Отель «Калифорния»
Шрифт:
– Это не удивительно, – сказала Елена. – Кто со мной свяжется, сто раз пожалеет.
– Когда я учился в Ленинграде, у любого таксиста в любое время суток можно было купить водку, – ответил он.
– Гениально! – она похлопала в ладоши. – Чехов отдыхает с его жарой в Африке! К чему вы это вспомнили? В те времена часто ездили на такси?
– Нет, студентом я вообще на такси не ездил. А сейчас…
По дороге, идущей вдоль откоса, с шелестом проехала машина. Ее фары светили тускло, удаляющиеся
– И, кстати, Елена, – заговорил Громов. – Мы с вами, кажется, въехали в пешеходную зону: смотрите, вон там наезжено, а тут ни одной колеи. Такое со мной случается редко. Надо убираться, пока не очнулись какие-нибудь менты. На ДТП их ждали три часа – когда не надо, появятся, как черти из ларца и с моими номерами несдобровать. Уезжаем отсюда, возвращаемся в город, кого-нибудь остановим, узнаем, где поблизости гостиница.
– Подождите Александр, – Елена смотрела через его плечо. – Тетка какая-то спускается сверху, у нее спросим.
– Садитесь в машину, я спрошу,
– Нет, хватит вам бегать, теперь моя очередь. И потом, ночью она испугается незнакомого мужика.
Елена побежала по снегу. За ней оставался ровный пунктир.
Громов смотрел ей вслед и ощущал, что смертельно устал.
Последние десятилетия он работал на износ, мотался туда и сюда, словно привязанный к тем самым крыльям мельниц. В круговерти не ощущалось усталости, каждая решенная задача сулила еще более удачную следующую.
Но сегодня он споткнулся – на ровном месте и не по своей вине – и понял, что до предела изможден.
И одновременно казалось, что сейчас идет какая-то другая жизнь – совсем не та, которую он вел все эти годы. Почудилось, что они с Еленой связаны чем-то прочным, а не только ее полуразобранной машиной, которая висела сейчас на подъемнике.
Снег валил все гуще; сквозь пелену казалось, что красные винты катера ожили и начали вращаться.
–…Александр!
Громов обернулся.
Елена, стояла перед ним, дышала возбужденно.
– Александр, вы самый мудрый волк из всех, кого я знаю.
– В чем именно на данный момент? – усмехнулся он.
– Мы приехали к гостинице! Прямо к гостинице! Ну, почти прямо.
– А какая здесь гостиница?
– «Волжский откос», лучшая в городе. Мы попали как раз, куда надо!
Сорокасемилетняя виолончелистка, выпускница Московской консерватории, размахивала руками, словно пионерка, которую пообещали пропустить на фильм из категории «до 16 лет».
– Но, Елена, где гостиница?
– Вот, вот, там – видите, лестница?
– Вижу, да.
– Сверху справа их кремль, стена зубчатая, но нам не туда. Вон там, левее, Чкалов
– Чкалов?
Присмотревшись, Громов увидел крошечную фигурку, которая парила в снежной высоте, поддержанная ртутным сиянием.
– Надо же, точно такой, как в Оренбурге, – сказал он. – Только там нет лестницы.
– А тут есть и называется «Чкаловская». Так вот, дальше Чкалова и чуть выше видите огоньки?
– Вижу… пожалуй, – согласился он.
Наверху что-то светилось сквозь голые деревья – не прожекторным, а теплым домашним светом.
– Так вот где-то там «Волжский утес».
– Так все-таки «откос» или «утес»?
– А вот не знаю, – Елена махнула рукой. – Бабка так назвала, потом эдак, сама путает. По ее виду не скажешь, что она хоть раз в жизни бывала в отеле. Ну неважно – главное, мы приехали куда надо и гостиница рукой подать.
– Подать, да. Но как туда попасть…
– Да как нефиг делать. По лестнице вверх и от Чкалова метров двести.
– По лестнице поднимемся и машину на себе затащим, – подтвердил Громов.
– Балет, не подумала спросить, как туда отсюда доехать…
Елена потерла лоб.
– А при чем тут балет? – спросил он. – Думаете туда допрыгать?
– Да нет, прыгать не будем. Это в консерватории был у нас курсе один азер, учился на контрабасе…
– Это который вдвое больше вашей виолончели?
– Нет, на духовом. Огромная медная труба, надевается на плечо. Раньше называли «геликон».
– Ясно. Так что ваш азер? С контрабасом на плече прыгал вверх по лестнице?
– Нет. Он любил ругаться по-русски, говорил, что в азербайджанском нет ругательств. Но некоторые звуки не мог произнести, обзывал кого-нибудь падшей женщиной, а получалось – «балет».
– Ну, Елена, с вами тоже не соскучишься, – Громов засмеялся.
– Стараюсь не отставать от вас, Александр. Ну так что, садимся и едем?
– Садимся и едем. А насчет того, как доехать, не переживайте. Я сориентировался, поднимемся наверх, там разберемся.
Кажется, изнурительный день подходил к концу. Нашлась гостиница, впереди ожидал душ, ужин, выпивка и маленький номер, где можно было забыться до утра.
Елена первая забралась в машину. Она, конечно, была измучена еще больше.
Снег продолжал падать, но уже не казался таким холодным.
– Послушайте, Елена, – спросил он, торя целину к проезжей дороге. – А в песне про отель «Калифорния» о чем говорится еще, кроме того, что виски нет с шестьдесят девятого года?