Отечник проповедника

Лозинский игумен Марк

189. Девственница-подвижница, возгордившись, начала осуждать других, а затем сама впала в блуд

См. также: Ангел-страж целомудрия ; Блуд ; Осуждение ; Падение ; Подвиг ложный ; Человекоугодие ; Слава человеческая

Знал я в Иерусалиме одну девственницу, которая шесть лет носила власяницу и, заключившись в своей келии, отреклась от всех удовольствий и вела жизнь самую воздержанную. Но потом, оставленная Божией помощью за чрезмерную гордость — родоночальницу всякого зла, она впала в блуд. Это случилось потому, что она подвизалась не по духовному расположению и не по любви к Богу, но напоказ людям, ради суетной славы, которой ищет растленная воля. Демон тщеславия, отвлекая ее от благочестивых помыслов, возбудил в ней желание осуждать других. Когда же она пришла в опьянение от демона гордости и еще начала соуслаждать ему, святой Ангел — страж целомудрия — отступил от нее. (Лавсаик. С. 110).

190. Авва Серапион смирил высоко думавшую о себе затворницу тем, что предложил делом показать то, что она умерла для мира; затворница не смогла исполнить этого

См. также: Подвиг ложный ; Человекоугодие

Увидев девицу, двадцать пять лет пребывавшую в безмолвии, авва Серапион сказал ей: "Что ты сидишь здесь?" — "Я не сижу, — отвечала она ему, — а иду." — "Куда же ты идешь?" — спросил ее Серапион. "К Богу моему," — отвечала девица. Говорит ей раб Божий: "Жива ты или умерла?" Она говорит ему: "Верую

Богу моему, что умерла для мира, ибо кто живет по плоти, тот не пойдет к Богу." Услышав это, блаженный Серапион сказал ей: "Чтобы уверить меня в том, что ты умерла для мира, сделай то, что я делаю." Она отвечала ему: "Приказывай только возможное, и я сделаю." Он отвечал деве, что для мертвого, подобного ей, все возможно, кроме нечестья, и потом сказал ей: "Сойди вниз и пройдись." — "Я не выхожу двадцать пять лет, — отвечала она ему, — как же теперь пойду?" — "Вот, — сказал Серапион, — не говорила ли ты: я умерла для этого мира? Очевидно, потому, что и мир для тебя не существует. А если так, то мертвый ничего не чувствует, и для тебя должно быть все равно — выйти или не выходить." Девица, услышав это, пошла. Когда она вышла и дошла до церкви, блаженный сказал ей: "Если хочешь уверить меня в том, что ты умерла и уже не живешь для людей, чтоб угождать им, сделай то, что я могу сделать, и тогда убедишь меня, что ты действительно умерла для этого мира." — "Что же, — спросила девица, — должна я сделать?" — "Сними с себя платье, как я, — сказал он, — положи на плечи и иди по городу, а я без стыда пойду впереди тебя." — "Но если, — отвечала она, — я сделаю это, то многих соблазню таким бесстыдством, и кто-нибудь скажет, что это сумасшедшая или беснующая." — "Тебе что за дело, если это скажут, — отвечал ей блаженный Серапион. — Ведь ты говоришь, что умерла для людей, а мертвецу нет никакого дела до того, бранит ли его кто или смеется над ним, потому что он нечувствителен ко всему." Тогда говорит ему девица: "Прошу тебя, прикажи мне совершить какой-нибудь другой подвиг, и я сделаю, а пока я не дошла еще, только молюсь о том, чтобы дойти до такой степени." После этого раб Божий, бесстрастный Серапион, сказал ей: "Смотри же, сестра, не возвеличивайся, будто ты святее всех, и не хвались, что ты умерла для этого мира. Теперь ты узнала, что еще жива и угождаешь людям. Я могу быть более мертвым, чем ты, и то, что я умер для мира, могу доказать делом, именно тем, что равнодушно взираю на него, ибо, не стыдясь и не соблазняясь, могу сделать то, что приказывал тебе." Так, научив ее смиренномудрию и сокрушив ее гордость, блаженный оставил девицу и удалился. (Лавсаик. С. 217).

