Открытие Сибири
Шрифт:
Оригинальная орнаментика «сабельных сумок» возникла, очевидно, не на Западе, в Лебедии, и не в VIII–IX веках, а раньше и на Востоке — там, где складываюсь тюркские народности и их культуры. За такое решение вопроса свидетельствуют драгоценные по их значению для истории культуры Сибири находки в древнекыргызских чаатасах (могильниках) на Енисее. На роскошной золотой тарелке и на сосуде с птицами из Коденского чаатаса орнамент имеет вид такой же сетки из выпуклых линий, образующих фигуры в виде медальонов-ромбов с округленными углами, а в них и в промежутках между ними размещены пальметки и фантастические фениксы.
Новая находка плит на Манхае, орнаментированных таким же узором, не только подтверждает живые связи тюрков
О том же, кстати, свидетельствуют и сами условия, в которых оказались изображения с Манхая. Они были найдены в оборонительном валу городища. Точно так же и на стенах нижнедонских городищ, принадлежавших хазарам, были найдены камни и кирпичи с изображениями животных и всадников, аналогичными по содержанию и стилю прибайкальским писаницам. Такие же изображения имеются на кирпичах из древнеболгарской столицы Преславы и среди наскальных рисунков Болгарии.
Таков неожиданный на первый взгляд размах культурно-этнических контактов племен тюркской эпохи в Северной Азии, в том числе прибайкальских курыканов с Европой.
Древняя тюркская Сибирь оказывается также теснее связанной с Западом, чем с Востоком. Ее культуры оказались много богаче и ярче, чем можно было полагать ранее. У берегов Байкала, на Ангаре и Лене, сходились и расходились пути древних культур Востока и Запада, существовали мощные по тем временам самобытные культурные очаги, без учета которых история Евразии не может быть полностью понятой. Как мы видим по находкам на Унге и в Манхайском городище — крепости тюрков Прибайкалья, курыканов, эти связи ведут на Дон и на Дунай, к венграм и болгарам.
Одиссея землепроходца Пенды
Шел тринадцатый век, бурный и кровавый. Под копытами монгольских коней гнулась, стонала земля. Яростью и кровожадностью монгольские завоеватели превзошли самого Аттилу — «Бич Божий», как о нем писали средневековые хроники.
Планы у монгольских феодалов вызрели грандиозные. Они стремились создать мировую империю, покорить и поработить всю известную тогда вселенную. На карту была поставлена судьба не только Азии, но и Европы: монгольские феодалы в своих завоевательных походах дошли до Кавказа, Черноморья и Адриатики.
Первыми испытали на себе силу монгольских армий, естественно, их ближайшие соседи в Азии.
Сначала были тотально уничтожены государство и народ тангутов-сися, близких соседей монголов. После сопротивления, длившегося четверть века, такую же судьбу испытала Золотая империя чжурчжэней. Монгольские войска уничтожили богатое государство чжурчжэней и их культуру.
В трагическое для народов Азии и Восточной Европы время тяжелый удар в спину чжурчжэням, представлявшим заслон для Китая, нанесла Сунская династия. Когда после падения царства тангутов-сися смертельная опасность нависла и над страной чжурчжэней, последний ее император отправил своего посла к сунскому двору со словами: «Монголы, истребив 40 княжеств, дошли до царства Ся. Уничтожив царство Ся, они пришли в наше государство. Если положат конец нашему царству, то непременно достигнут и царства сунского. Естественно, что когда нет губ, тогда мерзнут зубы». Но ослепленные старой враждой сунцы заключили союз с монголами и вместе с ними выступили против чжурчжэней.
Затем наступила очередь самого Китая. Он оказался под властью монгольских завоевателей, поработивших народы Восточной Азии.
Последствия сокрушительного удара, нанесенного монгольскими завоевателями, продолжали сказываться и в последующие столетия, вплоть до образования в Маньчжурии нового, маньчжурского государства во главе с Цинской династией. Едва успев возникнуть, это новое государство устремилось на завоевание Китая.
Увлеченные борьбой за овладение Китаем и Монголией, маньчжуры оставили без внимания никогда реально не принадлежавшие ни им, ни Китаю северные области — Амур и Приморье, граничащие с Маньчжурией. Это в полной мере обнаружилось, когда русские землепроходцы начали освоение Амура и вышли на берега Тихого океана. Единственное, что попытались сделать маньчжуры, — это обезлюдить район Амура, увести оттуда туземное население дауров и дучеров. Так эта область, по существу, оказалась нейтральной, «ничейной» зоной.
Испытали сходную судьбу и народы Северной Азии. Монголы уничтожили существовавшее более полутора тысяч лет на Енисее государство кыргызов. Монголы обрушились на них внезапно, как образно сказано в источнике, словно из дымового отверстия в юрте. То же самое случилось и с родственными по языку монголам «лесными народами», жившими у Байкала.
Тотальный разгром монгольскими феодалами политических центров старой Сибири, жестокая эксплуатация аборигенов завоевателями вызвали резкое снижение уровня производительных сил. Суровая сибирская природа и после распада мировой державы преемников Чингисхана не позволяла народам Сибири вырваться из тупика собственными силами. Для ликвидации все углублявшейся отсталости объективно нужна была внешняя прогрессивная сила, мощный стимул извне. Таким стимулом стало присоединение Сибири к могучему централизованному русскому государству.
Показателем исторической закономерности, назревшей необходимости этого великого исторического процесса, который А. Радищев метко назвал «приобретением Сибири», служат уникальные по скорости и глубине темпы продвижения русских в Северной Азии. В самом деле, за какие-нибудь сто лет русские перевалили через Каменный Пояс — Урал, поднялись по Енисею и Ангаре до Байкала, вышли в Якутию и на Амур. Прошло полвека, и по рекам Дальнего Востока землепроходцы достигли берегов Тихого океана, а там и продвинулись еще дальше — «оседлали» острова Тихого океана, включая Курилы. Вышли со временем и на самый материк Америки, основали Русскую Америку, включавшую и Калифорнию.
Многие исследователи искали движущую силу этого процесса в деятельности торгового капитала, в «погоне за соболем», в активности промышленников и купцов. Отсюда следовали и еще более широкие общие выводы. Процесс освоения Сибири русскими отождествлялся с историей заморских колоний таких стран, какими в эпоху первоначального накопления капитала были Испания и Англия. Освоение Сибири неправильно называли завоеванием.
На самом деле в Сибири все шло иначе, наоборот.
Принципиальное, определяющее значение имело обстоятельство, на которое указал В. Ленин. По его определению: «Россия географически, экономически и исторически относится не только к Европе, но и к Азии».
Что касается географии, то Урал никогда не был реальной границей Азии и Европы. Это не Гималаи. Через Урал проходили долины таких рек, как Кама и Чусовая. Урал больше связывал Азию и Европу, чем разъединял их. Об этом свидетельствуют и первые походы русских на Урал и к востоку от него, предшествующие походу Ермака.
В экономическом отношении Сибирь не была для России такой заморской колонией, как американские владения для Англии или Испании. Присоединение Сибири к русскому государству, ее освоение были обусловлены закономерным процессом расширения его территории в ходе складывания русского национального рынка. Вовлечение в этот процесс обширных пространств в Приуралье и далее на восток являлось прямым продолжением земледельческого освоения территории Европейской России. Русская колонизация, следовательно, была не узкоколониалыюй, рассчитанной только на ограбление коренного населения и безжалостное расхищение природных богатств, а аграрной в своей основе.