Отныне я – странник
Шрифт:
После этого случая, Шеин провёл военный совет, на который Юрия не пригласили. Как стало известно, на нём было решено послать отряд под командованием Якова Фёдоровича Долгорукого за Дон, укрепиться в садах на той стороне напротив города и блокировать его оттуда. На это было решено выделить четыре тысячи человек. Командовать этим отрядом назначили князя Якова Фёдоровича Долгорукого. Далее, соорудить линию редутов от позиций генерала Лефорта вниз к реке и окружить город, чтобы воспрепятствовать сообщению его с конницей вне города. Так же по слухам, Гордон устроил сильный разнос своим коллегам. Напомнив им о негласном приказе царя про единоначалие, и безусловном подчинении всех присутствующих, именно ему. А ослушавшихся офицеров и генералов, согласно этого же указа будут расстреливать. Мол, «хватит нести потери из-за вашей расхлябанности». После совета, все полки стали усиленно
— Ах ты, смерд, доколь мне терпеть твоё разгильдяйство?! Тебе делают замечание, чтобы ты исправил недоделки, которые могут стоить жизни твоих вояк. А ты…! — Франц Яковлевич немного замешкался не найдя подходящего слова. — Если твои люди будут так небрежно работать, повешу сволочь! Зачем мне тебя жалеть, коли тебе не жаль жизни своих подчинённых.
Бедный полковник, молча, стоял и утирал кровь, вытекающую у него из разбитой губы. Она струилась по его бороде и капала на коричневый кафтан: пошитый из дешёвого, коричневого сукна. Но его взгляд красноречиво говорил о том, что полковник не простил своего обидчика и при первой же возможности готов с ним поквитаться.
— Юрий Витальевич, я, вас, конечно, понимаю, но нельзя с русскими воинами так обращаться. — Тихо отчитал Гаврилова Лефорт, когда они отошли подальше от стрельцов и остались одни. — Это вам не ваши соотечественники. Эти Россы, чужеземцу такого не прощают, теперь берегитесь его протазана или сабли. Если что не так они даже могут на царя пойти, зазвонив в свой колокол. Поверьте мне: подобное уже было.
— Спасибо вам Франц Яковлевич, я это обязательно приму к сведению.
Генерал улыбнулся в ответ и похлопал Юрия по плечу.— В следующий раз юноша, если что заметите, говорите мне. А я знаю, как их заставить делать то, что необходимо. Мне легче это сделать, тем более, он в моём подчинении…
Своих егерей, Юрий нашёл перед позициями Гордона. Они, как и было заранее оговорено: за ночь, на нейтральной полосе сделали себе защищённые ячейки, из которых, трое снайперов вели огонь по стенам. А остальные, находясь на линии редутов, прикрывали товарищей, на случай атаки Турок.
Поближе к полудню, было решено попробовать ещё раз склонять осаждённых к переговорам; было написано, и заверено подписями трёх генералов послание осаждённым, и доставлено с соблюдением всех формальностей в крепость. Через пару часов, получен письменный ответ с отказом и наглыми, хвастливыми словами в адрес Петровских войск, — то есть, был брошен вызов, после чего, обе стороны возобновили огонь. Было очень обидно, что все чаяния на мирное соглашение окончательно растаяли, и русские войска принялись выдвигать вперёд войсковые колонны и траншеи усерднее прежнего; но этой работе, сильно мешал гарнизон Азова. Гаврилов тем временем получил в своё распоряжение команду плотников и велел им собирать на виду у обороняющегося гарнизона три гелеполы (осадные башни). На которых впоследствии разместил своих егерей, добавив по три средних орудия. В дополнение, от ближней к крепости траншеи стали делать насыпь с возвышением в турецкую сторону. Для увеличения её прочности, грунт насыпался слоями, вперемешку с перпендикулярно уложенными брёвнами….
Через неделю, казаки ходившие ночью в разведку, захватили двух пленных; которые сообщили, что в Азове, завтра ждут нурадин-султана с десятью тысячами татар и полутысячей янычар, которые должны скоро подойти по морю: и их осаждённые намереваются провести в город. Это известие, немного огорчило Юрия. Неужели они с Петром выставили слишком слабый флот. И бронекатера не справились с поставленной задачей. Тогда нужно было срочно приводить в исполнение авантюрный план, разработанный им на пару со Степаном.
Благодаря Юриной настойчивости, Гордон согласился выслушать и посмотреть план операции придуманной Гавриловым, (который тот начертал на бумаге) и после некоторого раздумья, он ввёл в него несколько дополнений и дал своё добро на его осуществление. Но перед этим решил пройтись с Юрием — осмотреть место, где, как говорили, должен был пройти нурадин-султан, и где было решено соорудить три редута с линиями коммуникаций. Их возвели у реки, за сутки, и укрепили со стороны моря, города, и поля. Только после этого — на следующую ночь, было дано добро на выполнения ночной операции.
