Отложенная месть
Шрифт:
«Совсем он не по возрасту одевается. Странный…» – подумала Ника.
Коля подошёл к ней ближе и заговорил:
– Я тебе соболезную. Такая утрата. Твою бабушку весь дом любил. Помню, как однажды, я ещё маленький был, она осталась сидеть со мной и…
Его прервала маленькая старушка с пятого этажа, она обратилась к Нике:
– Стаканов мало, не хватит на всех. Я пойду к себе и принесу ещё. Деточка, совсем одна осталась.
Старушка достала из кармана кофты платок и тихо заплакала.
«О чём она плачет? Может, поняла, что сама скоро умрёт», – подумала Ника.
В
– Я купила игристое. Попозже отметим, – прошептала она.
Потихоньку все стали усаживаться и сразу затихли. Нина Петровна и тут взяла инициативу на себя и произнесла трогательную речь. Гости, не чокаясь, выпили и стали закусывать. Ника тоже сделала небольшой глоток вина, соседка с пятого этажа положила ей в тарелку блин и рис с изюмом. Он оказался просто ужасным: слишком сладкая начинка перебивала весь вкус, а блин вообще оказался ледяным.
«Какой-то кошмар, и это первое, что я ем за день», – думала Ника.
На комоде стояла бабушкина фотография, на ней она выглядело довольно мило – совсем не так, как в жизни. Рядом поставили букет белых роз в вазе и стопку с кусочком черного хлеба.
«Меня сейчас вырвет. Надо есть, иначе упаду в обморок где-нибудь, как Нина Петровна», – продолжала витать в своих мыслях Ника.
Все гости были холодными и зажатыми, только пару старушек соседок иногда плакали и говорили про бабушку, как про идеал. Лиза при каждом тосте порывалась с кем-нибудь чокнуться бокалами, но на неё так строго смотрели, что она немного конфузилась. Нина Петровна, кажется, вообще ушла далеко в свои мысли, а Коля не сводил с Ники глаз и слегка улыбался, когда они встречались взглядами.
Все ждали, что единственная внучка что-нибудь скажет, и, взяв себя в руки, она произнесла:
– Бабушка всегда хотела для меня самого лучшего. Она хотела, чтобы я чего-то добилась, поэтому старалась дать мне всё, что могла. И я ей очень благодарна за это. Пусть земля ей будет пухом.
Выпили все, кроме Лизы: она настороженно смотрела на свою племянницу и, кажется, не верила ни единому слову. Поминки близились к концу, а подставной нотариус так и не пришёл. Через несколько часов все уже разошлись. Остались только Ника, Нина Петровна и Лиза, которая курила на балконе, пока они вдвоем мыли посуду.
– Ты кого-то ждала? – спросила соседка.
– Нет.
– Значит, мне показалось, – сказала, улыбнувшись, Нина Петровна.
Нике стало так стыдно перед ней: сколько Нина Петровна всего сделала за последние несколько дней! И даже сейчас стоит в своём шикарном платье и модных туфлях и моет грязную посуду за кучей незнакомцев.
– Нина Петровна, вы меня извините, что я тогда на вас наорала из-за туфлей. Не знаю, что на меня нашло, – заговорила тихо Ника.
Нина Петровна улыбнулась, вытерла руки и обняла Нику, как свою родную внучку.
– Ничего, это всё из-за этой страшной потери. Мне тоже будет не хватать твоей бабушки. Я на тебя не обижаюсь. Ты такая хорошая, у тебя
Нике показалось, что она сердцем почувствовала её любовь и заботу – как будто, наконец, её обнял кто-то родной, кому она не безразлична. Ника заплакала от благодарности и ещё больше от усталости.
– Ну, ничего. Я и дальше тебе буду помогать. Вот, держи, – сказав это, соседка протянула ей бумажную салфетку.
– Спасибо вам за все, – поблагодарила Ника искренне.
Домыв всю посуду, Нина Петровна ушла к себе в квартиру. Ника осталась сидеть на кухне, ей хотелось только лечь и заснуть, но в дверях появилась Лиза. Она взяла бутылку шампанского и умело её открыла.
– Ты живешь в его комнате? Я там сейчас побыла немного. Эта сука не разрешала мне в неё заходить после его смерти. Выпьешь? – начала разговор Лиза.
– Только немного, – ответила Ника.
Женщина разлила по бокалам шампанское и, сев напротив, продолжила говорить:
– Я и не знала, что ты живешь с ней. Я думала, что ты с отцом в деревне.
– Да, так и было, я только полтора года назад к ней приехала. Отец стал сильно пить. А я хотела жить. Поэтому решила приехать к бабушке, – рассказала Ника.
– А здесь ты смогла жить? – спросила Лиза.
– Здесь я не голодала.
Женщина задумалась и задала ещё вопрос:
– Но и цену, наверное, за это платила не маленькую?
Ника слегка кивнула, задала встречный вопрос:
– Вы ненавидели мою бабушку?
– У меня были на то причины. И давай на «ты». Зови меня Лиза.
– Хорошо, а ты тогда зови меня просто Ника.
Лиза отпила шампанского и спросила:
– А могу я сегодня ночью остаться здесь и поспать в его комнате?
Её вопрос прозвучал как-то искренне и с трепетом.
– Да, можешь, конечно, – согласилась Ника.
– Только у меня к тебе тоже будет просьба. Я могла бы спать с тобой в комнате? – продолжила говорить она.
– Что, после её смерти страшно здесь? – улыбнувшись, догадалась Лиза.
– Да, мне как-то не по себе.
– Понимаю. Здесь и при её жизни мне было не по себе, – сказала серьезно Лиза.
Весь вечер они проговорили, обсуждая, какой была их внезапно скончавшаяся родственница. Ближе к ночи Ника дала тёте одну из своих ночных рубашек, и они легли спать вместе. В комнате её дяди всё оставалось так, как и при его жизни, за исключением некоторых разбросанных вещей Ники, её тетрадок и книжек на столе. Бабушка, как только она приехала, поселила внучку в его комнату и запретила что-либо переставлять или менять. Для неё жить в аскетичной мужской комнате с большим макетом самолета в углу было несравнимо лучше, чем в комнате в доме отца. Там она вообще не знала, кого может в ней обнаружить: множество раз друзья отца оставляли свою блевотину на полу или оставались спать сами на её кровати. Нику мучила бессонница, она долго вспоминала свою ужасную комнату в деревне и слышала, как тихо плачет Лиза. Она обняла свою тётю, чтобы та успокоилась, и через несколько минут смогла уснуть, впервые со дня убийства проспав крепко до самого утра.