Откровение
Шрифт:
– Понимаю.
Она взяла его руки в свои и почувствовала под ладонями жесткие волосы на костистых пальцах. Кисти показались ей более крупными, чем обычно, чужими. Она подавила инстинктивное желание отдернуть руки.
– Я до сих пор боюсь.
– Понимаю. Я тоже.
– Это... неправильно. Мы такого не заслужили.
– Марина испытывала смешанное чувство обиды и злости. Она понимала, что слова не могут передать то, что она чувствует - она была недостаточно искусна, чтобы озвучить столь тонкие, несравнимые и глубоко противоречивые чувства,
Гордон поднес к губам ее руки и поцеловал.
– Я понимаю.
Это было не совсем то, о чем ей хотелось говорить, весь разговор должен был бы пойти по другому сценарию. Но ничего не могла с собой сделать. Эмоции переполняли ее - злость, отчаяние, наплыв чувств в любой момент угрожал вырваться через спасительный психологический клапан слезами.
– Черт побери, ну почему это должно было случиться именно с нами? Почему эта... мерзость вообще должна была случиться? Со всеми?
Ответа у Гордона не было. У него даже не было подходящей замены, реакции, соответствующей обстановке. Он просто снова начал целовать ей руки и бормотать что-то успокаивающее, обнадеживающее, надеясь, что этого хватит и понимая, что заблуждается.
– Это... просто ужасно... несправедливо. Слезы все-таки прорвались. Сначала они просто текли по щекам. Марина зажмурилась, но это не помогло. Губы, с которых был готов сорваться новый протест, новая жалоба, внезапно горько скривились, и она заплакала уже навзрыд - громко, горько, по-детски, не стесняясь слез.
Он прижал ее к себе. Он целовал ее мокрые щеки, ощущая на губах соленую влагу, и бережно гладил по голове.
Потом нашел губами ее губы, они встретились, языки сначала нерешительно, а потом все сильнее сплелись. Рыдания стихли, рука Гордона нежно скользнула под ночную рубашку, в промежность. Она была уже влажной и не оказала ни малейшего сопротивления.
Вскоре он оказался внутри нее, и они занялись любовью. Медленно, томно.
И кончили одновременно.
Оба молчали. Некоторое время он еще полежал сверху, потом, почувствовав полную расслабленность, скатился на бок и попытался поцеловать ее, но губы неожиданно наткнулись на волосы. Марина непроизвольно хихикнула.
– Стало полегче?
– улыбнулся Гордон.
– Я не хотела.
– Это всегда помогает.
Марина прикусила губу и прикрыла пальцем его рот.
– Может, мы и победили симптомы, но проблема осталась. Нам все равно надо поговорить.
– Давай, - кивнул он.
– Что мы собираемся делать?
Голос снова обрел прежнюю серьезность. Гордон сел и заглянул ей в глаза, пытаясь понять ее настроение, угадать направление ее мыслей.
– Не знаю.
– Да, конечно, все анализы, которые должны быть положительными, оказались положительными, а отрицательные - отрицательными. Но я все равно волнуюсь. А что, если они ошибаются? Что нам тогда делать?
– Уже ничего не сделаешь.
– Не уверена, стоит ли идти на такой риск. Не знаю, готова
Он подложил ладонь ей под голову и пристально посмотрел в глаза.
– Разумеется, решение должна принимать ты. Я поддержу тебя в любом случае. Но мне кажется, надо смотреть глубже. Врачи говорят, что все в порядке. Возможно, есть какая-то доля риска, но очень небольшая.
– Он улыбнулся.
– По-моему, будет очень приятно видеть, как тут начнет бегать маленькая миниатюрная Марина.
– Я почему-то так и думала, что ты будешь за то, чтобы пойти на это, - улыбнулась в ответ Марина.
– А ты?
Она облизала губы и уклончиво пожала плечами:
– Не знаю.
– Ты не склоняешься к тому или другому?
– Нет, почему же. Но...
– В таком случае надо поторопиться с решением.
– Понимаю. Но мне придется бросить школу, мы будем жить на одну твою зарплату...
– Хочешь сказать, ты сомневаешься из-за денег?
– Нет, конечно. Но мы должны учитывать все, и пока что минусы перевешивают плюсы.
– И все-таки к чему ты склоняешься? Она постаралась сделать максимально серьезное выражение лица, но губы сами расплылись в улыбке.
– Мне тоже нравится, что здесь будет бегать маленькая Марина.
– Значит, решено?
– Не совсем. Я хочу еще немного подумать.
– Марина подняла руку.
– Понимаю, понимаю. Лучше думать быстрее.
– Она поцеловала его в нос.
– Я постараюсь.
Гордон ответил на поцелуй, а затем положил голову ей на живот, словно Прислушиваясь.
– Слушай, - вдруг энергично заговорил он, садясь на кровати.
– А как насчет секса? Как долго мы еще может заниматься этим делом?
Марина расхохоталась - легко, счастливо, словно все проблемы разом сбились с плеч:
– Должна была догадаться, что тебя волнует!
– Я не...
– Мы можем заниматься этим сколько угодно.
– А ребенку не повредит?
Жена на секунду задумалась.
– Ну, может, Нам надо будет сменить позицию. Может, тебе весь этот период не следует быть сверху.
– Все время?
– Ну, почти, - улыбнулась она.
– А может, лучше вообще отказаться на ближайшие восемь или сколько там месяцев?
– со смехом предложил Гордон.
– На всякий случай. В конце концов, у тебя есть еще два отверстия.
– О нет!
– Так как тебе нравится имя Сандра?
– посмеиваясь, поцеловал жену Гордон.
– Я больше размышляю насчет Ольги или Хельги. А может, Берты.
– А если окажется мальчик, он будет Перси.
– Или Отис.
– Ты смеешься, - заметил Гордон, устраиваясь затылком между двух бронзовых прутьев изголовья кровати, - а нам действительно надо начать подыскивать имя.
– Он кашлянул.
– Если ты тешила оставить ребенка.
– Мы обязательно начнем подыскивать имя, - кивнула Марина, спуская ноги с кровати.