191. Бесстрастие монаха, убежавшего от найденного золота, было несравненно выше трудов его брата, соединенных с высокоумием после постройки монастыря и благотворительности

См. также: Бесстрастие ; Высокоумие ; Нестяжательность

Один старец-столпник, спасавшийся близ Едессы, на вопрос святителя Феодора, епископа Едесского, что именно заставило его взойти на столп и столько лет он собирается на нем подвизаться, отвечал: "Вместе со старшим братом я расстался с миром еще в юности. Сначала три года мы провели в монастыре, а затем ушли в пустыню и, найдя там две пещеры, поселились: я — в одной, брат — в другой. Время мы проводили в безмолвии, посте и молитве и сходились только в воскресные дни. Такая жизнь в пустыне для меня продолжалась, однако, недолго. Раз, когда мы оба вышли из своих пещер для сбора злаков и кореньев для еды и были на некотором расстоянии друг от друга, я вдруг заметил, что брат мой внезапно остановился, как-будто чего-то испугавшись, а потом стремглав побежал и скрылся в своей пещере. Недоумевая, что бы это значило, я пошел к месту его внезапной остановки, чтобы посмотреть, что там такое. И что же? Вижу рассыпанным громадное количество золота. Недолго думая, снял я с себя мантию, собрал в нее неожиданно найденное сокровище и с большим трудом принес в свою келию. После этого, не сказав брату ни слова, я ушел в город, купил там большой дом, устроил в нем странноприимницу и больницу и при них основал монастырь, поместив в нем сорок иноков. Поручив все это опытному игумену и вручив ему на нужды тысячу златниц, другую же тысячу раздал я бедным и, снова оставив мир, пошел к своему брату. На пути я начал высокоумствовать и осуждать брата за то, что он не хотел сделать добра из найденного им золота. Когда я подходил к пещере брата, то помыслы высокоумия и самомнения уже совершенно овладели мной. Но в это самое время является мне Ангел Божий с грозным видом и говорит: "Знай, что все, что ты совершил, не стоит прыжка, сделанного твоим братом через золото, и он несравненно выше и достойнее тебя перед Богом. Ты даже недостоин того, чтобы видеть его, и это будет до тех пор, пока покаянием и слезами не очистишься от греха." После этого Ангел стал невидим, а я пошел к пещере брата и, к своему ужасу, действительно, не смог увидеть его. Много тут я пролил слез, столь много, что пришел в совершенное изнеможение. Наконец, Господь сжалился надо мной, и голос свыше указал мне идти на это место, где теперь видишь меня и где я живу уже сорок девять лет. Здесь только в последнее, пятидесятое, лето Ангелом возвещено мне полное прощение и обещание, что я увижусь с братом в Обителях Небесных." (В. Гурьев. Пролог. С. 352).

Гостеприимство

См. также: Воля своя № 167 ; Любовь к ближнему №№ 398 , 400 — 402 .

192. Подвижник считал, что употребляющий пищу ради любви совершает две добродетели: отсекает свою волю и осуществляет гостеприимство

Однажды два брата пришли к некоему старцу, у которого не было обычая употреблять пищу ежедневно. Увидев братьев, он принял их с радостью и сказал про себя: "Пост имеет свою награду." Потом присовокупил: "Употребляющий пищу ради любви совершает две добродетели: отсекает свою волю и исполняет заповедь странноприимства." (Еп. Игнатий. Отечник. С. 507. № 121).

Грех

См. также: Милосердие Божие № 439 ; Ненависть ко злу № 635 ; Падение № 695 ; Плач №№ 715 — 716 ; Подвиг ложный № 743 ; Покаяние № 769 ; Убийство № 1163 .

193. О необходимости исследовать свои грехи, а не возвышенные истины

Пришли однажды к авве Зенону братия и спросили его: "Что значит написанное у Иова:."..Небеса нечисты в очах Его" (Иов 15, 15)." Старец сказал на это: "Братия оставили исследование своих грехов и взялись за исследование небесного. Значение же этих слов таково: чист — один Бог, и потому Писание сказало, что Небо нечисто перед Ним." (Еп. Игнатий. Отечник. С. 128. № 5).

194. Авва Макарий сокрушался и плакал о том, что в детстве съел украденную другими смокву

См. также: Покаяние .

Авва Пафнутий, ученик аввы Макария, рассказывал, что старец говорил о себе: "Когда я был отроком, вместе с другими детьми пас коров. Сверстники мои пошли воровать смоквы и, когда бежали назад, уронили одну, Я поднял ее и съел. Ныне, когда вспоминаю об этом, сажусь и плачу." (Достопамятные сказания. С. 153. № 36).

