Открытие Индии (сборник) [СИ]
Шрифт:
Желание спорить, протестовать, выяснять детали собственной дальнейшей судьбы у Николая к тому времени совершенно пропало. После того, как Тэсса вначале отдалась трём уродам, а после хладнокровно их пристрелила, стало понятно, что дела творятся лихие. И что попытки Коперника проявить независимость выглядят в лучшем случае жалко. Вдобавок выяснилось, что упокоенная троица никакие не конкуренты, как Николай предположил вначале, а соратники Тэссы. То ли они её подстраховывали, то ли пытались, выражаясь чиновничьим языком, «подсидеть», то ли ещё что. В подробности она, по привычке говорить минимум минимумов, не вдавалась. Коперник же подозревал, что после того, как Тэсса отыскала требуемого человека с книжкой, с нею просто решили тихомолком покончить. Чтобы не амнистировать.
Так
На сообщение об этом Тэсса ответила лаконично, показав пальцем на рыбу и сказав «ешь». Сама она кушала с замечательным аппетитом, не заботясь о том, что лещи и голавли подсохли и, кажется, начали малость пованивать. Николай с вызовом, больше похожим на разминку перед истерикой, сообщил, что вряд ли способен, как некоторые, пожирать рыбу сырьём.
– Значит, придётся высадиться, – оперативно решила она.
До сих пор Николай считал себя бывалым таёжником, тёртым туристом, ну, словом, человеком, который в лесу не пропадёт, в горах не погибнет. Во всяком случае, разводить костёр с одной спички он умел споро. Сейчас же произошёл какой-то сбой. Будто кто-то могущественный вроде небесного Пожарного Инспектора наложил на Коперника заклятье. Чего только не предпринимал конструктор механических передач, проклятый огонь не желал разгораться.
– Ну? – спросила Тэсса, когда Николай, растирая покрасневшие, слезящиеся глаза, в очередной раз выполз из вонючего дымного облака. – Разжёг?
Николай сказал, что нет, блин, после чего выложил собственные мысли по поводу сушняка, валежника, смолья, щепья, лучин, бересты и прочих, связанных с кострами, вещей. Некоторые из заключений конструктора были, мягко говоря, спорными, а некоторые и вовсе невыполнимыми – но разве могли подобные мелочи помешать его праведному гневу?
– Так что тебе нужно? – спросила Тэсса, терпеливо выслушав энергичную речь спутника. – Уточни.
– Бумаги мне надо, – буркнул он, – чего же ещё.
– Ну так нарви из книжки. Откуда-нибудь из конца.
– Как из книжки? – поразился Николай. – Она же чудовищно ценная. Разве вас за её порчу на кол не посадят?
– Подумаешь, пара страниц, – беззаботно сказала Тэсса. – Там ведь и без того половины не хватает.
Про половину она, конечно, загнула, но от спора Коперник воздержался.
Зато через какой-нибудь час он с радостным удивлением обнаружил, что голавли, запечённые в глине, вот такая штука!
Даже без соли.
Рассказывать Тэсса начала внезапно. Николай, лёжа в тени огромной ивы, наслаждался покоем и сытостью и уже почти задремал, когда она вдруг заговорила.
…Миры-конструкты, сиречь созданные искусственно, отличаются от базового мира тем, что со временем дряхлеют. Базовый мир, конечно, тоже старится, но процессы ветшания конструктов идут в десятки тысяч раз быстрее. Их обитателям, чтобы не остаться в продуваемой мертвящими сквозняками хибаре, нужно постоянно подновлять, ремонтировать место своего обитания. Разумеется, производить все эти операции следует не абы как, но в соответствии с продуманными проектами, базирующимися на строгих нормативах.
– По ГОСТам, – с пониманием заметил конструктор механических передач.
Тэсса кивнула.
ГОСТы для Беловодья – мира Тэссы – были разработаны ещё до его сотворения. Физика его, если здесь применимо это слово, требовала, чтоб были они не занесены на золотые скрижали, не зашифрованы в ходе светил, а записаны на обычной бумаге. Бумага – плохой материал для хранения важных сведений. Потому ГОСТы бережно сохранялись в особых архивах, реставрировались, а в случае нужды перепечатывались наново. Естественно, при многократном копировании в них появлялись ошибки, но – незначительные, непринципиальные. Не такие, которые могли обрушить мироздание в несколько дней или месяцев. Так продолжалось веками, но около сотни лет назад вдруг всё пошло наперекосяк. Тогдашний главный проектант Беловодья, в безумной гордыне провозгласивший себя Главным Конструктором, объявил ошибочность старых стандартов и повёл борьбу за их ревизию. Все стандарты
– Так значит, зря вы меня пугали. Будущее моё вполне безоблачно, – сделал вывод Николай. – Главное, не прекословить шайке ваших бывших соратников, верно?
Тэсса посмотрела на него долгим взглядом и ничего не ответила.
Возле «кроличьей норы» их поджидали.
Если бы Николай не видел, какие отверстия способен проделывать своими полудюймовыми пулями кольт Тэссы, то решил бы, что это та же самая троица, которая осталась лежать на месте ночёвки. Только успевшая обзавестись за время разлуки страшенными тесаками наподобие серпов с длинными рукоятками.
Мужчины даже не успели вскочить с поваленной лесины, где мирно покуривали, когда Тэсса начала стрелять. «Фанданго» рявкнул дважды – и два долговязых оборванца обзавелись великолепной сквозной вентиляцией черепов. Третий раз револьвер щёлкнул впустую, потом ещё раз… Коперник успел подумать, что Тэсса зря при знакомстве демонстрировала ему возможности кольта, – как последний противник оказался рядом с нею. Женщина очень ловко уклонилась от размашистого удара серпом, попыталась провести подножку, но и враг был не лыком шит.
А затем… Коперник и сам толком не понял, что на него нашло. Гусарство какое-то. Адреналин ударил в голову. Дурацкое противопожарное ведро, уже опустевшее, всё ещё находилось при нём. То есть не совсем оно было опустевшим, в нём лежала злосчастная книжица про константы власти. Чёрт его знает, зачем Николай волок это ведро? Психология человека, похищенного чешуйчатой дамой с раздвоенным языком, золотым эполетом на лохматой шинели и вооруженной револьвером «Фанданго», отличается непредсказуемостью. Может быть, как талисман и последнее напоминание о «малой родине»? Так ведь не была Дикая Деревня ему родной, да и настоящим талисманом этот облупленный красный конус из толстой жести служить тоже никак не мог.