Отравление в шутку
Шрифт:
— Доктор, — признался я, — мне совершенно непонятны мыслительные процессы, происходящие в вашей голове. Но тем не менее продолжайте.
Загадочно улыбаясь, Твиллс сел, вынул трубку и начал набивать ее с неторопливостью человека, собирающегося кое-что рассказать.
— Есть моменты, которые мне хотелось бы с вами обсудить, — сказал он раздумчиво. — И прежде всего самый очевидный момент. Самый загадочный…
— Вы имеете в виду руку?
— Это ерунда. Театральщина, не более того. Неужели вам не бросилось в глаза одно странное обстоятельство? Вас не удивляет
— То есть?
Все еще набивая трубку табаком, Твиллс нахмурился и спросил:
— У вас есть братья или сестры?
— Нет.
— Я так и подумал. Значит, вам этого не понять. Семьи бывают разные. В них нередко случаются размолвки, скандалы. Их члены могут быть на ножах. Но когда приходит беда, знаете, что они делают? Они объединяются. А вот Куэйлы как раз именно этого и не делают.
— И все же я вас не совсем понимаю…
— Черт возьми! Неужели непонятно! Неужели вас не удивляет та легкость, с которой они допустили, что один из них мог отравить мать или отца? Что бы сделали на их месте нормальные люди? Они бы обыскали дом, чтобы удостовериться, что в нем нет посторонних. Они бы перебрали в голове всех потенциальных недоброжелателей в городе. И первым делом они бы хорошенько допросили служанку, будучи уверенными, что она тут замешана. Они бы подозревали всех, кроме самих себя.
— Вы правы…
— Еще бы! Вместо этого они спокойно выслушивают наши обвинения. Они уже были готовы начать обвинять друг друга. Стоит понять, почему это так, и тайна окажется разгадана. — Он закурил трубку и торжествующе посмотрел на меня. — Господи, они даже не удосужились проверить, были ли заперты двери и закрыты окна. Враги? Разумеется, у судьи могут быть враги, и они вполне способны пробраться в дом и затаиться. Но это самое очевидное предположение не пришло ни одному из них в голову.
— Но гипотеза насчет того, что тут замешан кто-то посторонний, выглядит малоубедительной, — возразил я.
— Вы меня не понимаете. — Доктор беспомощно развел руками. — Конечно, это малоубедительно — для нас. Но не для них. Именно на этом они по идее должны были настаивать с самого начала. Им следовало бы встать спиной к спине, ополчиться против всех посторонних. Им следовало бы кричать, что злодей спрятался в шкафу и, когда все они не могли его видеть, сделал свое грязное дело. По крайней мере они должны были заподозрить служанку. Но никто из них и не подумал этого сделать.
— Мэтт говорил об этом, — напомнил я. — Но кажется, и сам в это не верил.
— Они выбрали неверный путь, — задумчиво сказал доктор. — Им следовало бы изготовить соломенное пугало — постороннего злодея и колошматить его что есть силы. Но им это и в голову не пришло. Они, похоже, понимали…
— Не забывайте, что долгое время они жили в ожидании катастрофы. Они знали, что за этим фокусом с белой рукой кто-то скрывается, и, когда наступил критический момент, семейные узы оказались натянуты до предела.
— Но учтите, речь ведь теперь идет об отравлении. Фокусы с рукой могут быть сколько угодно неприятны, но яд — это уже нечто совсем
— А вы сейчас ее знаете?
Твиллс задумчиво затянулся и выпустил клуб дыма.
— Пожалуй, что да. Но черт возьми, я боюсь высказать вслух свою догадку. Попозже. А вдруг сегодня ночью…
— Что сегодня ночью?
— Вдруг сегодня ночью кто-то захочет добровольно рассказать мне правду? Моя дверь всегда открыта.
Огонь тем временем разгорелся вовсю — веселые блики падали на очки доктора. Он казался очень маленьким в большом кресле. Он улыбался и потирал свою кнопку носа черенком трубки.
— Вы дали этому человеку понять, что его подозреваете?
— Да.
— Но это же опасно…
— Вряд ли, — снова улыбнулся доктор. — Но так или иначе, я готов рискнуть. Поначалу, надо признать, я двигался не в том направлении. Но сегодня, когда я послушал их всех, то переменил точку зрения. — Он зевнул и встал. — Пора на боковую. А то они тут рано встают.
Погруженный в свои размышления, с тенью улыбки на губах, он подошел к столу и взял сифон. Трубка во рту торчала под причудливым углом. Твиллс взялся за ручку двери.
— Ну что ж, — сказал я. — Я сплю здесь. А вы будьте осторожны.
— А, ерунда! — отмахнулся он. — Знаете, о чем я думал? Я вспоминал Вену. О том, как я там по утрам просыпался. Меня будил шарманщик. Ровно в восемь он появлялся под моим окном. Я высовывал из окна голову, и мы говорили друг другу «гутен морген», затем он снимал шляпу и играл мелодию из «Розовой дамы» — он знал, что я люблю ее…
Не вынимая изо рта трубки, Твиллс попытался просвистеть несколько тактов. Руки его были так глубоко засунуты в карманы мешковатого пиджака, что казалось, тот доходил ему до колен. Сифон был зажат под мышкой. С мечтательным блаженством, он глянул на потолок.
— Я вспомнил запах лип, — продолжал он, прищурясь, — как горничные открывают окна и выставляют проветриваться подушки, как играет солнце на флюгерах. Знаете, о чем я мечтаю?.. Чтобы снова можно было слушать орган. Впрочем, шарманщик уже никогда не сыграет мелодию. Его настигла пуля на войне… — Твиллс поправил очки, виновато улыбнулся. — Ладно, что-то я очень заболтался. Спокойной ночи, мистер Марл.
Оставшись один, я закурил сигарету и уселся у огня. Значит, Твиллс мечтает о Вене? Так почему же он туда не едет? Эта мысль посетила меня уже во второй раз за вечер. Я подозревал, что каким-то туманным, непонятным образом это связано с происходящим в доме, но я не мог четко объяснить, в чем именно заключается эта зависимость. Иначе с чего бы ему здесь торчать? Кларисса была бы только рада щеголять в новой шляпке на Рингштрассе. Рингштрассе! Листва деревьев словно зеленое кружево. Солнце отражается в блестящих шляпах кучеров. Цокот копыт. Музыка…