Отморозок
Шрифт:
Сердце начинает стучать так громко, что, наверное, это слышит и он, потому что вдруг замирает.
И тяжелое дыхание начинает опалять мою кожу сильнее, как будто пытаясь вызвать огонь изнутри. Я не знаю, как он это делает, не знаю, почему это происходит со мной, и почему дрожь, которая охватывает меня, уже совершенно другая.
Страх разбавляется. Чем? Я не знаю. Но это какой-то сумасшедший коктейль, и, словно желая попробовать этот вкус, я делаю вдох. Поворачиваю шею, чтобы взглянуть на Эрика, понять, почему он застыл, и… его губы все
Едва ощутимо, всего на мгновенье.
Не успеваю хоть что-то сказать, не успеваю даже полностью осознать то, что случилось, как вдруг…
Эрик резко выдыхает, поднимает голову.
И наконец-то отстраняется и даже освобождает мне руки.
– Сейчас мне пора, но я думаю, мы скоро увидимся, – на его губах появляется самодовольная улыбка, от которой внутри меня вновь закипает злость.
Злость, ненависть, раздражение – все вперемешку. Хочется разбить его красивое лицо в кровь, лишь бы стереть эту улыбку. Но я понимаю, что проиграю, в таком поединке вновь ему проиграю. Но хоть как-то ударить могу, пусть и не так больно, как он.
– Боишься, что папочка оставит без денег?
На мгновенье он замирает, а затем сжимает мои плечи так сильно, что кажется еще чуть-чуть – и хрустнут кости.
– Тебе так не хочется, чтобы я уходил? – спрашивает он холодно. – Понимаю.
– Вовсе нет… – протестую я и почти выкрикиваю ему в ухмыляющееся лицо. – Иди к черту, убирайся!
– Надо же, сколько страсти, – теперь он смеется, приподнимает мой подбородок двумя пальцами, бросает взгляд на губы. – Может быть, попробуем разбудить ее в следующий раз.
– Не надейся! – шиплю в ответ.
Усмехнувшись, он просто уходит.
Его, как и раньше, не волнуют мои слова и желания.
Его интересует исключительно то, чего хочет он.
И, кажется, его желание – я.
Глава 4. Шерон
После ухода Эрика я не сразу вышла из дома, хоть и понимала, что мне надо поспешить.
Я ведь здесь лишь для того, чтобы схватить сумочку. Если слишком задержусь – это может вызвать подозрения и ненужные вопросы. Меньше всего я хотела сейчас кому-то что-то объяснять или врать.
И всё же я задержалась.
Нужно было выровнять дыхание и унять сумасшедшее биение сердца, которое будто решило вырваться из грудной клетки…
Успокоившись, я, как и собиралась с самого начала, зашла в гостиную и взяла сумочку.
Минуты ускользали, но я так и стояла на пороге.
Нет, не могу пока показаться гостям. Мои щёки горели, пылали огнем. Я до сих пор чувствовала дыхание Эрика на своей шее. Запах его парфюма забился мне в ноздри, впитался в волосы. Казалось, любой, кто меня сейчас увидит, поймет, что только что произошло.
Еще несколько минут…
Я отыскала ванную комнату. Припудрила горящие щеки, поправила растрепавшиеся волосы. Хорошо, что духи были в сумочке, – пара капель на запястья и на шею спасли ситуацию. Нежная свежесть… Чтобы пряный, острый, чуть сладковатый запах парфюма Эрика перестал меня преследовать.
Эта задержка оказалась к лучшему: когда я вышла, Эрика уже не было, и его силиконовой подружки тоже, и я окончательно успокоилась.
Вечеринка шла своим чередом. Гости переговаривались, смеялись, группируясь небольшими кучками, и, кажется, делали вид, что не заметили никакой неловкости. Впрочем, может быть, и вправду не заметили… Это для меня каждое появление Эрика – катастрофа. И уж точно никто не обратил внимания на мое внезапное исчезновение, разве что…
Я отыскала глазами Мартина. Он с улыбкой помахал мне рукой. И я тоже ему улыбнулась, искренне и так же тепло, как и он.
– Сейчас я все исправлю! – пообещала я, подойдя к нему и начала вытирать салфеткой пятно от шампанского, которое оставила на его рукаве. – Это специальные салфетки, пятна не останется…
– В самом деле? – рассеянно спросил Мартин.
Он явно думал о чем-то другом. Кажется, салфетки не волновали его вообще. Как и шампанское на рукаве.
И вдруг до меня дошло.
Удивление Мартина, тон… Вряд ли он сам приводит в порядок свою одежду. Для этого у него есть горничные…
Я так стремилась скорее исправить свою оплошность, что даже не подумала о том, что это может выглядеть глупо для таких людей, как он. Стыдно, так стыдно…
Дурочка, какая же дурочка…
Представляю, что он сейчас думает обо мне, а его взгляд… Я хотела провалиться сквозь землю, спрятаться, убежать – мне бы подошел любой вариант. Но вместо этого просто застыла с салфеткой в руках и теперь не знала, куда ее деть. И куда деться самой.
А Мартин поймал мою руку, взял из нее салфетку и положил на краешек стола, откуда ее тут же подхватил официант.
Но мою руку не выпустил – наоборот чуть сильнее, чем следовало, зажал её между ладонями.
– Шэрон, не нужно беспокоиться, – негромко, чтобы не привлекать к нам внимания, сказал он. – С костюмом всё будет в порядке.
Кивнув, я потянула руку на себя, чтобы высвободить, но он её придержал. Попробовала еще раз – снова не позволил мне ускользнуть. А когда я изумленно взглянула на него, улыбнулся.
А у него глаза цвета осени, почему-то отметила я. Или коньяка. Теплые. А еще от его взгляда я не смутилась, не покрылась дрожью и меня не окутало смутным ожиданием чего-то опасного.
Наоборот, почему-то с ним все мои опасения превратились в осенний туман и рассеялись.
– Знаешь что? – сказал Мартин, осмотревшись и так же не отпуская моей руки. – Мне кажется, вечеринка уже входит в ту фазу, когда с нее прилично улизнуть.
– Ты хочешь уйти? – растерянно спросила я.
И тут же упрекнула себя за это: может подумать, что я вешаюсь ему на шею, не хочу отпускать. Хотя да, было немного обидно: только мы начали общаться, а кавалер уже спешит улизнуть. Представляю, что бы сказала мама, если бы об этом узнала.