Открытый брак

Джокер Ольга

— Да, ему.

Почему-то каждое слово даётся с трудом. Я предполагала, что так и будет, но не думала, что настолько непросто. Неловкость зашкаливает, а сердце буквально грохочет.

— Если хочешь услышать толковый совет — отложи этот рюкзак и присмотрись к фирме «Пеликан». Каждый программист знает, что это топ-выбор. Отдел для ноутбука надёжно защищен от механических повреждений, высота кармана регулируется согласно размеру. В комплекте идёт три разделителя и ремень для переноски…

Настя прерывается,

набирая в лёгкие больше воздуха.

— Ты работаешь амбассадором «Пеликана»? — пытаюсь пошутить.

Поймав смущение во взгляде, напрягаюсь. Каждая клетка дрожит.

— Нет, просто это действительно лучший рюкзак из всех существующих. Мы коллективно планировали дарить его Саркиеву на день рождения, поэтому я давно мониторила характеристики и спрашивала мнения у знакомых айтишников.

— Этот тоже вроде ничего.

Я сжимаю кожаную ручку «Самсонайт» и нервно перетаптываюсь с ноги на ногу. Горло окольцовывает спазм. Я чувствую раздражение и тошноту. Хочется отказаться от затеи покупать дурацкий рюкзак, а потом думаю: почему должна отказываться именно я?

— Ни в коем случае не настаиваю. Но «Пеликан»…

— Понравится Наилю больше — я тебя услышала.

Не испытывая ни грамма смятения, осекаю. Для чего стоять на своем и доказывать, что лучше знает о вкусах моего мужа?

Я бы предпочла вообще о нем не заговаривать. Не после того, что было. Развлеклись, повеселились — хватит. Стоит соблюдать нейтралитет. Держать дистанцию. За помощь в выборе платья я бы, возможно, и поблагодарила, но не сейчас. На языке крутится грубость, за рёбрами царапает.

Журавлёва делает вид, что не обижается, и выходит из отдела.

Я же, взмахнув рукой, подзываю консультанта и на ломанном английском прошу упаковать… сразу два товара.

Глава 48

— Лиль, позвони в ресторан и закажи алкоголь, — просит Мира. — Чувствую, одной бутылки нам будет мало.

Номер буквально завален неразобранными бумажными пакетами с логотипами известных мировых брендов. Я осторожно переступаю через них и суечусь в поисках посуды и салфеток, поочередно проверяя полки и ящики.

Выложив на тарелку фрукты, сыр и хамон, выдвигаю низкий журнальный стол на центр комнаты и усаживаюсь в мягкое кресло, прикрывая оголившиеся ноги пушистым белым халатом.

— Почему я? — возмущается Лиля. — Ты плохо изъясняешься по-английски?

— Нет, зай. Просто ты ближе всех находишься к телефону.

Скорчив жалостливую гримасу на лице, моя соседка по комнате таки добивается своего — спустя пять минут после звонка в номер приносят ещё одну бутылку охлаждённого вина.

Взяв в рот виноградину, терпеливо дожидаюсь, пока все усядутся на свои места и поднимут бокалы за очередной насыщенный день.

Он откладывается в памяти выразительными красочными фрагментами.

Были и экскурсии, и длительные пешие прогулки, и гастрономические дегустации в лучших заведениях Милана. Кажется, внутри меня не осталось ни грамма сил. Заряд на нуле. И я бы с удовольствием вырубилась в номере сразу после возвращения в отель, но разве тут уснёшь, когда хочется столько всего обсудить?

— За удачную поездку! — произносит тост Мира.

Мы звонко чокаемся, пригубляем вино и делимся впечатлениями. Вместе с ползущим по телу расслаблением накатывает ещё большая усталость. Почти смертельная. Я с трудом удерживаюсь от зевка.

— Полька отхватила такие крутые кеды! По огромной скидке, в единственном размере. Видели?

Мне приходится достать один из пакетов и раскрыть коробку, чтобы похвастаться купленным товаром и передать его из рук в руки, будто трофей.

Кеды действительно красивые. С фирменным принтом и красно-зелёной лентой по бокам. На низкой подошве и с нашивкой на язычке. Лет пять назад, чтобы купить такие, мне нужно было работать минимум три месяца на должности секретаря, ущемляя себя во всем, в том числе и еде.

— Перепродай, а? Я накину сверху сто евро, — предлагает Мира. — Ладно, сто пятьдесят!

— Не-ет!

Я смеюсь и прячу обувь от греха подальше. Никогда не думала, что шопинг будет приносить столько удовольствия и азарта в процессе. Я приобрела одежду всей семье. И особенно довольна нарядами для Мышки. Вещи брала на вырост — к пятому классу новой школы. В старой смотрели бы косо. Осуждали бы, недовольно цокали языками. Любой успех в нашем городишке воспринимался в штыки и сопровождался дикой необоснованной завистью.

Отвлекшись от обсуждения, снимаю блокировку с телефона и читаю входящее сообщение от Наиля. Он интересуется, как мои дела.

Вместо ответа я делаю снимок бокала на фоне щедро накрытого стола с закусками. В ракурс попадают и мои ноги. Нарочно, конечно же.

Вся наша переписка в последние дни состоит из множества отправленных мной фотографий и скупых, но жутко милых реакций. Наиля сложно назвать эмоциональным и многословным, и я давно с этим смирилась. Да и в целом считаю, что не болтливость красит мужчину, а поступки.

В ответ приходит смайл с огоньком. Я улыбаюсь, кусаю губы. Хочу написать что-то ещё, но ловлю на себе задумчивый взгляд Насти.

После короткой перепалки в мужском отделе аксессуаров я то мучилась совестью, то раздражалась сильнее. Внешне старалась этого не показывать. Мы вели себя, как и прежде — дружелюбно, деликатно. Не слишком близкие, но приятельницы.

Журавлёва перемещает из руки в руку запотевший бокал. Сколько за мной наблюдает, сидя напротив — сложно сказать.

Светлые волосы собраны в хвост. Брови нахмурены и сведены к переносице, а губы слегка приоткрыты.