Прошедшей ночью Нурадин-султан так и не прибыл. И день начался с того, что с казаком, знавшим турецкий язык, послали письмо в крепость: с предложением капитуляции. Там, откуда он собрался идти, стали размахивать белым флагом. Казак медленно, даже немного вальяжно, выбрался из траншеи и пошёл к стене, держа посланий так, чтобы его видели все. Но турки принялись по нему стрелять, и он был вынужден, вернулся. На его радость, не получив не единого ранения. Зато егеря, неплохо сократи число вражеских стрелков осмелившихся стрелять в парламентёра. Так повторялось ещё дважды, но все усилия по передаче ультиматума, были напрасны и заканчивались одним и тем же результатом. Тогда, как и было условлено — белый флаг заменили красным, и тотчас же со всех батарей ударили пушки и полетели бомбы. Это вызвало в городе большой переполох, что происходило за стенами, наверно было ужасно. Судя по появившимся дымам, в крепости начались пожары. А артиллеристы продолжали вести огонь из всех имеющихся тяжёлых орудий до самого вечера. Их бомбы причинили большие разрушения и даже опрокинули со стен несколько неприятельских орудий, которые впрочем, давно уже не стреляли.
Когда закончилась артподготовка, то вокруг наступила блаженная тишина, нарушаемая лишь горестными воплями и стенаниями, доносившимися из Азова. Но после грохота орудий — разрывавшего весь день барабанные перепонки: это даже не воспринималось как шум. Вскоре Преображенцы привели пленника-татарина, который дезертировал из крепости и пытался незаметно уйти в степь через сады. На допросе он сказал, что не все турки ещё потеряли надежду на помощь, и что вот-вот ожидают прибытия Нурадин-султана. Мало ли чего могло его задержать в море на несколько дней. И что с ним ожидают провиант, амуницию и жалование. Ну что же, Юрий догадывался об истинной причине задержки турецкой флотилии. Но предпочёл об этом никому не говорить. Не дай бог сглазить….
С наступлением темноты, осадные башни начали выдвигать на максимально приближённое расстояние к крепости. К этому времени казаки, одетые по совету Гаврилова во всё тёмное, и замазавшие свои руки, и лица сажей: вырезали всех османов охранявших вал и бастионы. После чего, Юрий первым полез по больверке вверх. Он полз, цепляясь пальцами за швы в каменной кладке, и поначалу, это не представляло трудности. Но когда он достиг вертикальной стены, то его продвижение заметно замедлилось. Потому что, не всегда получалось находить опору на три точки, поэтому Юра часто зависал на одних лишь пальцах и смещался в сторону, в поиске более удобного маршрута подъёма. Через какое-то время, от постоянного напряжения, его ладони начали предательски потеть и это, увеличивало опасность, соскользнув сорваться со стены. Чтобы не допустить этого, Юрий останавливался, пытался вытереть руки об куртку, и снова карабкался вверх. Вот так постепенно, потихоньку он долез до вершины укрепления, протиснулся в мерлон и змейкой скользнул по ту сторону стены.
Бегло осмотревшись и ни заметив никого рядом, он снял моток верёвки, перекинутой на время подъёма через плечо, закрепил один конец на зубце стены, а другой скинул вниз. Там к нему должны были привязать более прочную, следовательно, и тяжёлую. А уже по ней, поднимутся егеря и казаки, участвующие в этой авантюре. Но перед этим, предстояло разобраться с возникшей проблемой: ему надлежало снять охранника, неожиданно появившегося из машикули (навес в верхней части крепостной стены с бойницами), нависающей над воротами. То, что охранник шёл в направлении Гаврилова, а не удалялся, было не очень хорошо. На узкой площадке крепостной стены, негде было спрятаться. А при атаке в лоб, есть риск, что страж успеет подать сигнал тревоги. Молодой турецкий воин шёл неспешно, заглядывая в каждый мерлон, так что, прятаться там, было бессмысленно. В руках у него был факел, а за спиной, судя по всему, висел арбалет (что очень удивило Юрия). Юноша медленно приближался: уже можно было в деталях рассмотреть его чалму; халат, подпоясанный кушаком и заткнутый за него боевой топорик с широким лезвием; весящую на левом боку саблю; шаровары и узконосые туфли. За его спиной, действительно был арбалет — из-за спины выглядывало его плечо с тетивой. Странно Юрий считал, что у всех обороняющихся Турок должны были быть луки, или мушкеты, оказывается, он ошибался.