Шрифт:
Роджер сидел за столом и доделывал проект. Поздний вечер, самое время залечь на диване накрывшись одеялом и смотреть фильм, - но нет, ему приходится тянуть обжигающий кофе и заслуживать сколиоз. Впрочем, разве можно получить сколиоз в его возрасте, или это детская проблема? Лучше об этом не задумываться.
За окном были всегдашние звуки, то проедет одинокая машина, то изредка донесётся особенно громкий спор проходящей
Слух у Роджера, в отличие от зрения, был прекрасным – он мог услышать капающий кран в другом конце квартиры и всегда находился в курсе любых перепалок у соседей. За долгие годы Роджер научился с лёгкостью фильтровать повседневный шум, но сейчас до его сознания донеслись женские крики. Поначалу Роджер решил, что это шуточный крик – бывают такие любители повизжать, особенно среди не обременённых здравым смыслом девушек с подругами. Но голос явно принадлежал не девушке, а женщине лет от тридцати, и к тому же в нём не было и следа веселья.
– Помогите! Он убился! Помогите!
Повременив пару секунд, Роджер встал и подошёл к окну. С минуту он не мог определить источник крика, всё-таки приличная высота и освещения на такой улице маловато – несколько фонарей да витрины.
«Ага, - подумал он, - это та женщина возле белой машины».
Что же там произошло?
«Наверное, это её муж. Она возвратилась из супермаркета и обнаружила его мёртвым».
Пара человек подоспела к женщине.
Роджер немедля пошёл в другую комнату к жене, Конни.
– Ты слышала?
– Что?
И он рассказал ей о женщине.
Конни ринулась к окну. Она долго разглядывала её – кстати, женщина была в заметной куртке под цвет машины, такую не потеряешь из виду, - и подтягивающуюся толпу.
– Наверное, пьяные.
И поскучнев, Конни вернулась к телевизору.
Раздосадованный, Роджер вернулся к себе. Пьяные! Хоть у жены и отличное зрение, но вот слух точно подкачал. А ведь она могла бы помочь ему.
Ничего не понятно. Женщина кричала «Он убился!», но это может означать многое. Во-первых, самоубийство. Засомневавшись, Роджер отодвинул это предположение в сторону. Как-то не очень убивать себя на стоянке супермаркета, пока жена выбирает рыбу и шпинат. Во-вторых,
Вроде это плачь ребёнка? Интересно. Конечно, это мог испугаться чужой ребёнок, отсюда не видно всех людей в толпе. Дети запросто плачут, увидев смерть чужого им человека. Постойте, кажется ребёнок у женщины на руках!
Конни как из пустоты возникла рядом.
– Там ребёнок, - безапелляционно заявил Роджер.
– Да, я видела и слышала. Он звал «Папочка!».
Вряд ли так было, она скорее всего просто вообразила это. Но ребёнок точно есть, не младенец, года два-три.
– Наверное, сердечный приступ, - почти одновременно сказали Роджер и Конни.
– Хотя это странно, жена молодая, значит и муж её возраста, - это уже одна Конни.
– Не обязательно.
– Ну да, бывают и пожилые мужчины.
Не удержавшись, Роджер хихикнул. Глядя на него, Конни сообразила, что сказала, и тоже захихикала.
– Ты меня понял.
Поглядев с ним вместе в окно пару минут, Конни зевнула и пошла в ванную.
«А ведь это может быть её отец».
Тоже верно.
Не едет ни карета скорой помощи, ни полиция. Но толпа увеличилась.
«А почему я решил, что что-то случилось именно со взрослым человеком, мужем или отцом?».
Скажем, всё происходило так: женщина шла к машине, держа на руках ребёнка и неся покупки. Она могла уронить его, когда доставала ключи или перекладывала пакеты. Много ли такому малышу надо, чтобы насмерть разбиться или сильно покалечиться?
Но тогда бы женщина мчалась в больницу. Или если у неё истерика, то кто-то другой мог отвезти ребёнка, уж скорая точно бы примчалась в два счёта. Ничего не вяжется.
Вдруг трагедии вообще нет? Ребёнок упал, слегка ушибся, а мама просто переволновалась. Собравшаяся толпа даёт элементарные советы вроде «приложите дома лёд» и «вы всё же проверьтесь на сотрясение мозга».
Посвежевшая Конни вернулась, и бросив взгляд в окно, сказала:
– Я иду спать. Кстати, там полицейский берёт показания.
Вот и ответ сразу на два вопроса – действительно ли есть умерший и почему народ не расходится.
Увы, проект сам себя не закончит. Со вздохом Роджер оторвался от окна, и на стекле остался отпечаток его лба.