Отель "Танатос"
Шрифт:
— Не только интересное, но и довольно опасное, — ответил граф.
— Неужели Ваша Светлость уже разгадали эту головоломку?
— Еще нет, но ключ к разгадке уже у нас в лапах.
Марселю так не показалось, но он мудро промолчал.
— Рассуждения Мари о сибаритстве навели меня на кое-какие мысли, — продолжал граф, — но их еще предстоит проверить. Я ведь могу и ошибаться. Кстати, который теперь час, Марсель?
Марсель взглянул на напольные часы.
— Почти половина восьмого.
— Надеюсь, что публичная библиотека еще открыта.
— Публичная библиотека? — удивился Марсель.
— Да, ты не ослышался.
Граф де Грюйер
В библиотеке граф попросил подшивку «Кэтсвильских известий» за последний месяц, и уже в третьем номере от начала натолкнулся на то, что искал. Какое везение! Или он ошибается?
На всякий случай граф просмотрел и остальные номера — мало ли? Но это оказалось лишь напрасной тратой времени. Интуиция прирожденного сыщика подсказывала ему, что он прав, и от этой правды у него холодела кровь. А прочел он буквально следующее:
«Мэрия Кэтсвиля объявляет конкурс на лучшего кота года. Кот, который сможет предъявить наибольшее количество уничтоженных им мышей, не только получит первый приз — голубой бант, украшенный девятью бриллиантами, но и звание придворного кота, со всеми вытекающими привилегиями, включая пожизненный пансион и право сопровождать императора во всех зарубежных поездках».
«Вот вам и мотив», — подумал граф. Сомнений не оставалось: готовилось чудовищное преступление, за которым стоял дьявольски изощренный ум.
Граф бросил взгляд на дату выпуска газеты и покачал головой. За каких-то двадцать дней его потенциальный противник сумел разработать и подготовить преступление, не уступающее по грандиозности замысла крупнейшим преступлениям века. При других обстоятельствах граф снял бы шляпу перед этим пока еще непризнанным гением, но сейчас это было бы по крайней мере неуместно, да и времени на расшаркивания не было. От его расторопности зависела жизнь по меньшей мере ста его сограждан.
Всю ночь граф провел в раздумьях, и к утру предварительный план действий был готов. Коррективы в него можно будет внести по ходу дела, решил он.
— Что-нибудь удалось откопать в библиотеке? — спросил Марсель, по просьбе графа прислуживавший ему за завтраком.
— Да, мне удалось узнать самое главное. Думаю, уже завтра вечером, самое позднее послезавтра, мы сможем наведаться в логово зверя. Кстати, я все хотел тебя спросить, Марсель, как у тебя с иностранными языками?
— По-собачьи говорю почти без акцента.
— Замечательно. Это значительно упрощает дело.
— По-кошачьи мне изъясняться еще никогда не приходилось, все больше прятаться, — продолжал Марсель, ухмыляясь ухмылкой висельника, которому понравилась его предсмертная шутка. — Но понимаю я кошек очень хорошо. Вы ведь знаете, знание кошачьего языка входит в курс самообороны. Я понимаю даже их блатной жаргон.
— Блатной жаргон нам вряд ли пригодится. Думаю, не ошибусь, если скажу, что наш противник получил блестящее образование. Поэтому он скорее всего будет говорить на «высоком кошачьем», иными словами, на литературном языке.
Марсель
— Так наш противник — кот? — спросил он с нескрываемым ужасом.
— И не просто кот, а едва ли не самый умный и хитрый из всех котов Кэтсвиля, — ответил граф, отстраняя от себя кофейник. — Я же тебе сказал, что дело очень рискованное. Ты можешь отказаться.
— И отправить вас на смерть одного?
— Кто говорит о смерти? Надеюсь, так далеко дело не зайдет. Мы еще погуляем на твоей свадьбе.
Если последним замечанием граф хотел успокоить Марселя, то это ему не удалось. Марсель нахмурился. Раз граф заговорил о таких рискованных предприятиях, как женитьба, значит все обстоит еще хуже, чем он предполагал.
Между тем граф продолжал:
— Из всех участников драмы под названием «Кошки-мышки» только мы с тобой имеем полный список действующих лиц. Мышки веселятся, не подозревая о том, что гуляют на собственных поминках и что за их безудержным весельем наблюдает пара зеленых кошачьих глаз, а кот не подозревает о том, что за самим охотником тоже ведется охота, поскольку в его варианте сценария недостает двух персонажей — двух суперкарликовых, но очень агрессивных пинчеров, а именно нас с тобой. Получается, что мы находимся в самом выгодном положении.
— Звучит ободряюще, — не очень жизнерадостно прокомментировал Марсель.
— Я подготовил для тебя несколько реплик, которые ты должен выучить наизусть, да так, чтобы никакой страх и ужас не вышибли их у тебя из памяти. Ты найдешь их на письменном столе в библиотеке. А я пока наведаюсь в два-три места.
Вернулся граф лишь к вечеру. За это время он успел заглянуть к знакомому химику, в костюмерную театра и в полицейский участок. На следующий день он повторил свой обход, но на этот раз он обернулся быстрее, вернулся уже к обеду с какими-то свертками. На вопрос Марселя, что это, лишь коротко ответил, что это кое-какие аксессуары для предстоящего спектакля, и что если Марселю угодно, то он может на них взглянуть, а кое-что даже и примерить. Излишне говорить, что Марсель так и поступил.
В шесть часов вечера из особняка графа вышли двое. Они были похожи на двух лакеев, которые, облачившись в свои лучшие костюмы, отправлялись приятно провести долгожданный уикенд в веселой компании. Даже хороший знакомый не узнал бы в одном из этих бесшабашных молодых мышей графа де Грюйера. В руке граф держал небольшой потертый саквояж, содержимое которого не удивило бы разве что видавшего виды комиссара Лимьера. Подозвав извозчика, они попросили отвезти их в отель «Танатос».
Отель встретил их россыпью огней.
— Дела у нашего мистера Икс идут неплохо, — вполголоса сказал граф, — Если судить по количеству освещенных окон, большинство номеров занято.
Через распахнутую парадную дверь они вошли в просторный вестибюль. Не успели они сделать и двух шагов, как перед ними вырос внушительного вида господин.
— Позвольте представиться, — сказал он с поклоном, — мое имя Реблошон. Я менеджер отеля. Мне принадлежит честь приветствовать вас от имени хозяина отеля как самых желанных гостей. Хозяин очень сожалеет о том, что не может это сделать самолично. У него представители прессы, а пресса, сами знаете, не любит, когда ею пренебрегают.