195. Юноша, повинный во многих грехах, встав на путь покаяния, затворился в пещере; здесь он, мужественно претерпев все демонские брани, прожил до самой смерти

См. также: Благодать ; Демонские брани ; Мужество ;

Покаяние ; Решимость ; Терпение .

В некоем городе жил один юноша, который сотворил много зла, и ремеслом его было то, что он обкрадывал мертвецов, Но вот однажды благодать Божия коснулась его сердца, ужаснулся он своих злых дел, вспомнил Божий суд и решился в покаянии и смирении провести остаток жизни. Придя к пещерам, где лежали обворованные им мертвецы, он сначала горько плакал, не смея даже произнести имени Божия, а потом и совсем затворился в одной из пещер. Но тут и началась ужасная для него бесовская брань. Прошла неделя его жития в гробищах, и бесовские полчища явились и возопили: "Где же этот скверный и нечистый, который, пресытившись грехом, теперь хочет показать себя целомудренным и благочестивым? Неужели думаешь быть помилованным, содеяв столько зол? Выходи скорее отсюда и приступай к своим прежним делам. Блудницы и скупщики краденого уже ждут тебя. Что же не идешь, чтобы удовлетворить свои скверные желания? Смотри, если не пойдешь, то мы возьмем свое. И к чему так морить себя? И ты, окаянный, думаешь избежать муки? Не наш ли ты? И потому не всем ли нам повинен? Посмеешь ли что-либо на все это ответить нам?" Так вопили бесы. Но юноша при всей своей горячей вере в беспредельное милосердие Божие к кающимся грешникам укреплялся Божими помощью и силой и бесам ничего не отвечал. Долго-долго бесы продолжали мучить его своими воплями, но видели, что это мало помогает, и для того, чтобы опять взять юношу в свои руки, по попущению Божию начали наносить зло и его телу. Бесы много раз так сильно били его, что оставляли едва живым. И были времена, что юноша не мог даже шевельнуть ни одним своим членом. Между тем родные разыскали его и, найдя в пещере, спросили: "Зачем ты пришел сюда?" Не зная его намерений, они всячески его убеждали возвратиться домой, но юноша не послушался их. Бесы же продолжали его мучить, а родные приходили к нему и снова умоляли уйти из пещеры. Юноша говорил им: "Нет, лучше умру я в этих гробницах, чем возвращусь в мир на смертные грехи." И сколько близкие ни увещевали его, он остался непреклонным, и они вынуждены были одни возвратиться домой. По их удалении бесы снова напали на юношу с таким остервенением, что едва не убили его. Но зато это уже было последнее их нападение. Видя юношу непоколебимым, как скала, терпеливым и мужественным, они, наконец, удалились от него, вопия: "Да, благодатью Божией и своим терпением ты одолел нас!" И после этого юноша уже не видел зла от бесов и без обиды, сказано, жил в гробах до своей смерти. (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 9).

196. Размышление о своей жизни привело разбойника Давида к покаянию; он поступил в монастырь, превзошел со временем всех в подвигах и сподобился дара чудотворения

См. также: Покаяние ; Размышление о прожитой жизни ; Разбойник

Преподобный Давид прежде был разбойником. Много делал зла, многих убивал. Он был такой, говорит описатель его жития, "яко ин никтоже зол бяше." Однажды, отдыхая на горе со своими товарищами и размышляя о своей жизни, он пришел в ужас от своих дел, раскаялся и решился оставшиеся дни посвятить служению Богу. Бросив своих сообщников, он пришел в монастырь и просил привратника доложить о себе игумену, говоря, что он хочет быть монахом. Игумен не замедлил прийти к нему и, думая, что он по преклонным летам не выдержит монашеского подвига, отказался принять его в монастырь. Давид усерднее начал просить, игумен не принимал. Огорченный отказом, он, наконец, воскликнул: "Да знаешь ли ты, отче, кто я? Я — Давид, атаман разбойников. Если ты не примешь меня, клянусь тебе, что снова примусь за свои дела, приведу сюда своих товарищей, разорю монастырь и никого не оставлю из вас в живых." Услышав это, игумен решился принять его и, постригая, дал ему ангельский образ. Что же затем? Затем, говорится в его житии, "нача Давид подвизатися воздержанием, удерживати себя смирением. И всех преспе, иже в монастыре, седмдесят черноризец, И тыя убо вся и всегда поучаше и всем на успех бываше. Единою же седящу ему в келии, ста пред ним Ангел, глаголя ему: "Давиде, Давиде, простил тя есть Господь, будеши отныне чудеса творя." И потом Давид много чудеса Богом сотвори: слепыя просвети, хромых ходити сотвори и бесныя исцели." Так-то велико, братие, и неизреченно милосердие Божие к кающимся грешникам! (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 22).

