Откатчики. Роман о «крысах»
Шрифт:
– Хочешь, чтобы я сколотил вокруг себя секту последователей? И чему же я стану учить? «Откатничайте и наживайтесь – и будет вам счастье, братья и сестры»? Люди неравны между собой изначально. И это нормально. Пусть слесарь живет в пятиэтажке с видом на свалку, а я буду жить в пентхаусе.
– Живи! Никто тебе не запрещает же. Просто мысли свои о неравенстве держи при себе и вслух их никогда не высказывай. Слова, видишь ли, материальны, и в особенности плохие. Почва у тебя под ногами зыбкая. По сути – это даже и не почва, а болотная трясина. Если ты не тонешь прямо сейчас, то, значит, стоишь на кочке, но тебе необходимо двигаться дальше. Перепрыгивать с кочки на кочку, чтобы в конце концов когда-нибудь ощутить под ногами твердую землю. А при прыжках с кочки на кочку нужно внимательно глядеть вниз, не то можно промахнуться. Твоя же голова гордо задрана вверх, а задача у тебя – не утонуть.
– Признаться,
– Ты имеешь в виду нашу страну? Наших олигархов, наших политиков и наших светских бездельников?
– Ну, в общем-то, да. А разве они чем-то отличаются от остальных?
– Не готов говорить о различиях, но думаю, что дается тем и не забирается обратно лишь у тех, кто не думает о слесаре Метростроя, как о полном говне.
– Да я думаю, что они вообще о нем не думают, если честно.
– Ты ошибаешься. Олигарху нужен этот слесарь, он на него работает. Политику он нужен, он за него голосует, а светские бездельники вообще не проживут без него, так как им не перед кем станет пиариться. И все они, заметь, все зависят от него. А если огульно называть народ «стадом» или «быдлом», то это самое «стадо» может и затоптать, чего доброго!
Влад откинулся назад так, что передние ножки стула повисли в воздухе, скрестил руки на груди и внимательно поглядел на казавшегося озадаченным Германа. Вдруг он неожиданно расхохотался:
– Да ладно, ладно. Шучу я. А вот и счет принесли. Ну что, по домам, как говорится?
– Да, пожалуй. Не очень я верю в то, что ты пошутил, но если ты затеял весь этот разговор для получения моральной компенсации за прибавку в два процента, то ты редкостный засранец.
– Не передергивай. Ладно, давай, до встречи.
Первая крыса
Тщательно отбирая кандидатов в «большую шестерку», Герман постарался, чтобы конкурентами они не являлись. «Коттон Маус» поставлял ассортимент, который сам Герман называл про себя «шелухой». Это были мало кому известные вина, какая-то текила, ликер в бутылке, похожей на омлет, якобы французский коньяк и еще что-то «под бренд». Вначале Герман, привыкший в «Рикарди» к строгой классике алкогольного рынка, с недоумением рассматривал каталог «Мауса» со всеми этими непонятными ему нелепостями, от которых за версту разило контрафактом, но похожий отчего-то на малайца желтым цветом лица администратор «Котон Мауса» по фамилии Татаренков привел один неопровержимый довод. Потупив глаза, он тихо сказал:
– Герман, вы же понимаете, это для народа. Цены-то, сами видите…
– Как понять это ваше «для народа»? Вам что, наш народ чем-то не угодил?
Татаренков застенчиво покраснел и начал оправдываться:
– Что вы! Что вы! Ведь это наши покупатели! Я просто не так выразился! – Он беспомощно задвигал своими большими и враз вспотевшими ладонями по столу, отчего на его гладкой полированной поверхности появились следы, словно по столу только что проползла компания огромных слизней. – Я хотел сказать, что наш ассортимент ориентирован на людей с достатком как средним, так и ниже среднего! Хочется выпить чего-нибудь заграничного, скажем, коньяку, а на настоящий бренд нет денег. Так вполне можно купить и наш коньячок, ведь на нем тоже написано, что он сделан во Франции! И бутылочка красивая, видите? И стоит он при этом в три раза дешевле, чем бренд.
– А внутри-то что? – Герман усмехнулся, заранее предвкушая ответ.
– Внутри? Ну, внутри все не так уж и плохо.
Затем большерукий Татаренков, еще больше покраснев, написал на листе своего ежедневника цифру «2%» и аккуратно показал ее Герману, выразительно поглядев на стены и потолок, словно намекая на возможное аудионаблюдение, установленное в переговорной комнате «Ромашки».
Герман отрицательно повел головой, в своем ежедневнике написал цифру «5%» и так же аккуратно показал ее Татаренкову, при этом не менее выразительно поглядев на стены и потолок.
Стол под ладонями Татаренкова превратился в лужу. Он принялся ерзать на стуле, зачем-то сломал карандаш, смутился до крайней степени и согласно кивнул.
Герман кивнул в ответ, театрально поднял вверх указательный палец и произнес:
– Никогда не отзывайтесь пренебрежительно о народе! Иначе провалитесь в болото.
– В какое, простите, болото?
