Отравители
Шрифт:
– Да. Выходит, дела этой женщины процветают, и она так привыкла снабжать клиенток ядом, что делает это без малейшего колебания. Она чувствует себя спокойно, зная, что ни одна из них не выдаст ее. И как, в самом деле, они могут о ней рассказать, не выдав при этом себя самих? Как вам известно, месье, – заключил молодой агент полиции с оттенком триумфа в голосе, – даже слова священников о том, что им было открыто на исповеди, не встретили доверия, и никто еще не пытался расследовать это дело.
– Это верно, Дегре. И это также, полагаю, упрек мне, – серьезно ответил шеф полиции. –
– Это надо расследовать, месье, и очень тщательно. Полагаю, вы поймали сообщников мадам де Бренвилье, месье?
– Да, итальянец, Экзили, умер в Бастилии, где его держали по другому обвинению. Сент – Круа, молодой гасконский авантюрист, бывший ее любовником и, без сомнения, снабжавший ее ядом, был найден мертвым, как вы помните, в своей лаборатории. Его стеклянная маска сползла, и он вдохнул немного ядовитых паров, что и стало причиной его смерти.
– Да, месье, именно благодаря письмам, найденным у него в шкатулке, она и была арестована, не так ли?
– Все верно, – подтвердил шеф полиции. – Мы так и не установили, что кто-то еще был в это замешан. Сент-Круа познакомился с Экзили в Бастилии, Экзили был итальянцем и научился своим фокусам при ватиканском дворе. Он работал у мадам Олимпии, племянницы папы. Мы так и не нашли больше ни одного человека, связанного с этим делом, и думали, что окончательно искоренили всю эту заразу.
– Простите меня, месье, но я так не считаю. Я не верю, что эта женщина Босс работает одна. Уже сам тот факт, что она настолько легко и беспечно может слать яды незнакомому человеку, не заботясь ни о чём, кроме хорошего вознаграждения, показывает, что в преступном мире торговля ими происходит безо всякого стеснения, почти открыто.
– В последнее время не было загадочных преступлений, – задумчиво проговорил месье де ла Рейни, хмуро глядя на маленькую бутылочку с ядом. – Никто не исчез, никого не обнаружили мертвым, не было жалоб родственников и наследников на внезапные и подозрительные смерти.
– Нет, месье, – ответил молодой полицейский агент, – но кто может сказать, сколько смертей, по виду естественных, на самом деле не являлись таковыми? Думаю, что такое искусное отравление дает симптомы какой – нибудь обычной болезни, ведь вспомните, когда мадам Бренвилье применяла свои методы к пациентам больницы, где она была сестрой милосердия, разве кто-то заподозрил, что все эти люди, умершие, находясь на ее попечении, были отравлены?
Ла Рейни замолчал и прижал ладони к утомленным глазам, как человек, перед которым открылись пугающие перспективы.
Возможно ли, спрашивал он себя, что эти исключительно жестокие преступления осквернили весь Париж, а он ничего об этом не знает?
Он почувствовал тревогу и стыд. Выходит, в Париже достаточно легко, почти открыто можно купить смертельный яд неизвестного состава и незаметного действия. Но тогда в этой ужасной торговле должен быть занят целый круг мерзавцев и одураченных ими простаков. Что такой яд легко использовать, он уже
Вслух же он негромко произнёс:
– Женщины – всегда женщины! Дегре, это женщины! Они ведут неестественную, затворническую жизнь, как заключенные. В них бушуют страсти, не находящие выхода. И очень часто их мужья или отцы жестоки. И они прибегают к единственному доступному им оружию. И, кажется, мы скоро убедимся, что это оружие применяется очень свободно.
Внезапно шеф полиции крикнул одному из переписчиков у окна:
– Массон, немедленно принесите мне досье на некую вдову Босс, которая живет под вывеской «Горшок лилий» на улице Сен-Пьер около соборной площади Нотр-Дама.
Клерк, худой серьезный человек, тотчас же поднялся и вышел из кабинета. Ла Рейни повернулся к Дегре:
– Вам возместят деньги, отданные этой женщине. Скажите, что еще я могу для вас сделать? Кажется, я вам очень обязан.
Открытое лицо молодого человека зарумянилось.
– Я прошу лишь об одном, – сказал он, едва сдерживаясь, чтобы голос звучал без излишнего рвения, – пусть мне будет дозволено принять участие в расследовании этого дела.
– Кто же подойдет для этого больше? – спросил шеф полиции.
– Многие, полагаю, – скромно ответил молодой человек. – У меня нет большого опыта. Но я честолюбив, недавно женился…
– Ваша жена, должно быть, храбрая, умная женщина, – любезно заметил шеф полиции.
– Да, так и есть, хотя я не думаю, что для того, что она сделала, потребовалось много мужества. Она всегда будет к нашим услугам, если понадобится выполнить поручение, которое может выполнить только женщина.
– Она, конечно, справилась с этой задачей очень хорошо, и если я могу что-то сделать…
– Месье, все, о чем я прошу, это разрешить мне участвовать в любом расследовании, которое вы предпримете.
– Разумеется, я даю вам это разрешение, – согласился ла Рейни, – но сейчас я еще не знаю, как следует действовать. Арестовать эту Босс значило бы возбудить подозрения остальных преступников, которых, возможно, немало. Лучше взять ее под наблюдение, выследить ее клиентов и узнать как можно больше о ней самой.
– С позволения месье я хотел бы заметить, что тем временем еще несколько жертв отравителей успеют отправиться на небеса, – сухо произнес Дегре.
Прежде чем месье де ла Рейни ответил, переписчик Массон вернулся с досье на вдову Босс. В полицейском реестре значилось, что она уроженка Прованса, приехавшая из Марселя шесть лет назад. Вначале она занималась изготовлением основ для шляп и капоров, затем открыла маленькую лавку парфюмерии и мыла. Деньги на это она взяла у любовника, женатого мужчины по фамилии Бакс, мелкого торговца шерстью. Он по-прежнему иногда посещает ее и, как считается, имеет долю в деле. Она вполне добропорядочная горожанка, и у нее никогда не было проблем с законом.