Отмеченная
Шрифт:
Обычно он услышал бы кого-то снаружи. Но не в этот раз.
— Я не хочу твою дочь. Я говорил ей, что не заинтересован. Она не желает слушать. Так что я говорю это тебе, — он сделал шаг вперед, вторгаясь в личное пространство Уэйда, поглядывая на Бэту, который повторил его движение. — Я не хочу Симону. Я не заинтересован в спаривании с ней. Ответ: нет.
Вот. Сделано. Собрался с духом и сказал как есть.
Его облегчение испарилось, когда тот самый человек, которого он так пытался избегать, выскользнул из огромного внедорожника, на котором приехал Уорд. Как всегда она пыталась убедить,
— Как ты смеешь, — прорычала она, направляясь к нему. — Ты чертов ублюдок.
— Не перебивай, — предупредил Уорд Симону, поворачиваясь к ней лицом. — Ты оставила эту жизненно важную информацию при себе. Мы должны обсудить это.
Офигенный-мужик. Луч солнца среди дня, наполненного дерьмом.
В то время как Уорд души не чаял в дочери, мужчина был Альфой, несмотря на это. Джексон надеялся, что Уорд поймет, что его незаинтересованность не была личной. Он просто не заинтересован в Симоне.
— Он слишком сложен. — Симона изменила тактику, становясь плаксивой. — Если ты поговоришь с ним, он передумает. Это усилит стаю. Самое время перестать быть на втором месте.
Ой. Это было больно.
Взгляд Джексона метнулся к Уорду, который воспринял это как оскорбление. Альфе не стоит так много вздрагивать. Симона — истинное поведение Симоны — кажется, не понимает, что обратилась к своему старику худшим из всех возможных способов, указывая на то, что он не был достаточно силен, чтобы настоять на своем. К счастью, Джексон был достаточно вежлив, чтобы отвернуться и спасти хоть крупицу гордости мужчину.
— Показывал ли мистер Донован, что заинтересован в спаривании с тобой, Симона? — восхищение Джексона Уордом усилилось. Альфа обрабатывал ситуацию гораздо лучше, чем это сделали бы другие отцы. — Говорил ли он, что рассмотрит твое предложение? Не пытайся убедить меня, что это была его идея. Конечно, если не хочешь, чтобы я забрал твои кредитные карточки на несколько месяцев.
— Конечно, говорил, — Симона не отступала, изображая боль.
— Я не говорил, — исправил Джексон с рыком. — Прежде чем попытаешься оспорить это, ты должна кое-что узнать. — Он прищурил глаза, хотя знал, что Симона не прислушается к предупреждению. — Ты прервала меня, когда я представлял свою пару своей стая.
Взгляд Уорда метнулся к Симоне, прежде чем он вытаращил глаза на Джексона.
— Твою пару?
— Все верно.
Скрестив руки на груди, он столкнулся с человеком, который очевидно был настроен нанести неоднократно удар, как придурок. Во-первых, его дочь обманула его с визитом к мужчине, который не заинтересован в ней. Во-вторых, он узнал, что она не все сказала, чтобы добиться того, чего хотела. Теперь он знал, всего времени ада ей не хватит, чтобы искупить свою вину.
— Он лжет, — поспешно сказала Симона, — Он всегда лжет.
— Когда ты представишь ее перед стаями? — Уорд даже не смотрел на своего ребенка. Джексону было почти жаль, за гнев который вскоре обрушится на Симону за то, каким дураком она выставила своего старика.
— Завтра. На охоте.
Уорд встретился взглядом с Джексоном.
— Садись в машину, Симона.
— Но…
— Я сказал, сядь в машину! — взревел Уорд, отворачиваясь от Джексона. — Закрой свой рот и сделай, как тебе сказали.
— Нет, — возразила она, протягивая и ложа руку на плечо Джексона.
Он не был удивлен. Кокетливые женщины никогда не слушают. Это было то, что ей известно — все тело, ноль мозгов. Но то, чего он совсем не ожидал, было увидеть, как она падает на несколько шагов назад вниз, как будто кто-то пулей вылетел из здания за его спиной и бросил женщину на землю.
В одно мгновение он понял, кто же ослушался его приказа оставаться внутри.
Светлые кудри обрамляли лицо Хлои, когда она схватила руками Симону за горло и сдавила его. Слова его пары не были словами вообще. Больше похоже как рычит животное, жаждущее крови.
Он бросился к кричащим женщинам, направляясь к одной из них — даже без полного владения своим волком — в настоящий момент избивающею оборотня, который был на несколько фунтов тяжелее и значительно выше ее.
Сукин сын.
Женщина под Хлоей был словно покрыта красным облаком, что делало невозможным рассмотреть цвет ее глаз или волос.
Не то, чтобы это имело значение.
В тот момент, когда услышала, что Симона сказала Джексону, что-то сломалось. Члены стаи наблюдали с недоверием, как она поднялась со своего стула и пошла к двери. Она не оглядывалась, движимая силой, возникшей в ней. Ярость уничтожила логику. В тот момент, когда она вошла в прихожую и увидела странную женщину, которая прикасалась к нему, волк захватил контроль.
Все было размыто в то время. Она смутно помнила, как вылетела из прихожей и пригвоздила женщину к земле. Теперь, когда она удерживала свои руки на Симоне, она хотела увидеть, как та истекает кровью. Это было предупреждение для тех, кто осмелиться сделать то же самое, напоминание о том, что человек, с которым она боролась, перешла границу.
Джексон принадлежит ей.
Слова «Я убью тебя» не прозвучали правильно. Вместо ее голоса эхом пронесся рык в ушах. Она не останавливалась, используя руки на горле Симоны, чтобы вдавливать ее в бетон. Ржавый запах крови заполнил ее нос, делая ее еще более голодной. Она не остановиться, пока от головы этой сучки ничего не останется.
Рука, скользнувшая вокруг ее живота, оттаскивала ее. Она боролась с нарушителем, зная, что она еще не закончила, сопротивляясь словно сумасшедшая. Ее хватка ослабла, когда рука твердо дернула со всей силы и сломала ее захват на Симоне. Она закричала, когда была поднята в воздух и от нее забрали ее добычу.
— Остановись, — потребовал Джексон, строго выговаривая слова ей на ухо.
Его голос был мощным, действуя на нее словно бальзам, успокаивая разбушевавшегося зверя внутри. Она перестала сопротивляться, когда посмотрела вниз и увидела когтистую руку в крови. Его боролась за дыхание, уровень вменяемости вернулся, воспоминания были смутными. Двое мужчин помогли Симоне встать на ноги, осматривая ее затылок. Когда способность видеть все в красном цвете пропала, она поняла, что просто-напросто спровоцировала свой первый бой.