и не дерзай исполнить своего злого умысла, чтобы не постигли тебя горькие муки в Вечной Жизни. Я — Макарий Желтоводский, пришедший избавить тебя от потопления и вечной смерти." Смятенная бросилась к ногам старца, но, когда поднялась с земли, уже не видела его и с миром возвратилась в свой дом. Опомнился и ее муж и оставил нетрезвую жизнь. (Троицкий патерик. С. 353).
979. Подполковник В. Милонов трижды слышал голос, настоятельно призывавший его к самоубийству; когда же офицер перекрестился, голос перестал тревожить его
См. также: Крестное знамение ; Мать ; Неверие ; Родители
Жизнь послушника Василия Милонова, в миру отставного полковника гвардейской артиллерии, замечательна обращением его из неверующего в верующего и кающегося. По его собственному признанию, в молодости он был вполне неверующий человек и, служа в гвардии в Петербурге, отличался в кругу товарищей разнузданностью нрава. Все святое ему было нипочем: он кощунствовал над святыней, смеялся над всяким выражением христианского благочестия, отрицал саму веру в Бога и вечную будущность человека. Мать его — старушка, женщина глубоко верующая и благочестивая, просила его остепениться, но напрасно. Сын ее продолжал кутить и развратничать, а она молилась за него усердно Богу, и Господь, хотящий всем спастись, внял ее мольбам. Однажды, после попойки в кругу товарищей. Милонов вернулся к себе на квартиру и прилег отдохнуть. Не успел закрыть глаза, как слышит голос из-за печки: "Милонов, возьми пистолет и застрелись." Это его очень изумило: он думал, что кто-то над ним шутит. Осмотрел комнату, никого не нашел и решил, что это игра воображения. Но голос снова ясно послышался из прежнего места и на этот раз весьма настоятельно требовал взять пистолет и застрелиться. Встревоженный, он крикнул денщика и рассказал ему, что слышал уже несколько раз неведомый ему голос из-за печки, призывающий взять пистолет и застрелиться. Денщик — верующий человек — сказал, что это — явно бесовское наваждение. Он посоветовал барину перекреститься и помолиться Богу. Милонов, давно не крестившийся и не молившийся, выбранил денщика за такое предложение, посмеялся над его суеверием и больше не хотел его слушать. Но денщик умолял последовать его совету: когда послышится голос, осенить себя крестным знамением. "Тогда увидите, что и Бог и бес существуют, голос сейчас же прекратится, ибо ясно, что он бесовского происхождения и хочет склонить вас к самоубийству, чтобы погуоить вашу душу." Отпустив денщика и несколько успокоившись, Милонов опять услышал прежний голос из-за печки и решился перекреститься. Голос мгновейно умолк. Это поразило его. Он стал задумываться, вспоминать свою прежнюю жизнь. Невольный ужас напал на него, и он решился навсегда расстаться с прежними привычками и остальные дни свои посвятить покаянию в грехах. Нимало не медля, подал он в отставку и, надев простой овчинный тулуп, пешком пошел в Киев с намерением поступить для покаяния в Киево-Печерскую Лавру. Лаврское начальство затруднилось его принять и заставило лично явиться к митрополиту. Тот очень удивился, видя перед собой полковника в нищенской одежде. Но когда Милонов откровенно рассказал ему свою жизнь, он не советовал оставаться в Лавре, как обители городской и шумной, а велел отправиться в пустынную Глинскую обитель к старцу-игумену Филарету и под его опытным руководством подвизаться для спасения своей души. Милонов так и сделал, пришел в Глинскую пустынь, открылся игумену Филарету и был принят в число братии. (Глинский патерик. С. 227).