– Неважно. Подписывайте договор и привозите в секретариат. Думаю, что все у нас будет хорошо.
– Спасибо, Герман. Большое вам спасибо.
И Татаренков покинул переговорную комнату, а Герман поскорее открыл форточку и вызвал уборщицу.
Так компания «Коттон
Номер один… О! Этот номер один… Искренняя дружба и привязанность на всю оставшуюся жизнь. Нет, не гомосексуальная, а такая, как бы корректно выразиться, просто дружба одного человека с другим. Горячую симпатию вызвал в Германе этот «номер один». За его юмор, этот непременный признак ума, за его отношение к жизни: одновременно такое легкое и такое глубокое. За его наивность и опыт в том же, в чем и сам Герман преуспел, но никогда ранее не обрекал свои финишные выводы в вербальную форму потому, что для этого был ОН. Человек, который всегда говорил то, о чем сам Герман думал и к чему возвращался множество раз в своих наблюдениях о жизни. Мужик один, в общем. Кармический близнец. Второе «эго» Германа. Этакий дьявол-зеркало. Дьявол всегда двуличен и несчастен. Почему? Да потому, что он искренен. Герман не симпатизировал всякого рода чертовщине, но род его занятий лежал в сфере интересов именно чертовского холдинга. Алкоголь, табак – этот дуализм, безусловно, сатанинский промысел. На всех своих земных адептов он накладывает соответствующий отпечаток. Как правило – это циничные либертены, с презрительно сжатыми в застывшей навечно гримасе, узкими, словно две нитки, губами. Две линии в смартфоне, «люди двадцать четыре часа он-лайн», готовые загрызть друг друга, если бы такой способ выяснения отношений был разрешен Уголовным кодексом. Двуликие Янусы: на частых вечерних мероприятиях они с показным миролюбием жмут друг другу руки, обсуждают последние корпоративные сплетни, а на следующий день в своих офисах плетут козни против конкурентов. Среди тем таких вот party-сплетен, которые в основной своей массе не более чем словесный мусор, доминирует обсуждение личностей закупщиков из разных сетей. Никто из «людей он-лайн» никогда не признается в том, что сам участвует в системе откатов, так как это: а – незаконно, б – составляет главную коммерческую тайну любой торговой компании. Но вот поддержать разговор на тему: «Этот Юра из «Баллы» полный мудак и в последнее время, говорят, оборзел и чересчур много просит, пора его сливать» они всегда готовы с большим энтузиазмом.
Номера «один» звали Сергеем. Он долгое время работал на одну известнейшую в московских деловых кругах бизнесвумен, почти постоянно живущую в Италии и в Москве бывающую крайне редко. Сергей ее доверием не злоупотреблял, и, что называется, приход с расходом у него всегда совпадали так, что когда бизнесвумен требовала отчет о проделанной с момента ее последнего наезда в Москву работе, то вопросов к Сергею у нее, как правило, не возникало. Бизнес рос, развивался, бизнесвумен была довольна, а Сергей всегда был, по его выражению, «близок к народу». То есть, его нельзя было назвать «кабинетным столпом». Он лично ездил почти на все переговоры, а уж в «Ромашку», которая являлась VIP-клиентом, он, после того как узнал, что не жаловавшая его компанию Зейнаб смылась обратно в Лемурию, а на ее месте теперь Герман Кленовский – свой брат-жулик, буквально прилетел самым первым, опередив даже Калугина.
Герману он сразу понравился. Да нет же! Ну не в этом смысле, черт побери! И вообще, что же это такое в самом деле! Теперь, когда страна из красной стала голубой, то все время приходится давать пояснения о непричастности к гомосексуализму! Просто Сергей начал диалог не с деловых тем, а с рассказа о своей последней поездке во Флоренцию в компании коллег с работы, о страшной попойке в отеле и незапланированном сексе с директором по маркетингу – дамой бальзаковского возраста. Герман знал ее. Они встречались на каких-то презентациях, и он еще отметил про себя ее раскованную манеру держаться, встречающуюся чаще у разведенных женщин, и милую смешную картавость, и то, как быстро дама пьянеет и с этим быстрым опьянением в глазах ее разгорается похоть. В общем, беседа проходила на понятном обоим языке и на близкие им обоим темы. Будущие приятели хохотали, вполне довольные собой, и как-то само собой со стороны Сергея последовало предложение встретиться вечером в ресторане, и Герман без колебаний его принял. И вот вечером того же дня парочка этих симпатичных друг другу людей сидела в «Моих Друзьях» на Тверской, распивала третью бутылку вина и давно уже без умолку болтала ставшими бескостными от выпитого языками своими, обсуждая и последние сплетни, и стародавние истории. Сергей как раз рассказывал совершенно правдивую историю одного хрестоматийного персонажа по имени Игоречек – бывшего бренд-директора известнейшей и крупнейшей мировой корпорации – производителя безалкогольных напитков. Той самой, которую якобы выбирает новое поколение. Хотя, как известно, новое поколение в лучшем случае выбирает пиво и экстази, а в худшем у него один шприц с «черняшкой» на пятнадцать человек.