Отель на краю ночи
Шрифт:
– Звучит складно, – сказала она.
Коренев затянулся сигаретой и выпустил облако сизого дыма.
– Может, зайдете под навес? – предложил он. – Дождь усиливается.
Настя откинула со лба влажную прядь и поежилась.
– Нет, – сказала она. – Нам и здесь хорошо.
Егор поднялся с бордюра. Данил тотчас заслонил собою Настю и сунул руку в карман джинсов.
– Предупреждаю: у меня в кармане нож, – угрюмо сказал он.
– И наши родители знают, куда мы пошли! – добавила Настя.
Коренев несколько секунд разглядывал
– Я уже сказал, что пришел сюда, чтобы помочь вам. Но сейчас вижу, что вы смелые ребята и нуждаетесь в моей помощи не больше, чем в стакане кипяченого молока.
Несколько секунд все трое молчали.
– Вы знаете, что там было? – тихо спросил Данил.
– В подвале? – уточнил Коренев.
Мальчик кивнул:
– Да. Это был человек?
– Разумеется. Это тетка хозяина отеля. Ее зовут Лидия Петровна Грач. Служащие называют ее Грачихой.
– Почему она такая? – дрогнувшим от жалости и брезгливости голосом спросила Настя.
Коренев вынул изо рта сигарету и ответил:
– Она больна.
– А почему хозяин отеля держит ее в подвале?
Коренев пожал плечами:
– Возможно, ей необходим сырой воздух. Такое бывает при бронхиальной астме и некоторых других болезнях. Грач спускается к ней несколько раз в день, но наверх она не поднимается.
– Он ее прячет? – спросил Данил осипшим от ужаса голосом.
– Похоже на то. Думаю, не хочет пугать постояльцев.
– Его можно понять, – заметила Настя, подрагивая от влажного ветра. – Послушайте, мы вовсе не хотели ее напугать. А в подвал полезли из любопытства.
– Ясно, – кивнул Егор. – Не стоит больше так делать. Этот отель – довольно странное и небезопасное место.
Дождь усилился. Небо озарила молния. По обложенному тучами небосклону прокатились раскаты грома, и вскоре дождь из моросящего перешел в проливной.
– Ребята, зайдите под навес, иначе простудитесь.
Данил поднял голову и посмотрел на Настю, та кивнула. Они зашли под навес, но рядом с Егором не встали, предпочитая держаться на расстоянии.
Ночь была темная. По жестяному козырьку навеса стучали дождевые капли. Со стороны моря долетал мерный шум прибоя. Площадка перед главным входом «Медузы» освещалась фонарями, однако дальше побережье тонуло во тьме.
Со стороны леса донесся вой. Несколько секунд все трое слушали молча. Первым молчание нарушил Данил.
– Собака, – сказал он.
– Да, – Егор выпустил облако дыма и прищурился.
– Наверное, бродячая, – предположил Данил.
– Наверное.
Вой повторился. На этот раз он прозвучал еще протяжнее и тягостнее. Настя почувствовала, что дрожит.
– Можно нам вернуться в отель? – спросила она, стараясь унять дрожь.
– Да, конечно.
Данил посмотрел на Настю и, чуть поколебавшись, взял ее за руку.
– А вы не пойдете? – спросил он Коренева.
– Я еще немного пройдусь, – ответил тот.
– Тогда… спокойной ночи?
– Угу, – кивнул Коренев.
Дети повернулись и зашагали к двери. Егор, дымя сигаретой, пристально смотрел им вслед, пока они не зашли в здание. Затем повернулся и вперил взгляд во тьму, за которой скрывалась береговая полоса. Докурив сигарету почти до фильтра, бросил окурок в урну, после чего поднял голову и осторожно втянул ноздрями воздух.
И снова со стороны леса донеслось завывание, и от этого звука по коже Егора пробежал мороз. Источник воя переместился, теперь он приблизился.
Коренев выпрямился, слегка размял ноги и двинулся к отелю.
В тот момент, когда он взялся за дверную ручку, из куста магнолии высунулась мокрая, покрытая клочковатой шерстью собачья морда. Два черных, пылающих адским огнем глаза злобно посмотрели Кореневу вслед.
Балога широко улыбнулся, и его крысиная мордочка стала еще противнее.
– Признаться, я был немного удивлен, когда вы выразили желание со мной познакомиться. Я сейчас немного не в форме. Пару часов назад мы с приятелем крепко выпили… Ну, вы ведь знаете, как это бывает. Познакомились за бильярдом. Слово за слово… В общем, я немного перебрал. А двадцать минут назад меня разбудил звонок. Портье сказал, что для меня в ресторане заказан ужин. Думаю, это Крушилин постарался. Очень экстравагантный тип. Проиграл мне триста долларов и даже глазом не моргнул. Я бы не спустился, но ведь ужин уже был заказан. Ну, я принял пару таблеток баралгина, умылся холодной водой и…
Ева слушала полупьяную трескотню бухгалтера и улыбалась. Мысли ее были далеко.
Она думала о том, что простые обыватели не понимают, насколько сложно поддерживать «звездный» статус. Пусть даже ты не Дженнифер Лопес и не Лайза Минелли, а просто Ева Коваль.
Они не понимают, какая это каторга – каждый день по два часа заниматься на тренажерах. Отказывать себе во всем – сладкого ни-ни, жирного – никогда, мучного – ни в коем случае! Вот и жуй целый день идиотский шпинат. А в перерывах ложись под каждого встречного продюсера и толстосума. Боже, какое же дерьмо этот шоу-бизнес! Кстати, чем воняет от этого бухгалтера?
– Послушайте, чем это от вас пахнет? – неприязненно спросила Ева.
– Пахнет? Вы, вероятно, об одеколоне? Это «Шипр», – объяснил Балога.
– Вы что, полведра на себя вылили? Какая гадость.
Виталий Евгеньевич слегка обиделся.
– Почему же гадость? Между прочим, это один из классических ароматов. Его придумали итальянские монахи. Когда-то он считался лучшим запахом…
«Когда-то и тебя, может, кто-то и принял бы за мужчину, гусак ободранный», – со злостью подумала Ева и отпила коктейль. Ей вдруг все опостылело. Какого черта она должна кривляться перед этим ничтожеством? Нужно затащить его в постель? Пожалуйста. Но только не флирт. Лучше сразу раздвинуть ноги, чем в течение часа выслушивать его бредни и строить ему глазки.