197. Женщина, впавшая в тяжкий грех, написала его на хартии, запечатала ее и вручила Патриарху, святителю Иоанну; вскоре Патриарх скончался и, явившись в видении этой женщине, отдал ей хартию, на которой было написано, что ради святителя Иоанна изглажен грех ее

См. также: Видение ; Святой

Некая женщина, впав в тяжкий грех и не будучи в силах из-за стыда поведать его своему духовному отцу, пришла к святителю Иоанну Милостивому, Патриарху Александрийскому, и, упав к его ногам, воскликнула: "О преблаженный, я такой тяжкий грех соделала, что не имею сил сказать о нем. Но при этом верую, что ты один можешь разрешить меня от него!" Иоанн сказал: "Если с верой пришла сюда, то исповедуй мне свой грех." Женщина отвечала: "Не могу, Владыко." — "Ну так, если стыдишься, — сказал Иоанн, — пойди напиши на хартии свой грех и принеси ко мне." — "И этого не могу сделать," — сказала женщина. "Так запечатай хартию и принеси сюда." Женщина исполнила повеленное, принесла хартию к Иоанну и умоляла его, чтоб он не распечатывал ее. После этого она удалилась из города, в котором жила, а святейший Патриарх на пятый день после того скончался и был погребен. Узнав об этом, женщина возвратилась в город и, думая, что грех ее уже известен, если не многим, то некоторым, в страшной скорби пришла ко гробу Иоанна и стала вопить: "О человек Божий! И тебе-то одному я не осмелилась открыть свой грех, а теперь знают о нем все. Не отступлю от гроба твоего до тех пор, пока ты не известишь меня о том, где мое рукописание. Я верую, что ты не умер, но и сейчас жив." И так вопия, женщина пробыла у гроба Святейшего Патриарха, не вкушая пищи, три дня. В третью ночь является ей Патриарх с двумя епископами, которые ранее были погребены рядом с ним, и говорит: "О женщина, когда же ты перестанешь беспокоить нас и орошать наши могилы слезами? Возьми хартию и, распечатав, посмотри, что в ней." Женщина взяла хартию, и видение кончилось. Распечатав ее, женщина увидела в ней, что рукописание ее греха зачеркнуто, а ниже написано следующее: "Иоанна ради, раба Моего, загладися твой грех." — "И рада бысть жена, — заключает сказание, — возвратися в дом свой, приимши отпущение грехов." (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 168).

198. Во искупление греха — смерти странника, растерзанного собаками, — авва Пимен, согласно своему предсказанию, был съеден зверями

Авва Агафоник, настоятель Кастеллийской киновии святого Саввы, рассказывал: "Однажды я пришел в Руву к отшельнику авве Пимену. Найдя его, я поведал ему свои помыслы. Настал вечер, и он пустил меня в пещеру. Тогда стояла зима, и в ту ночь было особенно холодно, так что я озяб страшно. Утром приходит ко мне старец и говорит: "Что с тобой, чадо?" — "Прости, отче! Я очень плохо провел ночь от холода." — "Правда? Но я, чадо, не озяб." Я удивился этому, потому что он был наг. "Сделай милость, скажи мне, почему ты не озяб?" — спросил я. "Пришел лев, лег подле меня и согревал собой. Впрочем, я скажу тебе, брат, что я буду съеден зверями." — "За что?!" — "Когда я еще находился на нашей родине (они оба были из Галатии), пас овец. Однажды пришел странник. Мои собаки бросились на него и на моих глазах растерзали. Я мог бы его спасти, но не сделал этого. Я оставил его без помощи, и мои собаки съели его. Знаю, что и мне предстоит такая же участь." И, действительно, через три года старец, по его слову, был съеден зверями." (Луг духовный. С. 197).