Открытие Антарктиды
Шрифт:
Когда совершенно рассвело, увидели с салинга на WSW 1/2 W низменный берег, и я направил путь к оному. Вскоре открылся к югу еще другой такой же берег; я предпочел осмотреть наперед сей последний, для того что от оного мы могли идти к первому берегу, по сей причине лег на юг. Прекрасная погода нам благоприятствовала, только ветер был тих и мы не имели такого хода, какого желали.
В 11 часов прошли в полумиле северо-западный низменный коральный мыс, омываемый шумным буруном; весь остров был пред глазами нашими. Вся северная сторона возвышенная, покрыта мелким лесом, на прочих же частях лес местами; мы рассмотрели только три пня кокосовых деревьев без листьев – может быть, сорваны бурей, или спали от старости деревьев. Бурун, с ужасным ревом разбиваясь о коральные возвышенности, перекачивался через оные в лагуну внутри острова. Положение оного N 1/2 W и S 1/2 O; длина семь, ширина две, окружность семнадцать миль.
Вскоре, к удовольствию моему, я увидел лодку, идущую на гребле к шлюпу «Восток»; чтобы дать ей возможность скорее подойти, лег в дрейф; после сего лодка, на которой было два человека, по приглашении моему, без дальних околичностей, пристала к шлюпу. Мы удивились необыкновенной смелости островитян: один из них прямо взошел не шхафут, предложил нам к мене употребляемые ими для рыбной ловли крючки, сделанные из ракушек и улиток.
Потом, вынув из-за пояса небольшой сверток, перепутанный кокосовыми волокнами, содрал с свертка зубами волокны и дал мне несколько мелкого жемчуга. На вопрос мой: «Есть ли еще?» он отвечал: «Нюй, нюй», т. е. «много, много», указывая рукою на берег. Когда спросил его, есть ли женщины, он тотчас отправил на берег своего товарища, по-видимому работника, на своей лодке, а сам остался на шлюпе. По рассказам его мы поняли, что он начальник с острова Анюи, а на остров, при коем мы находились, приехал для промысла.
Время приспело к обеду, я посадил гостя за стол подле себя; он ел все, но с великой осторожностью, старался в действиях своих подражать нам, но при употреблении вилки встречал немалое затруднение, боясь уколоться. Между тем лейтенант Лазарев с некоторыми из офицеров обоих шлюпов поехал на остров на двух гребных судах, но, приближась к берегу, увидел, что нет возможности пристать по причине подводных кораллов и большого разбивающего буруна, почему и возвратился на шлюп. При сем случае потеряли дрек, который так зацепился за кораллы, что вынуть было невозможно.
После обеда на шханцах мы одели нашего гостя в лейб-гусарский красный мундир. Внутренняя радость видна была на лице его. Потом, при троекратном «ура», я повесил ему на шею серебряную медаль, и, в изъявление дружбы, мы коснулись носами. Дабы придать более важности и цены медали, каждый из нас подходил рассматривать оную и удивлялся. После сего, вероятно, островитянин побережет медаль, по крайней мере до встречи с первыми европейцами, а тогда он еще более узнает все достоинства подарка нашего, ибо медаль доставит ему скорее новых знакомых, а через то и новые подарки.
Посланный островитянин свободно пристал к берегу на своей малой лодке, которая плоска, легка и без киля. Вскоре возвратился и привез с собой молодую женщину, вяленых каракатиц, внутренности ракушек, также вяленые и нанизанные на волокна из коры древесной. Вероятно, сии привезенные с берега съестные припасы составляют цель их промысла и странствия по необитаемым островам. Женщину пригласили мы в кают-компанию; я подарил ей зеркальце, сережки, перстень и кусок красного сукна, которым она окутала нижнюю часть тела до колен; свою же рогожу из травы, искусно сплетенную, оставила нам, и она теперь хранится в числе редкостей в музее государственного Адмиралтейского департамента. Островитянка, с особенной стыдливостью, при переодевании своего платья старалась сколь возможно скрыть части тела, которые благопристойность открывать воспрещает.
