Открытое
Шрифт:
— Я не пострадал…
— Ты прав. Это не то слово. — Фитц выдохнул. — Послушай, все, что я пытаюсь сказать, это то, что я бы сейчас не ходил, если бы не позволил Элвину помочь мне. Возможно, меня бы уже не было в живых. Поэтому я хочу убедиться, что ты получишь необходимую помощь… а она тебе действительно нужна, Киф. Неважно, во что ты хочешь верить. Но принятие помощи не делает тебя слабым. Это просто означает, что ты заботишься о себе.
Ро присвистнула.
— Что ты знаешь? На мгновение мне даже нравится капитан Идеальные Штанишки.
— Хорошо, ты можешь быть его телохранителем, — проворчал
Но это было очень раздражающе, когда люди делали обоснованные замечания, когда он предпочитал злиться на них.
К тому же теперь его захлестывали кислые волны его наименее любимых эмоций.
— Мне действительно не нужна твоя жалость, — предупредил он, сжимая одеяло так сильно, что почувствовал, как растягиваются волокна ткани.
Элвин плюхнулся на койку рядом с ним.
— Хорошо. Потому что ты его не получишь, — фыркнул Киф. — Э-э, не хотелось бы тебя огорчать, Доктор, Но, как только что сказал Фитц, я знаю, что ты лжешь.
— Ты уверен, что ощущаешь жалость? — возразил Элвин, когда Киф взмахнул рукой. — Потому что, судя по тому, что я слышал, жалость очень похожа на сочувствие, а сочувствие — это эмоция, которую многие Эмпаты с трудом различают. Не спрашивай меня почему… может быть, это название сбивает вас с толку, ребята? В любом случае, я не могу говорить за Фитца и Ро. Но что касается меня, — он протянул руку, — я думаю, вам следует проверить свои показания.
Киф уставился на пальцы Элвина, ожидая, что тот сдастся. Но Элвин просто сидел, приподняв одну бровь, пока Киф, наконец, не провел большим пальцем по мизинцу Элвина.
— Сосредоточься, — сказал Элвин, когда Киф согнулся пополам. — Сделай глубокий вдох, если тебе это нужно.
Киф закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь разобраться в эмоциях, терзающих его чувства.
Он никогда не ощущал чтение так сильно… даже когда Софи усиливала его.
Но когда его дыхание выровнялось, а ум обострился, он понял, что Элвин был прав.
Жалости не было.
Только смятение, разочарование, беспокойство, печаль, гнев, решимость и множество других вещей, которые переплетались во что-то… теплое.
Элвин волновался.
— Я думаю, ты начинаешь понимать, — сказал Элвин, ожидая, пока Киф посмотрит на него, прежде чем добавить: — Я понимаю, почему ты пытаешься оттолкнуть всех. У тебя было так много людей, которые подвели тебя, что тебе трудно доверять кому-либо. Но я на твоей стороне, Киф. Что бы ни случилось. И я обещаю, что никогда не буду осуждать и жалеть тебя. Я здесь только для того, чтобы помочь тебе пройти через это, так что, пожалуйста, позволь мне? Мы даже можем придумать одно из тех названий, которые ты всегда даешь. Команда Сенсен-Хеследж?
— Хм… я никогда не знал твоей фамилии, — пробормотал Фитц.
— Ты многого обо мне не знаешь, — сказал ему Элвин, прежде чем снова повернуться к Кифу. — Итак, что ты скажешь? Команда Сенсен-Хеследж к победе? Или, может быть, команда нарушителя спокойствия и беспокойного доктора?
— О! Команда Смешноволосого и Смешноодетого! — предложила Ро, указывая на кракенов, покрывавших рукава Элвина.
— Эй, не обижай мои специальные туники! — сказал ей Элвин. — Я законодатель моды! На самом деле, я думаю, что Киф и я должны получить
Киф выпрямился во весь рост.
— Ха, ты об этом не подумал, да? — спросил Элвин.
Нет.
Он определенно не подумал.
И Элвин был прав.
Именно так он чувствовал себя, когда проявился как Эмпат.
Ну, может быть, не совсем, но это было достаточно близко.
Особые способности поначалу всегда сбивали с толку.
Быть подавленным — это нормально.
На самом деле, когда его Эмпатия впервые проявилась, он закончил тем, что смеялся и плакал одновременно… и в ту ночь его сильно тошнило. И конечно, тошнота была отчасти из-за того, что он внезапно получил доказательство того, как мало его родители заботились о нем, но это было также потому, что быть Эмпатом иногда тяжело.
— Теперь ты чувствуешь себя лучше, не так ли? — спросил Элвин.
Он был абсолютно прав.
Он также не был уверен, хочет ли он пнуть себя за то, что был таким тупым, или завернуть Элвина в гигантские медвежьи объятия. Но он удовольствовался тем, что рухнул обратно на подушки, сотрясаясь от такого громкого смеха, что стало немного трудно дышать.
— Хм… думаю, пора дать нашему мальчику успокоительное, — заметила Ро.
— Нет, я в порядке, — выдавил Киф, впервые имея это в виду. — Это просто… неужели ты не понимаешь, что это значит? Моя мама чуть не убила меня, и проводила болезненные эксперименты на себе и на моем отце, и взяла в плен мальчика-челку, и заключила очень плохую сделку с королем Энки… и кто знает, какие еще нелепые вещи она сделала… все это для того, чтобы снова заставить меня проявиться Эмпатом! Это как… самый эпический провал из всех эпических провалов!
Снова раздался смех, и он прижал колени к груди, когда слезы облегчения потекли по его щекам.
Его мама не изменила его!
Все, что ему нужно — это пара дней, чтобы его Эмпатия успокоилась, и тогда он снова станет прежним!
Или это то, во что он начал верить… пока Фитцу не пришлось пойти и доказать, что он был худшим лучшим другом в истории лучших друзей, спросив:
— Хорошо, но… а как насчет подражания?
— Подражания? — повторил Элвин, пока Киф пытался подсчитать, сколько раз он сможет ударить бирюзоглазого парня подушкой, прежде чем Элвин остановит его.
Он должен был просто схватить подушку и начать бить, потому что тогда он мог бы остановить Фитца от добавления:
— Вот почему Киф так побледнел после того, как изобразил мой голос. Ему показалось, что он пробудил какой-то глубинный инстинкт, который звучит как имитация, не так ли? А его мама — Полиглот. А Полиглоты обычно обладают более чем одной способностью, так что…
Киф снова принялся душить свои одеяла.
— Может быть, ты все-таки скажешь это, Фитци, раз уж ты в это веришь.