Отель «Парк»(Повесть)

Воинович Александр

Синадин был первым человеком, показавшим мне, как нужно обращаться с оружием. Первый свой выстрел я сделал из его винтовки, когда только пошел в школу.

Я всюду сопровождал его. Позднее он давал мне нести винтовку, когда отправлялся на охоту или шел вечером к соседям. Я очень гордился этим и важно шагал с винтовкой, которая была выше меня. Потом он научил меня обращаться с револьвером, и вот сейчас пришла пора заняться ручной гранатой.

Мы миновали сад. За ним тянулось поле, на краю его была речка и обрыв. Подошли к меже. Синадин подобрал большой плоский камень и положил его на землю. Солнце уже зашло за гору, но видно еще было хорошо. Синадин взял одну гранату и неторопливо стал объяснять.

— Первым делом выдергиваешь кольцо. Вот тут, видишь, капсуль, вроде тех, что на старинных ружьях. Потом надо ударить по твердому предмету, лучше всего по металлу. Капсуль сработает, и граната начнет шипеть. Сосчитай до трех и бросай. Как только бросишь, сразу ложись в укрытие, чтобы осколки не поранили.

Он заставил меня повторить, а потом продолжал:

— Главное, не бойся. Бывало, уронит солдат гранату, так всегда возле него капрал окажется и отшвырнет ее куда надо. А теперь бросим одну!

Он выдернул чеку. Стукнул по плоской поверхности камня. Граната зашипела. Он спокойно сосчитал до трех и затем швырнул ее в обрыв.

— Ложись!

Мы бросились на землю. В то же мгновение раздался взрыв. Мне показалось, что земля под нами вздрогнула. Эхо взрыва покатилось по долине Грабоваца и, отразившись от скал, возвратилось к нам. Зелько, лежавший неподалеку, вскочил и бросился прочь. Потом остановился, с недоумением глядя на нас.

— Ну теперь ты попробуй, — сказал Синадин, протягивая мне гранату.

Я взял ее и выдернул кольцо. Дрожь охватила все тело. «А вдруг я ее выпущу?» — пронеслось у меня в голове.

— Начинай! — крикнул Синадин.

Я ударил гранату об камень. Раздался треск, но шипения не было. Я не считал, ожидая, когда граната зашипит. Синадин наблюдал за мной. Вероятно, он вел счет про себя, потому что вдруг закричал:

— Бросай, чего ждешь?

— Да она не шипит!

— Бросай! — снова крикнул он и лег на землю.

Я швырнул гранату в обрыв. Тишина… Мы вопросительно посмотрели друг на друга.

— Граната неисправна, — сказал я.

— Этого никогда нельзя знать точно, — ответил Синадин. — Бывает, шипения не слышно, а все равно взрывается. Поэтому никогда не медли. Чуть стукнул, сразу считай до трех и кидай. Твердо запомни это, не играй со смертью… А ну, попробуй еще разок. — И он протянул мне другую гранату.

Я сделал все, как он меня учил. Граната зашипела. Сосчитав до трех, я кинул ее, и через мгновение раздался взрыв. Эхо взрыва разнеслось над склонами и долиной.

Уже сгустились сумерки, когда мы ушли из Грабована и через кукурузные поля подошли к дому Синадина…

Ночь я провел на сеновале. Было тепло, в сене возились мыши, верещал сверчок. Зелько спал у моих ног.

Когда я проснулся, уже взошло солнце. Стали видны разбросанные вокруг дома, удаленные друг от друга на километр и больше. Откуда взялось это название — Мирница? Про жителей этого села не скажешь, чтоб они были особенно миролюбивыми. Стоило делу дойти до межевых споров или просто мужикам хорошенько хлебнуть ракии в праздник, и разбитых голов не сосчитаешь. Рассказывали, правда, будто во времена битв с турками тут состоялось какое-то примирение с ними, оттого и пошло название.

Несказанно дороги были мне эти горы, глубокие долины, которые летом палило солнце и обмывали дожди, а зимой заметало снегом.

Здесь я рос, пас овец, играл. Я знал здесь каждую тропинку, каждый перелесок и каждое дуплистое дерево, где птицы вили себе гнезда. Отныне со всем этим, может быть, придется расстаться…

На пути в Куршумлию я свернул к Йоване. Она встретила меня подозрительно. Войны и битвы для нее были не в новинку. Отсюда всего три часа ходу до старой сербско-турецкой границы. Да и восстание семнадцатого года не забывалось. Вчерашние взрывы она связывала с моим приходом, угадав, что они прогремели возле Синадикова сада. Она тревожно глядела на меня и советовала поберечься.

Йована проводила меня до ворот, и здесь, как бывало прежде, я поцеловал ей руку. Мы разговаривали шепотом, боясь разбудить привязанного на цепь Зелько. Но едва только Йована закрыла за мной ворота, как он завыл и заскулил. До меня долетел грохот цепи. Это Зелько пытался освободиться. Я прибавил шагу, стараясь быстрее перебраться на другой склон. Мне хотелось как можно скорее уйти, чтобы не слышать жалобного воя, который все еще стоял у меня в ушах.

Знакомство с Микой

До моего отъезда оставался всего один день. Завтра мне предстояло съездить в Прокупле и в тот же день, после полудня, встретиться с Селей возле растовницкого моста. Время пролетело быстро, и я с толком его использовал.

В последний вечер я пришел домой задолго до начала комендантского часа. Мне хотелось подольше побыть с матерью, братишкой и сестренкой. Наш дом стоял на западном склоне горы и напоминал гриб, прилепившийся к крутой скале. По утрам солнышко появлялось у нас поздно, но зато по вечерам светило долго.

…Ночь давно уже наступила, но мы не спали. Я, не раздеваясь, долго сидел на кровати. Мать прикорнула возле. Мне хотелось быть рядом с ней, хотелось, чтобы она погладила меня по голове, как бывало, когда после работы, отругав как следует, она отпускала мне совершенные грехи. В эти минуты она говорила мне о том, кем бы ей хотелось меня видеть. Подобно всякой женщине, всю жизнь трудившейся не покладая рук, она мечтала в один прекрасный день женить меня и получить себе помощницу по хозяйству.