Гости наши были среднего роста, волосы имели кудрявые; у начальника на ляжках и бедрах черно-синеватого цвета испестрения, подобно как на лицах жителей островов Маркизы Мендозы и Новой Зеландии. Нагота его была закрыта узким поясом, по обыкновению всех островитян Южного океана. Женщина невысокого роста, все части тела ее были полные, волосы черные, кудрявые; приятное смуглое лицо украшалось черными пылающими глазами.
Художник Михайлов изобразил с точностью посетителей наших, начальника стоящего, женщину и мужчину сидящих; рисунок его изображает также коральный берег и растущий на оном лес.
В полдень по наблюдению определили широту острова Нигира (наши гости так называли сей остров) 16°42'40''южную, долготу 142°44'50''западную.
У островитян была в лагуне большая лодка, на каких они ездят к другим островам; лодка стояла от нас за лесом, мы не могли хорошо рассмотреть; вероятно, посетившие нас островитяне имели еще товарищей, но они не показывались. В 4 часа я подвез гостей несколько к берегу; распростясь с нами, они нагрузили малую лодку приобретенными от нас сокровищами и возвратились на берег.
Окончив обозрение острова Нигира, я лег на NW, к острову, который при рассвете мы увидели с салинга к WSW. Ветер дул тихий, из SO четверти. Для безопасности в ночное время мы держались на одном месте, лавируя короткими галсами, а с утра прибавили парусов, но вскоре заштилело. Берег к северу был виден с салинга. В 9 часов утра, хотя мы пользовались благополучными переменными тихими ветрами, но шли весьма медленно и не прежде 10 часов утра увидели с бака низменный берег. Тогда взяли курс на NW 50°, вдоль южной части острова; курс сей приблизил нас к юго-западной части.
В полдень широта места шлюпа «Восток», по наблюдению, была 16°28'38''южная, долгота 143°7'26''западная. В сие время остров простирался от NO 68° до NW 29°40'; ближайший коральный мыс находился от нас в трех милях. По всему южному берегу видна была шероховатая гряда сребристой пены, происходящей от буруна, который с ревом разбивался о коральную стену, подобную молу. Северную сторону можно было усмотреть через лагуну, она казалась лесистой; напротив, на южной только местами низменный лес и кустарник, и местами бурун перебегает через коральный мол. В лагуне мы видели две лодки, идущие под парусами, и, за дальностью, кроме треугольного паруса углом вниз ничего не рассмотрели. Мне кажется, что островитяне приезжают для промысла с прочих островов, и что сей остров необитаем, ибо нигде не видно признаков населения; нет и кокосовых деревьев, доставляющих прохлаждение и пищу островитянам.
Широта острова 16°21'45''южная, долгота 143°5'36''западная; направление WNW и OSO, длина – пятнадцать с половиной, ширина – пять с половиной, в окружности – тридцать четыре мили. Я назвал сие наши обретение островом Генерал-лейтенанта Ермолова [144] .
От полудня до пяти часов ветер дул тихий, из SW четверти, и поезд краткого безветрия опять перешел в NO четверть. До пяти часов я продолжал курс в параллель острова и прошел западный лесной край оного в расстоянии трех с половиной миль. С салинга усмотрели к SW лесистый берег, о чем лейтенант Лазарев уведомил меня через телеграф. Окончив опись острова Ермолова, я привел на ночь в бейдевинд на левый галс, для того чтобы в продолжение ночи приблизиться к теперь упомянутому лесистому берегу. Ввечеру усмотрели на оном разведенный огонь, а в начале десятого часа сбоку увидели бурун, прямо перед носом. Я приказал поворотить на правый галс и убавить парусов, чтоб дождаться рассвета.
144
Местное название острова – Таекга.