Отель «Калифорния»
Шрифт:
– Нет там никакого Кобаладзе, – с улыбкой возразила Елена. – Есть Чхеидзе.
– Какая разница? Все московские болтуны одинаковы, никого не знаю, их трепотню никогда не слушал.
Она покачала головой.
– Но вы, Елена, повторяю – исключение, подтверждающее правило.
– А откуда вы знаете, какая я на самом деле? Может быть, я в сто раз хуже распоследней москвички, это вам только кажется, что я такая пушистая в белой шапке.
– Не кажется. Не буду вдаваться в подробности, но если бы вы были обычная москвичка, я бы с вами не стал
– Но…
– Коньяку я, конечно, и в Нижнем скоро выпью, он никуда не денется, – перебил он. – Просто хочу сказать, что я добр, но доброта моя избирательна. О ком попало заботиться не стану.
– А я, значит, не кто попало?
– Нет. Кто не попало. Поверьте, не в первый раз живу. И работал черт-те в скольких местах, людей повидал много. Умею узнавать.
– И меня так-таки узнали за те четыре часа, что мы с вами знакомы?
– За те четыре минуты, что вы сидели в моей машине и пахли духами. Кстати, что за марка, очень приятные?
– А вы в духах разбираетесь так же хорошо, как в автомобилях?
В Елену вселился бес противоречия.
Но это не раздражало, а умиляло, она спорила, как девчонка.
– Вообще не разбираюсь. Но эти – точно эксклюзив.
– А еще говорите, что не разбираетесь. Врете, как всегда. Марка не самая-самая, но для России эксклюзив. Потому что не польская подделка из турецкого «Дьюти-Фри», а настоящая Франция. Купила в Финляндии. Когда с мужем ездили отдыхать… в последний раз…
По ее лицу пробежала тень.
–…Четыре года ими пользовалась. Сегодня достала. Развинтила флакон и вылила на себя последнюю каплю.
Замолчав, Елена отвернулась к окну.
Эту женщину угнетало нечто гораздо большее, чем случившаяся авария. Если изначально Громов ощущал водительскую солидарность, то сейчас он ее жалел.
Хотелось сказать, что взамен старому всегда приходит новое, но они были слишком мало знакомы, чтобы вести душевный разговор.
Поэтому он предложил просто:
– Ну что, поехали?
– Поехали, – Елена провела рукой по лицу. – Пить кофе?
– Да нет, я думаю, надо узнать, как дела с вашей машиной. Если честно, устал, как пес. Определимся с суммой, свожу вас за деньгами, оставлю в кафе, сам поеду искать гостиницу. Поужинаю, напьюсь и лягу спать.
– Заманчивая перспектива.
Она кивнула, накидывая на себя ремень.
– Да, кстати… Шапка шапкой, а как второе задание? Выполнено? – напомнил он.
– Так точно. Можете проверить.
Откинув полу шубки, Елена выставила колено, обтянутое черным.
– Годится? Отпустите на трассу в таком виде?
– Годится. Отпущу.
Громов включил «дворники».
– Можете потрогать. Как все
– Верю на слово, – ответил он и, поддав газу, с небольшой пробуксовкой вырулил из снеговой каши.
Последние фразы напомнили какой-то убогий флирт на корпоративе.
А ситуация была не той, в которой можно флиртовать.
8
– Такие дела… – повторил Громов, постучав пальцами по рулю. – Завтра после обеда.
Елена молчала, убитая новостью.
Она сникла, выглядела еще более отчаявшейся, чем в разбитом «Ситроене».
– Повторяю еще раз, подрамник погнут, кузов повело, нужно вытягивать на стенде. Это делается медленно, чтобы не лопнул металл. Кроме того, по ходовой нужны запчасти, которых у них не нашлось. Будут брать у официалов, в дилерском центре «Ситроен», а те закрыты до завтра.
Громов оправдывался так, будто был виноват и в повреждении машины и в длительности ремонта.
– А что… – Еленин голос звучал тускло, от синичьей звонкости не осталось следа. – От того, что я наехала на какое-то колесо, машина могла разбиться так, что ее надо… вытягивать? Разве удар был такой сильный? У меня даже подушка, в самом деле, не сработала.
– Могла и еще как. Это в пятидесятые годы были такие жесткие кузова, что от наезда на поребрик вылетали стекла. Сейчас конструкция упруго-пластичная, поглощает энергию удара. Сминается кузов, постепенно, до салона не доходит, иначе вы повредили бы грудь об руль. А подушка срабатывает только в крайнем случае, при лобовом столкновении. Только в кино пнул бампер – она выстрелила.
Она молчала, одну за другой переключая дорожки компакт-диска.
– Да, кстати, – продолжая оправдываться, добавил он. – Ваш «Ситроен» попутно посмотрел электрик, я ему сказал, что цепь умерла. Они нашли блуждающее замыкание на массу, толком не объяснили, но я понял, что нужно поменять один пучок проводов.
– Не может быть, – возразила Елена. – В Москве в десяти местах ничего не могли найти, а тут в Нижнем Новгороде, в сервисе, где нет даже кофейного автомата, за пять минут какой-то слесарь обнаружил? Не верю. Уши трут, чтобы содрать побольше денег.
– Вряд ли. Провода они тоже возьмут у официалов, заработают копейку, наработают на рубль. А ваша Москва – это уже не Москва, а Рязань и Люберцы с лимитной пропиской, да еще пол-Украины впридачу и треть Армении…
–…И почти весь Азербайджан…
–…Завод АЗЛК, и тот французам в карты проиграли. А Нижний Новгород, я уже сказал – автомобильная столица России. Их «Газель» – самая массовая машина, как штурмовик «Ил-2» во время войны, причем далеко не такая дрянь, как «Жигули». Так что здесь-то остались профессионалы, я им деле верю.