Отражение
Шрифт:
– И как же ты догадалась, что целовала не Андрея?
Я закусываю губу и прикрываю глаза. Я не хочу об этом вспоминать, я хочу выкинуть прошлое из головы. Забыть обо всем. И поцелуй с Дэном Ланцовым точно этому не способствует, ни прошлый, ни настоящий.
– Есения, я жду ответ.
– Твой поцелуй, он был другим…
– И каким же?
«Наполненным любовью» чуть не ответила я, но вместо этого тряхнула волосами и покачала головой.
– Нет. Я не хочу об этом говорить. А сейчас прости, мне надо возвращаться, твоя мама будет волноваться.
– Я тебя отвезу.
– В этом городе, что перестали ездить такси? –
– У меня есть водитель, Карамелька, – отзывается Дэн с ухмылкой. В его глазах еще боль, но парень уже взял себя в руки. Он всегда умел быть сдержанным и скрывать свои чувства.
– Ну, кто бы сомневался? – Я злюсь. На Дэна с его водителем, на себя, на обстоятельства. – Но нет, спасибо. Я доберусь.
– Я попрошу Сашу отвезти тебя. Хорошо? Почти такси, только я знаю, кто за рулем. Так пойдет?
– Да. – Я киваю. – До свидания, Дэн… – говорю очень тихо.
– Почти «прощай», Карамелька,– с укором отзывается он. Я не отрицаю. Так надо. Прошлое не стоит ворошить. Это бессмысленно и больно.
– Так и есть. Несколько дней – и я уеду. Не думаю, что нам стоит видеться…
– Даже не съездишь к нему на могилу.
– Я найду, кто меня отвезет.
– Ну, конечно… – Он хмыкает и отворачивается.
– Я не понимаю тебя! Ты вылил на меня столько… – Я сжимаю зубы. – Ясно дал понять, чтобы я держалась подальше. И Дэн, это правильно. Действительно, правильно, но когда я пытаюсь сделать ровно то, что ты просил, ты снова злишься. Я не знаю, что ты хочешь?!
– И я не знаю, Карамелька, – с болью в голосе признается он, я хмыкаю и двигаюсь к лестнице, а он замечает мне в спину. – Но я точно знаю, чего не хочу. Как бы я ни любил брата, но быть отражением покойника…нет, на это я не подписывался. Думаешь, я не знаю, что ты видишь? Ты видишь, каким бы он был, если бы остался жив…
– Это твои личные тараканы. Не приписывай их мне. Может, другие это видят, но не я.
Он молчит, а я все же ухожу. Приезд в этот город… он оказался сложнее, чем я предполагала.
Дэн
Черт! Ударяю ладонями по перилам и закрываю глаза. Я подозревал, что будет сложно, но так? Зачем она целовала меня? Зачем рассказала о том нашем, самом первом поцелуе, которого не должно было случиться? Я думал, что она так и не узнала правду. А Есения давно все поняла, и это мне не нравится. Как же хочется напиться и выкинуть из головы всю хрень! Андрея нет уже шесть лет, и я почти научился жить без него, но Есения вернула все в один миг. И нашу с ним дружбу, и нашу зависимость друг от друга и, наверное, соперничество, которое мы старательно игнорировали. Какое соперничество может быть между братьями похожими как две капли воды? Он мог в один момент стать мной, а я получить все, что было у него. Все, кроме Есении.
Я не отказываюсь от вспыхнувшего желания и напиваюсь. И наплевать на то, что завтра будет мучать похмелье. В конце концов, я не так часто позволяю себе подобное, а потом, почти в невменяемом состоянии велю водителю отвезти меня к Жене. Ее квартира на четвертом этаже обычной пятиэтажки в старом районе города. В окнах уже нет света, и я долго сижу и всматриваюсь в них, словно жду, когда там, в темноте мелькнет силуэт. Только вот почему-то я ожидаю увидеть не ее, и это настолько иррационально и неправильно, что я готов крушить все, что попадется на моем пути. А еще я понимаю, что Женя не сможет успокоить
– Приходила Есения.
– Да ты что? – Брат валяется на диване, закинув ноги в ботинках на подлокотник, и играет во что-то в телефоне.
– Искала тебя…
– И? Что ты ей сказал?
– Она думает, что нашла… – Я беспечно пожимаю плечами, стараясь изо всех сил не показать, что до сих пор чувствую себя погано.
– Надо же, как интересно?! – Андрей подскакивает и щурится. На миг мне кажется, что он злится. Сложно его винить. Нас часто путают, и обычно мы не против. Но это Есения. С ней все по-другому. Мы понимаем это. Оба. – И что было?
Кажется, его голос звучит ровно, и я должен понять, признаться или удержать в себе. Впрочем, любая ложь вылезает наружу. Особенно между нами. Мы не врем друг другу.
– Если что, подыграешь мне завтра,– бросаю я и разворачиваюсь на выход из комнаты.
– Эй! – орет мне вслед Андрей. – Дэн, ты что с ней сделал? Надеюсь, не затащил в постель? Если так, то я тебя придушу! Право первой ночи за мной.
Я замираю и сглатываю. Разговор о сексе и Есении совершенно мне не нравится. Но, с другой стороны, где-то в глубине души я испытываю облегчение от того, что отношения Карамельки и Андрея зашли не так далеко.
– Нет. Я не спал с ней, – успокаиваю брата. – Ты же знаешь, я бы не поступил так с тобой.
– Тогда что?
– Поцелуй.
– Всего лишь поцелуй? – Андрей хмыкает, но я чувствую, что он злится, хоть и пытается не подать виду.
– Не выдай меня. – Это не просьба. Это напоминание. Наше с ним правило, которое он не станет нарушать.
– И как тебе? – спрашивает он, словно не знает, что слова ранят. Впрочем, может, и не знает. Я никогда не говорил о чувствах к ней. А, может, это месть за напоминание о том, что он должен молчать. Андрея понять сложно. Впрочем, подозреваю, и меня не легче.
– Ты, правда, хочешь услышать ответ?
Андрей хмурится и подбирается. Пожалуй, Есения, единственная девушка, которая способна вызвать у нас подобие соперничества. Остальных мы не ревнуем. Смысл? Они все рано не могут отличить, кто именно сейчас с ними. Это, пожалуй, даже забавно.
– Не дергайся. Я никогда не поступил бы с тобой так. Она просто перепутала. Я не успел среагировать и решил не ставить ее в неудобное положение. Вот и все. Не покушаюсь на твою девушку.