Отмеченные лазурью. (Трилогия)
Шрифт:
— Глаз себе выколешь, баран упертый, — насмешливо бросил Ветер-на-Вершине. Он смерил стену зелени внимательным взглядом, а потом решительно вошел в нее. Стена бесследно поглотила его на глазах пораженных зрителей.
— Идите за мной. Закрыть глаза! — услышали они вскоре приказ. — Это же только иллюзия.
Маги послушались. У них просто не было другого выхода. Этот сосунок, Ткач иллюзий, водил их за нос, наверняка при этом еще прекрасно развлекаясь. Надеяться на выход из глупейшей ситуации можно было, только доверившись хайгу. Каждый из них невольно ждал, что ветки будут сопротивляться и царапать, но, проходя сквозь стену, почувствовал только дрожь во всем теле. Если
Чей-то вздох прервал тишину, наступившую во время неожиданного показа. Ветер-на-Вершине подозрительно ощупал дерево.
— Мы стоим посредине зала, — без колебаний заявил он.
— Откуда такая уверенность? — недоверчиво спросил Говорун.
— Отсюда, — ответил Ветер, изо всех сил пиная ствол. Раздался одиночный приглушенный звук удара. — Это центральная колонна. Нащупай своим талантом мальчика и поймешь, где окно.
— Если не перебрался в другое место, — пробурчал себе под нос маг, потом указал пальцем направление. — Там он. И уже очень усталый, — добавил он громче.
— Ничего удивительного, — буркнул хайг.
— Посмотрите только! — вдруг отозвался один из присутствующих, задирая голову.
Среди сочных зеленых листьев росли преудивительные плоды. Это были стеклянные шары величиной с большое яблоко, а в них находились маленькие изображения символов, которые выбрали себе разные касты магов из Замка Ладони, так напоминавшего руку своими пятью растопыренными башнями-пальцами. Судя по количеству блестящих шаров, присутствовали все эмблемы — все до одной. Было там пламя Творителя, узел Бродяжника, а также черепаха, уста, солнце, принадлежавшее Искрам, луна Проводников снов и другие. Ветер осторожно сорвал ближайший шар с черешка. Те, кто стоял рядом с ним, с любопытством и восхищением разглядывали заключенный внутри миниатюрный кораблик, который был гербом Повелителей ветров.
Вдруг шар с шумом рассыпался в пыль, так что все даже вздрогнули от неожиданности. По очереди стали взрываться все стеклянные плоды. В воздухе стояло густое облако серебристого порошка. Когда застигнутая врасплох пятерка магов протерла усталые глаза, оказалось, что они стоят около мраморной колонны посреди знакомого помещения.
В нескольких шагах от них на полу лежал молодой Ткач иллюзий — на боку, свободно вытянув перед собой руки. Похоже было, что мальчик потерял сознание и рухнул, где стоял, мгновенно.
— Ведь я же говорил… — бросил Говорун с тревогой, наклоняясь над парнишкой. Он взял лежащего за запястье, чтобы проверить его пульс. Мальчик глубоко вздохнул и непроизвольно отдернул руку.
— Но… он попросту заснул… — удивился маг.
В этот момент с треском и звоном разбивающихся стекол в помещение посыпались остатки окна, с огромной силой выдавленного снаружи. В проеме с враждебным рыком появилась ощерившаяся драконья морда. Огромные, точно серпы, когти процарапали фрески под окном, оставив в известке глубокие борозды. Говорун отскочил назад как ошпаренный. Сквозь всеобщие крики изумления и страха пробился его истерически тонкий вопль:
— Прочь! С ним все хорошо! Все хорошо!! Прочь!!
Пожиратель Туч перестал рычать, обвел подозрительным взглядом зал, но губы его опустились, прикрывая огромные зубищи. Он пригляделся к спящему мальчику, который только чуть пошевелился, по-прежнему погруженный в глубокий сон.
— Дайте ему поесть, — буркнул дракон, потом осторожно убрал голову из торчащих остатков разломанной оконной рамы и вернулся на свой пост во дворе. Все с облегчением вздохнули.
Сознание возвращалось постепенно. Камушек открыл глаза, все еще слегка ошеломленный и сонный. Над собой он узрел загадочно улыбавшееся лицо горца. Парнишка лежал на твердом полу, голова его покоилась на коленях мужчины. Он тут же вскочил. Все-таки грохнулся в обморок… Плохо дело.
«Я сдал? Сдал??»
Однако этот совершенно естественный вопрос оставался без ответа. Четверо магов о чем-то увлеченно разговаривали, размашисто жестикулируя. Они удостоили парнишку лишь мимолетными взглядами, а выражения их лиц нельзя было описать иначе, как только смущенные. Непонятно, почему маги то и дело фамильярно хлопали по плечам хайгонского Творителя. Или склоняли перед ним головы, выражая уважение. Да что же с ними происходит-то, ради Судьбы и черной заразы??!
Раздраженный и встревоженный Камушек быстро огляделся по сторонам и схватился за голову. Остатки разбитого окна раскиданы по полу, следы когтей на стене — безошибочно узнаваемый автограф Пожирателя Туч. Если ему велят заплатить за нанесенный ущерб, уж он постарается, чтобы кошмарный драконище с лихвой отработал свои безобразия. А если с Пожирателем что-то случилось? Подгоняемый этой мыслью, парнишка кинулся к окну, чтобы выглянуть наружу. К своему величайшему облегчению, он увидел Пожирателя Туч, в небрежной позе растянувшегося на спине и гревшего брюхо на солнышке. Ему явно ничего не грозило, мало того, уничтожение дорогой фрески и еще более дорогого витража, похоже, вообще не произвело на него никакого впечатления.
Паренек снова обратился к тому, что происходило в зале. Маги продолжали толковать между собой, не обращая на него внимания.
«Этого хватит?» — написал он в воздухе голубыми знаками.
Никакой реакции.
«ЭТО УЖЕ КОНЕЦ? ХВАТИТ? Я СДАЛ?» — На сей раз символы были огромными и красными.
Ветер-на-Вершине посмотрел на него с кривой усмешкой. Остальные все еще о чем-то препирались, размахивая руками. Камушек почувствовал, что его сдержанность рассыпается, как высохший куличик из песка. От его ног по мрамору пола во все стороны с треском поползли трещины. Пол задрожал, вибрация перешла на стены, с которых пластами отпадала побелка. Растерянные маги беспокойно оглядывались по сторонам. Только Ветер-на-Вершине, совершенно бесстрастный, скользнул взглядом по лопающимся стенам и пожал плечами. Перед ним в воздухе возникла большая, грубая, точно из камня вытесанная надпись: «НА МОЙ ВЗГЛЯД, ВПОЛНЕ ДОСТАТОЧНО. ПОЛАГАЮ, ТЫ НЕ БОИШЬСЯ ИГЛ, МАЛЫЙ?»
Иллюзия тут же пропала. Но на лице паренька по очереди отразились: потрясение, удивление и, наконец, выражение обиды и смирения.
«Я не боюсь игл… магистр Иллюзии…»
Камушек уже и сам не знал, что в нем говорит сильнее: злость или веселье. Он позволил обмануть себя фальшивым знаком, но кто бы мог подумать, что грузный и (что уж тут скрывать) довольно простецкий в обиходе хайг владеет столь деликатным искусством, как тканье иллюзий? Совершенно невероятно! Его первая в жизни встреча с другим Ткачом иллюзий вышла, мягко говоря, странной.