Отель «Парк»(Повесть)
Шрифт:
Он уже предоставил все на волю судьбы, когда в дверях неожиданно появился Слободан.
— В чем дело?! — ощетинился Груйо.
— Не сердись, раньше никак не мог: ждал Мику. А уж раз я вошел в дом, где явка, пришлось сидеть: не мог же я выходить и снова приходить, — улыбаясь, ответил Слободан.
Груйо постепенно начал успокаиваться, удовлетворенный тем, что ожидание кончилось. Слободан вернулся. Это самое главное.
— Мику видел?
— Да. Он ждет материала. С головой ушел в дело. Нам надо поскорее убираться из города.
Груйо пристально посмотрел на него. Он по-прежнему не знал, кто будет выполнять задание. Но в душе еще теплилась надежда.
— А кто пойдет на задание? — спросил он наконец.
— Какой-то восемнадцатилетний юнец, — ответил Слободан.
— Один?
— Один!
Груйо с изумлением посмотрел на него.
— О чем они думают? Как можно доверять такое дело ребенку? — быстро зашептал он. — Я не верю, что все пройдет удачно. Напасть на сборище немецких офицеров не так-то легко.
— Не беспокойся, — утешал его Слободан, — все будет в порядке. Мика говорит, что он абсолютно уверен в успехе.
— А я нет, — упрямо твердил Груйо. — И чтобы все наши усилия не оказались напрасными, чтобы этот парень не пострадал без нужды… Короче говоря, у меня есть предложение.
— Какое? — Глаза Слободана сверкнули. Он угадал мысли товарища.
— Предложи Мике: мы с тобой вдвоем сделаем это и той же ночью вернемся обратно.
Слободан загадочно ухмыльнулся и посмотрел Груйо в глаза.
— Я тоже думал об этом и даже пытался уговорить его, но напрасно. Если хочешь, могу еще раз попробовать.
Оба вышли на улицу. День был теплый, солнечный. В шерстяных гунях было жарко.
Проходя мимо немцев, товарищи многозначительно переглядывались.
— Суматоха тут будет страшная, — шепнул Слободан.
— И шуму хватит. Да и пора им почувствовать, куда они попали.
Они уже подходили к тому месту, где их ждал Мика. Слободан отправился к нему. Возвратился очень быстро с двумя свертками.
— Передал?
— Да.
— Не согласился?
— Нет, — сердито ответил Слободан.
— А что у тебя в руках?
— Ботинки и медикаменты.
Они взяли по свертку и исчезли в водовороте улицы, которая вела к Ястребацу.
Еще один день
Когда я проснулся, солнце было уже высоко. Заснул я почти на рассвете. Всю ночь меня мучили кошмары. Нервы были напряжены до предела. Дважды во сне я выполнял операцию и дважды просыпался. Все мои усилия совладать с собой оставались тщетными. Перед глазами вертелись отель «Парк» и группы немецких офицеров, входивших и выходивших из него. Они представлялись мне какими-то страшными призраками. Вот они внезапно бросились за мной. Я хотел бежать, но не мог сдвинуться с места… Они стремительно приближались ко мне… Протянули руки, похожие на какие-то странные когти, угрожая схватить, но я подпрыгнул, как и всегда, когда мне снились кошмары, и поплыл по воздуху. Поплыл легко, беспрепятственно. Теперь меня никто не догонит. Призраки остались далеко позади и скоро совсем скрылись. Лететь было приятно. Я сам удивлялся той легкости, с которой выделывал в воздухе замысловатые цирковые трюки. Однако стоило мне опуститься на землю, как меня снова начинали преследовать.
Я проснулся. С осторожностью прошел по комнате. В грязном номере гостиницы было душно. Голова гудела, как при высокой температуре. Я смочил голову водой из кувшина. Открыл окно. В комнату хлынул свежий воздух. Я не мог понять, сколько было времени. Полночь, во всяком случае, прошла. Город спал мертвым сном. Или так только казалось?
Подул ветер, свежий, как студеная вода. Из окна виднелись крыши низеньких домов, грубо сколоченных лачуг. Каждый дом, каждая комната скрывали в себе одну или несколько жизней. Все окутывала таинственная пугающая тишина. И может быть, в этих убогих домишках люди тоже не могли уснуть. Вставали и в темноте подолгу стояли у раскрытых окон.
Жизнь! Все думают о ней. Только каждый по-своему. Сколько их, этих людей, которые размышляют о том, как сделать жизнь лучше, счастливее… А сколько людей существует только для того, чтобы есть и одеваться! Для них в этом смысл жизни.
Я долго стоял у окна, опершись на подоконник. Город был погружен в тишину. Потом мне почудилось, что на востоке заалела заря. Только тогда, охваченный усталостью, я уснул…
Вставать не хотелось. Я долго валялся в постели. Спешить было некуда. В одиннадцать часов на берегу Нишавы я должен был встретиться с Микой.
Накануне вечером на условленном месте, возле театра, мы встретились с Микой и сразу же пошли в город. Глаза Мики горели каким-то непривычным блеском. Он волновался. Еще засветло мы миновали дом офицеров, потом прошлись по улицам, по которым мне предстояло бежать, вплоть до самой переправы через Нишаву. Когда стемнело, часов около девяти, мы еще раз прошли по этому пути. Оба раза, проходя мимо дома офицеров, пытались представить себе картину будущей операции. Во второй раз от Народного банка мы шли уже той дорогой, какой я должен был идти на задание. В большом зале отеля, играла музыка.
— Сюда бросать не надо, — напомнил мне Мика. — Твоя цель — малый зал. Оттуда ты без труда сможешь уйти.
Мы миновали малый зал. Он был переполнен. С улицы через открытую дверь была видна группа пьяных офицеров. Мы видели их ровно столько, сколько требуется времени на то, чтобы пройти мимо двери.
— В обоих залах всегда так много народу? — спросил я Мику.
— Всегда. Один из наших товарищей, ты его завтра увидишь, давно наблюдает за ними. В это время офицеры, видимо, ужинают.
Мы продолжали идти по полутемным улицам к Нишаве. Теперь ничего неясного и непредвиденного не осталось. Время операции определено. Способ ее проведения, путь отступления намечены. Лишь одно обстоятельство тревожило меня, но я никак не мог решиться спросить Мику.
Было темно. Мы не видели лиц друг друга. Не видели выражения глаз. Лишь где-то впереди, слабо освещая улицу, горел пыльный фонарь. Мы приближались к нему.
— Мы обсудили все до мелочей, — начал я внешне спокойно, — но меня волнует одна вещь. Допустим, я не смогу скрыться. Скажем, меня ранят или произойдет что-нибудь другое. Как мне поступить? Покончить с собой или позволить им взять меня в плен?