Отравленная жизнь
Шрифт:
– Не понял? Бассейн?
Но когда Лариса объяснила ему, в чем дело, Антон окончательно разочаровался. Помявшись, он сообщил, что в том районе, где находится дача Ларисиных родителей, их фирма сейчас никаких объектов не строит… Если гнать технику издалека – выйдет слишком накладно. А долбить землю вручную…
– Неужели никто не захочет подхалтурить? – умильно улыбнулась женщина. – Я хорошо заплачу. Да и яма-то, наверное, будет метров пять-шесть в глубину… Не может быть, чтобы больше.
Разумеется, она ни словом не обмолвилась о том, что она рассчитывает
– Но свободной машины у нас сегодня нет, – сокрушенно сказал он.
– Я отвезу их на своей, не беда!
– Ты представляешь, что на обратном пути они будут все в грязи? – засомневался он. Его, казалось, удивляла Ларисина настойчивость.
Но Лариса сказала, что это ее не волнует. Они договорились встретиться сразу после обеда, возле офиса. Антон обещал вместе с Ларисой подъехать на один из объектов и снять оттуда двух рабочих. Лариса осторожно поцеловала его в губы и, улыбнувшись, вытерла с них свою помаду:
– Если увидят, как ты провел эти десять минут, уволят? Или ты часто ходишь весь в помаде?
Следующая встреча у нее была назначена возле дома, который уже был ей знаком. Лариса припарковалась возле супермаркета и минут через десять увидела Ивана – тот бежал к ее машине.
– Тебя издалека заметно, – сказал он, садясь рядом с ней. – Желтых машин – раз-два и обчелся, разве что такси…
Она видела, что он тщательно побрился, причесался, словом, всячески подготовился к встрече.
И вспоминала то, что Иван вчера сказал ей в какой-то грязноватой кафешке, где они провели вечер: «С моей семьей покончено, у меня осталась одна ты». Конечно, тогда он успел изрядно выпить…
Но все равно, таких слов мимоходом не говорят.
Услышав эти слова, она сделала вид, что не придает значения их смыслу, но фраза засела у нее в голове и вертелась полночи. "Осталась одна ты.
Одна ты". Это было грустно, нелепо, совсем ей не нужно – но все же это было правдой.
– Как ты устроился? – спросила она, трогая машину с места. – Мебель какая-нибудь осталась?
– Да все осталось, только кухня сгорела… Я опять все перерыл, думал, хоть одну картину найду. Ничего нет. Все украли.
– И кому это было нужно? – машинально сказала Лариса. И тут же запнулась. «Что я говорю, он же все-таки художник…» Но Иван, казалось, не обиделся. Напротив, он горячо ее поддержал:
– Вот именно! Когда я пытался что-то продать – никто не брал. А тут – мало того, что украли, да еще и тетку Катину убили!
– Как она погибла?
– Несколько ударов по голове, так соседи говорят.
Дверь была взломана. Сейчас действует только один замок, да и тот – на соплях. Живу, считай, открыто… – Он развел руками. – Да у меня и брать нечего.
– А ты не боишься? Вот казалось бы, что и у тетки твоей брать было нечего. А ее все-таки обокрали.
– Ну, теперь-то все вынесли… – Однако он все-таки задумался. – Я бы поставил замок… Да толку-то? Куда мне сейчас одному такая квартира?! Хватит и однокомнатной, мне больше не нужно. Я бы продал эту…
«А деньги бы сразу пропил или потерял и остался бы на улице», – подумала она, не глядя в его сторону. Вчера, в кафе, она убедилась в том, что Иван – законченный алкоголик. Стоило только посмотреть, с какой жадностью он пил. То, что он сперва отказывался от коньяка, еще ни о чем не говорило. Иван сам вчера признался, окончательно захмелев: «Сдерживаться я могу долго… Но уж если выпью хотя бы грамм сто… Тогда дальше меня не остановить!»
И сейчас от него опять попахивало. Слабо, но Лариса чувствовала запах.
– Скажи честно, может, тебе в долг дать? – спросила Лариса. Он внушал ей острую жалость, даже какое-то материнское чувство. Безвольный, беспомощный, слабый, как непутевый ребенок.
– Деньги пока есть, не надо! – отмахнулся он. – А когда кончатся – продам эту квартиру, куплю себе маленькую.
– А тебе разрешат? Следствие еще идет? Слушай, ты сказал, что сорвал печати с двери. Отвечать за это тебе не придется?
Иван сказал, что соседи его тоже предупреждали, но плевал он на всякую ответственность. Это его квартира, неужели человеку нельзя войти в свою собственную квартиру? Со следователем, который вел дело об убийстве его жены и сына, а также Нины Дмитриевны, он еще не встречался.
– Может, он звонил или приезжал, да только меня же все время дома нет.
– А про меня соседи ничего не говорили? – поинтересовалась Лариса.
Нет. Ничего. Но Валентина Георгиевна была твердо уверена в том, что Катина тетка тоже умерла не без, помощи дамы в соболях и бриллиантах.
А уж про саму Катю и Артема и говорить было нечего – тут соседка была полностью уверена в своей правоте – их отравила дама, укравшая картину, а квартиру подожгла, чтобы замести следы.
– Вот дура! – зло сказала Лариса, сворачивая в переулок. – Неужели ее куриных мозгов не хватает, чтобы понять – умерли они через три часа после того, как я ушла! А загорелось еще позже!
– Но ты пойми – как они умерли! – внушительно сказал Иван. – Отравлены! Яд можно было подсыпать в чайник, а чай они могли попить уже поздно ночью…
Ларисе нечего было ему возразить. Она только и сказала, что, если следователь придерживается такой же версии, плохо ей придется.
– А ты скажешь, что приходил домой в тот вечер? – спросила она. – Кстати, ты ничего там не пил, не ел? Мог бы сделать мне алиби – что попил чаю и жив остался.
Иван покачал головой:
– Нечего там было есть. И пить тоже, кроме воды, нечего… Почему я сразу побежал денег занимать? У них же была полная нищета, голодуха страшная. И что я следователю скажу? Он же сразу прицепится: почему я вернулся именно в тот вечер? Где свидетели, что я ушел еще до полуночи?