Отражение стрекозы

Мира Качи

— Еще будет много украшений в твоей жизни, а здоровье, как и, впрочем, самой жизни — нет. Неужели стоит так убиваться по вещи, что не сможет защитить тебя от всего?

— Она очень для меня дорога. — Девушка снова крепко прижала подвеску к сердцу, будто она снова её потеряет, и продолжила: — Потому что эта вещь принадлежала моей маме.

— Она…

Хваён кивнула с грустной улыбкой.

«Хани забыла рассказать о важном моменте в жизни девушки, хоть Опщин и слегка упоминала об этом».

— Прости, я не хотела. Но ты понимаешь,

что твоя мама не хотела бы, чтобы ты поранилась из-за её украшения.

— Понимаю, но все же я не осознала, как потянулась за норигэ в пустоту.

Сейчас, стоя перед живым человеком, а не персонажем из книги, я могла выйти за рамки читателя и успокоить её, как иногда мечтают сделать для своих любимых героев книголюбы. Почему-то я чувствовала, что девушке нужна поддержки, и все это далеко не из-за украшения мамы. Хваён исполнилось всего восемнадцать лет, возраст, когда я тоже нуждалась в ментальной помощи. Таблеткой исцеления разорванной души послужили книги Хани, но с Хваён это могло и не помочь. Сравнивая прошлую себя и девушку, стоящую перед собой и пережившую большую боль — потерю матери, мне захотелось сделать то, о чем я сама долгое время мечтала.

— Хочешь я тебя обниму?

— Хочу, — сперва она ответила шепотом. Когда Хваён поняла, что я могла не услышать, то повторила, чуть громче: — Хочу.

Я медленно подошла к ней и обняла. Гладя по спину, я проговаривала:

— Все хорошо. Даже если в жизни наступила черная полоса, то это не значит, что так будет всегда. Инь и ян неразделимы, как свет и тьма, горы и вода, даже как ясная и пасмурная погода, поэтому в скором времени ты, Хваён, будешь снова ходить по цветочной дороге.

Я прекратила её гладить и посмотрела осторожно в глаза. Несмотря на возраст, Хваён была с ростом с меня, что облегчало передачу истинных эмоций, которыми мне хотелось честно поделиться. Я моргнула от удивления, потому что на миг её радужка как будто окрасилась в голубой цвет.

«Что Хосок, что Хваён… Неужели глаза показывают способности хозяина?»

— Спасибо, — ещё раз поклонилась девушка и по-быстрому убежала с моста вглубь торговых улиц.

— Кажется, я увидела красные уши. А голубые глаза…

Я грустно улыбнулась. Как вдруг что-то рядом привлекло моё внимание, какой-то блеск. Взявшись за ограждение, я чуть заглянула за мост с другой стороны, где стояла Хваён, и увидела невероятно удивительных стрекоз с блестящими серебряными тельцами и прозрачными крылышками. Они летали, отражаясь в воде.

— Стрекозы? Откуда они здесь осенью?

Еще простояв пару минут над отражением, я подняла взгляд. У меня буквально замерло сердце, потому что вдалеке, напротив моста, у лавки с пастельными оттенками тканями, стоял и глядел на меня человек: молодой мужчина, в ханбоке с цветом как у стрекоз у воды, где пхо имело вышивку черных, белых и кровавых стрекоз, и в бамбуковой шляпе со светлой вуалью, закрывающей

лицо. Из-под нее виднелись белые волосинки.

«Чжамчжаригви?»

Я заметила, как парень в миг улыбнулся, а потом поднес палец ко рту, будто поняв мысленный вопрос.

— Мирэ! — позвал меня внезапно Йенгук.

— А?

Я отвлеклась на Йенгука. Он недавно стал звать меня по имени, что ещё не вошло в привычку и смущало. Он подошел ко мне и стал несерьезно отчитывать:

— Ты разве не слышала, что я тебя звал, госпожа-енот? Ты почему так далеко ушла, я тебе что говорил?

— Совсем нет… — безэмоционально я ответила ему, всё еще прибывая в шоке.

— Ты что-то увидела вдалеке?

Быстро очнувшись, я быстро повернулась в сторону лавки. Там больше не стоял предполагаемый чжамчжаригви.

— Возможно, мне показалась, но я… даже не знаю. Ты уже закончил, господин-кот?

Йенгук недоверчиво скрестил руки и склонил голову в бок.

— Да. Хозяин постоялого двора сказал, что не знает этого господина, в отличие от жены, что сейчас временно поехала домой на юг, но второй был узнан и подтверждён как пэкчжон, чей сын пострадал. Как мы и знали до этого. Наше дело здесь пока закончено, поэтому мы можем возвращаться.

— Точно?

— Точно.

— Тогда, парень-кот, ты обязательно должен покормить меня?

— С чего бы, дорогая? И это после того, что ты увидела?

— У меня от тебя сильный стресс. Вообще ни росинки не могла весь день с тобой съесть. Будь честным и добросовестным господином и покорми меня.

— Что? Стресс? Это что за слово такое? Снова шаманские предметы, хочешь обмануть меня, развести? Ты… — Йенгук не договорил: видимо, заметил, что я сильно устала. — Хорошо, мы пойдем. Но алкоголь я тебе не куплю! Слишком мала.

Йенгук опустил руки и чуть расслабился.

— Зачем мне алкоголь? Я хочу хвачхэ и тагдоритхан[3].

[3] Тагдоритхан (????) — корейский острый суп с тушеными кусочками курицы, овощами и специями.

и специями.

Йенгук внимательно и с притворным подозрением посмотрел на меня.

— Господин-кот, это только ты можешь заказать себе чан с алкоголем.

— Госпожа-енот, ты ошиблась. Очень сильно. Не чан, а тележку алкоголя.

Я цокнула и отвела взгляд. Он скопировал меня и сделал все тоже самое. После этого мы молча пошли есть.

«Интересно, как там дела у Хани? Надо потом ей рассказать про сегодняшний день».

Глава 19. Хани

Я чихнула. Видимо, меня кто-то вспомнил.

«Мирэ сейчас с Йеном, поэтому любопытно как эта парочка будет себя вести. Думаю, в конце концов она ему понравится, даже если и как друг. Йенгуку нравятся добрые люди, хоть он сам тот еще черт».

— Как же быть? — сказал Муён, думая о том, куда первым делом пойти. Йенгук дал своему помощнику целый свиток с местами и именами рядом.