Открытие Индии (сборник) [СИ]
Шрифт:
– Хочу ещё раз взглянуть на твой Новый Иерусалим, – сказал Игорь.
– Скоро он может стать и твоим.
Они вышли на балкон. Тот и впрямь успел заметно опуститься. От раскрывшейся картины буквально дух захватывало – особенно от зрелища Храма. Форма его купола, белого как алебастр, заключённого в золотую сеть и оттого похожего на гигантское яйцо Фаберже, была идеальна. Совсем как форма любой из Майкиных персей.
Повалив её и начав кусать за ушко, Игорь спросил:
– А обрезание для неиудеев обязательно?
Она отрицательно замотала головой и засмеялась. Хотя, возможно, попросту увёртывалась от щекотки.
Игорь
Игорь с облегчением выдохнул, разомкнул зубы, изучил их отпечаток на пальце и спросил:
– Таки когда ты гово’гишь, Майя, наш балкончик п’гибудет до Ие’гусалима?
– В день солнцестояния, – сказала Майка.
Игорю оставалось только восторженно поаплодировать госпоже Случайности.
Определённо, это весьма остроумная особа.
– О чём задумался? – спросила Майка ранним утром двадцать первого июня. Они лежали на спинах, на некотором расстоянии друг от друга, но взявшись за руки. На полу. На ковре. Сердце у Игоря ещё не вполне успокоилось. Прав был шеф, думал он, в наши годы надо бы осмотрительней с этим делом.
– Об алиментах, – сказал Игорь. – Светка работает воспитателем в детском саду, и жалованье у неё тоже, в общем, детское. А Ирушка – слабенькая, ей витамины нужны.
– Не волнуйся о деньгах, – сказала Майка. – Вообще-то давно нужно было об этом сказать. Мой «Ситроен» оформлен на Светлану. Полностью, без дураков. Я вожу его только по временной доверенности. Бумаги ей передадут. Потом.
– Что ж, изрядно, изрядно, – заметил Игорь. – Сколько он стоит, тысяч пятнадцать? Приличная такая цена за неплохого такого мужика.
– Язык твой змеиный, – с огорчением сказала Майка.
Игорь зашипел, выставил язык, подвигал кончиком.
– Ошибаешься. Смотри, ничуть не раздвоенный.
Она почему-то не захотела поддержать шутку, встала, накинула халат и вышла из комнаты. Вскоре зашумела вода в ванной.
Игорь вылез на балкон. Верхушки деревьев-гигантов Эдема были с ним уже почти вровень. Пахло цветами – растительность там, внизу, была усеяна ими буквально сплошь. Как моя карма – грехами прелюбодеяний, подумал Игорь.
Большая яркая птица с хохолком, малиновым брюшком и длинным зелёно-сине-жёлтым хвостом опустилась на перила и начала вычищать клювом коготки. Она совершенно не боялась Игоря, руку протяни – коснёшься. Кецаль, изумился он, чёрт
– Майка! – заорал Игорь, устремляясь в квартиру (кецаль испуганно вскрикнул и упорхнул). – Мною совершено эпохальное открытие! Майя, ты – майя! Эгей, женщина загадочного народа, скажи мне, правда ли конец света состоится в 2012 году?
Моросило. Встречающих было мало, – и все какие-то нахохленные, серые, ушибленные, вроде Игоря. Казалось, никто из них не ждал от прибывающего состава ничего хорошего. Будто не родные, любимые и близкие выйдут сейчас из вагонов, а чужие и даже враждебные; опасные; но избегнуть встречи с ними почему-то категорически невозможно.
Наконец поезд вошёл на станцию. Он полз и полз, и полз, и дёргался и громыхал. Он был зелёным и мокрым. Игорь тоже был мокрым и, он не исключал, слегка зеленоватым – от бессонной ночи, а пуще того от проклятых дум. Стоял на перроне, ёжился и сжимал опущенные в карманы руки в кулаки. Бедная Майка сейчас рыдала, должно быть, на своём волшебном балконе и крыла его последними словами: за побег, предательство, за вероломство, за угнанный «Ситроен», за полную, полнейшую ничтожность. А может, и не ругала – спускалась по верёвке из простыней на райскую мураву и посвистывала, прикидывая, кого бы в следующий раз приманить, раз с Игорем не выгорело.
Да нет, нет, конечно, подумал он. Какая я всё-таки сволочь.
Свет в большинстве вагонов был почему-то погашен; Игорь представить не мог, как люди собирали свои пожитки в полумраке. Он смотрел на серо-свинцовые стёкла в надежде увидеть личико своей Ирушки, своей девочки, но видел только неясные силуэты отражающихся привокзальных строений. И вдруг – всплеск, вспышка яркого, золотого, устремлённого ввысь! В одном, в другом проплывающих мимо него вагонных окнах отразился сверкающий под нездешним солнцем купол величественного Эдемского Храма.
Задрожав, Игорь обернулся.
Это был всего лишь газетный киоск, в котором включили электричество; шесть часов, начало смены. Игорь хрипло хохотнул, кажется, испугав какого-то маленького интеллигентика с клетчатым зонтом. «А может, никакой он не интеллигент, а такое же говно, как я», – подумал Игорь, вспомнив Вертинского.
Девятый вагон остановился как раз напротив него.
Светка почти оттолкнула замешкавшегося проводника, бросилась к Игорю, приникла, сейчас же отпрянула и стала смотреть ему в лицо. Сухонькая, сутуловатая, остроносенькая. Глубокие «гусиные лапки» в уголках глаз, кривовато наложенная помада, мятный аромат зубной пасты изо рта. Своя.
– Игорёшка, – лепетала она, – Игорёшка, Игорёк, Игрушенька ты мой…
– Я, я, кто же ещё. А где наша Ирушка?
– А, Ирушка! Её надо встретить. Она там, в вагоне осталась, охраняет чемоданы и подарок папке. Одной ей не вынести, не управиться.
– Какой подарок? – спросил Игорь.
– Секрет. От нас и от мамы. Тебе понравится, вот увидишь.
– Не сомневаюсь, – сказал он и полез в вагон.
Дочка стояла возле двери купе и протягивала Игорю двумя руками большую птичью клетку, прикрытую старой тёщиной шалью с кистями.